— Он?! Мальчик мой, да такого жирное существо даже замахнуться не сможет, складки не позволят — доверительно сообщаю я малышу.

— Вон! — вопит жрец.

— Госпожа Штайн, я смотрю, даже храм отказал Вам в приеме — раздается голос позади.

Оборачиваюсь, ну кто бы сомневался, судья Нитрэс во плоти. Вроде и не в суде, а мантия на нем, глазки синенькие сузил, смотрит с презрением. И что? Я должна ему реверанс сделать, чтобы глазеть перестал? Перетопчется!

— Судья Нитрэс, какая встреча! Замаливать грехи молодости явились? — фыркаю я, слегка наклоняю голову, ровно настолько, чтобы он осознал — его присутствие меня не колышет.

— Кто-то же должен, уверен, Вы — Госпожа Штайн на такое не способны — туше.

— Отнюдь, просто, моя молодость пока протекает безгрешно — парирую я.

— Смею заметить, Вы уже в закате — если бы не присутствующие и мой инстинкт самосохранения, я бы ему глаза по выцарапывала, но увы и ах!

— Вы бы так остроумно мне в суде отвечали, а не в храме — святом месте — произношу я и отворачиваюсь — я Вас, жрец по судам затаскаю если еще хоть раз увижу, как Вы детей гоняете. И это угроза! Пошли малец — киваю мальчишки и задевая плечом судью, что так и не сдвинулся с моего пути, прохожу к выдоху».

— Я тогда был вне себя от ярости, но почему-то помнил, что пахла ты шоколадом и так сладко, что я еще несколько дней чувствовал этот вкус на языке. Конечно, отказывался верить, что ты мне нравишься не только как соперник по спорам, но и вообще, как женщина. Но, уже тогда понимал, что жду наших встреч с нетерпением, где бы они не случались…

Он резко замолчал, дернув меня так, что я оказалась прижата лицом к его спине. Осторожно, выглянула. Черти бы все задрали! Гигантские белые кошки, почти сливающиеся с пейзажем пустыря. Утробно рыча, они скалили внушительные клыки. Кажется, мы попали и не хило так попали!

Нитрэс достал из-за пазухи заточенную кость и отпустив мою руку, отошел на пару шагов. Он собирается драться? Но, как? Их две. Они больше нас и наверняка голодные, значит, инстинкты обострены. Хищники задерут его, а потом примутся за меня. Что же делать?! Бежать бессмысленно, они нагонят, прятаться негде. Как быть?

Пока я придавалась самобичеванию, на Нитрэса бросилась первая кошка, что была побольше. Вторая, не замечая меня, точнее не видя во мне угрозы, стала заступать за спину мужчине. Они бросятся с двух сторон и загрызут его. А что я могу? На тело напало оцепенение и страх сделал свое, я рухнула в снег, закрыв голову руками, приготовилась ждать свою неминуемую смерть.

Возможно, не опусти я голову и не подвывай, того, что произошло, не произошло бы. Я не видела, как упал Нитрэс, зато я увидела его уже постфактум — валяющегося на снегу и отбивающегося от зверей. И мозг заработал. Их — двое. Крупная особь и поменьше. Пара? Однозначна. Та, что помельче, когда обходила Нитрэса показала мне выпуклое брюхо — беременна. Голодна. Крупный старается ее защитить, она беременная самка, у любого самца это на уровне инстинктов. Думаю, он бы вообще не отпустил ее на охоту, но хищники слишком оголодали. Они уже на самом примитивном уровне.

Бросаться на помощь эльфу не имеет смысла, меня даже беременная самка способна загрызть. Значит, надо действовать иначе. Хищников привлекает две вещи — движущаяся мишень и запах крови. Я могу обеспечить их и тем и другим, отвлекая от Лэадониса, который в свою очередь сможет справиться с одурманенными легкой добычей зверями. Есть, правда, одна проблемка — я могу умереть. Но, что я теряю? Убьют эльфа и я все равно труп. Решено, побуду героиней в последний раз.

Пошатываясь встала, увлеченные борьбой хищники пока этого не заметили. Достала из импровизированного кармана кость, что мне дал Нитрэс в качестве ножа, на всякий случай — как он выразился. Вот случай и настал. Оголила руку и зажмурившись саданула ножом по тыльной стороне ладони. Даже не пришлось специально шуметь, крик итак вырвался, все же больно! Звери вскинулись, как по команде, застрекотали ноздрями, что в рассветных сумерках было четко видно. Я раскрыла ладонь, кровь потекла на снег. Время замерло, только их глаза на мне и моя капающая кровь.

Секунда, еще одна и я срываюсь с места. Это не бег, это полет, мои ноги летят над землей, когда мимо мелькают какие-то редкие кусты и деревья. Я слышу, как стучит кровь в висках и как рычат за спиной. Лапы ударяют меня в спину и я падаю. Переворачиваюсь в смертельных объятиях и смотрю в желтые глаза полные боли и ненависти. Не понимаю, что такое? Что-то теплое и липкое начинает течь по ключице, которая при падении оголилась. Опускаю глаза. Рукоять моего ножа торчит в шерсти на шее кошки. Я убила ее. Убила и не заметила. Как такое может быть?

Ее глаза закатились, а мощное тело обмякло на мне. Потребовалось не мало усилий, чтобы спихнуть тушу с себя, но меня торопили звуки невдалеке. Самец понял, что его кошка мертва и сейчас выл и рычал. Пошатываясь я встала и увидела весьма жуткую картину. На меня несся взъяренный хищник. Тень метнулась за секунду до нападения и сбила меня с ног куда-то в сторону. Нитрэс. Кошак, буквально, подмял его под себя. Крик боли, приглушенный, но я знала, что зверь опасно ранил эльфа.

Я поползла к ним. Нитрэс спихнул с себя уже мертвую зверюгу. Но, он не вставал — лежал и не двигался.

— Лэадонис! — хриплю я.

Он не отвечает. Я оказываюсь рядом с ним. Ветер откидывает разорванную шкуру. Черное пятно растекается по груди эльфа. Неужели это конец?

Глава 15

Как же все неудачно! Терпеть не могу такие вот неудачи. Сначала это ущелье, теперь полудохный эльф или полуживой? Какая в сущности, разница? Главное, он в отключке, а мне приходится тащить его за загривок уже не меньше километра. Где же укрытие этих зверюг, что остались валяться на поляне припорошенные снегом? Я не думала, что они могли так далеко забрести в поисках пищи, судя по отощалым телам. Но, место все не находилось и не находилось. Когда я уже всерьез подумывала бросить остроухого и уповать на то, что он сам как-нибудь доползет — увидела нору. Точнее небольшой бугор по среди равнины.

Внутри оказалось тепло и гадко. Потому, что воняло кошками и повсюду были раскиданы кости и не только животных. Жуть одним словом. Но после пережитого эта жуть уже не так пугала. Тем более, что у меня на руках умирающий эльф от которого, как это не прискорбно, зависит и моя жизнь. Привередничать просто некогда. Сильно порадовало то, что помимо костей тут валялась и куча шкур разного размера. Дизентерия, конечно, нещадная, но тепло надо как-то поддерживать.

Первым делом раздела Нитрэса и осмотрела рану. Ну, не так паршиво, как я думала, но и не так хорошо, как надеялась. Что ж, приступим. Огонь я, худо — бедно развела, кстати из тех самых шкур, что валялись кругом, вместе с костями горели они не так быстро и запашок шел от них — убийственный, зато стало даже жарковато. натаскала льду — благо его было полно и стала растапливать, когда он превратился в воду, принялась стирать кровь. Рана — рваная, зашивать ее нечем, да и не умею я. Поэтому туго перетянула остатками своей простыни, что до этого носила под шкурой. А что поделаешь? Пришлось пожертвовать.

Больше я не знала, чем еще себя занять и внутри нервы отошедшие от шока перестали быть хладнокровными, сейчас меня начинало потряхивать от всех ужасов и от предстоящих, если эльф умрет. Риск слишком велик. А я слишком зависима от него. Умрет он — умру и я. Так страшно мне давно не было. Признаться, кишки скручивало от страха. А еще мутило. И я не могла придумать способа успокоить себя. Все хреново и это надо принять, как аксиому.

Посидев еще немного в углу и понаблюдав за неподвижным эльфом, я не выдержала. Легла рядом, прижалась не хуже собачонки к его руке и незаметно для себя уснула. Я не герой и я не в состоянии совершать подвиги. Я — женщин, обычная, немного несмышленая женщина, которая хочет жить. Которая хочет любить и быть свободной даже, когда влюблена. Я — это я.