Для всех, лишь не для Василя Потихонченка. Этот осокорь служил мачтой, пограничной вышкой, воздушным шаром.

Из нижней, самой толстой ветки свисал крепкий веревочный трап. Около верховья был закреплен штурвал, что непосвященному взгляду казался всего лишь колесом от старой телеги. И одному Василю было известно, какой ценой оно туда попало.

Сегодня осокорь был капитанским мостиком, а сам Василь — отважным капитаном. — Утром стояла замечательная погода. Ветра почти не было. Серебристые листья сонно шевелились над головой — точь-в-точь как крыла далеких и величественных океанских чаек. Или даже альбатросов. Навстречу не спеша плыли кудрявые тучи.

Капитан Потихонченко уже целый час стоял на мостике своей бригантины держа в руках бинокль. А бригантина, нагруженная бусами, шоколадными конфетами и другими сладостями, внезапно проваливалась в западню между двумя океанскими волнами или стремительно взлетала на пенистую вершину девятого вала. И похоже, что вон там, слева по курсу, начинает вырисовываться берег никем еще не открытой земли.

Капитан Потихонченко стал лихорадочное крутить окуляры бинокля. Да, так оно и есть: слева по курсу виднелись высокие пальмы с гроздьями бананов. Между двумя наибольшими хижинами радостно суетились черные от загара туземцы с кольцами в носу. Они вывешивали огромное полотнище с надписью: «Сердечный привет прославленному мореплавателю Василю Потихонченку»! Маленькие туземочки собирали для торжественной встречи охапки душистых тропических цветов.

— Спустить шлюпку на воду! — металлическим голосом отдал команду капитан Потихонченко — Загрузить шоколадными конфетами и бусами!

Но перед тем, как самому сойти в шлюпку, каждый капитан должен внимательно осмотреть горизонт. Он должен убедиться в том, что кораблю и его экипажу ничего не угрожает.

Василь повел бинокль влево, вправо — и вдруг увидел Степана. Его товарищ вместе с Таней шагал к реке и, кажется, что-то ей доказывал.

Капитан Потихонченко опустил бинокль на могучую капитанскую грудь и укоризненно покачал головой. Тоже мне жених и невеста! Эх, воспитываешь Степана, воспитываешь, а он…

Потом Василь опять поднес бинокль к глазам и увидел, как из-за кустов внезапно появился здоровенный черный кот с белой нашлепкой на носу. Кот, кажется, замяукал. А Степан испугано оглянулся в его сторону, подпрыгнул, будто его что-то ужалило, и на миг выпал с поля зрения.

Василь повел биноклем вслед за товарищем. И замер, удивленно подняв брови.

Тани возле Степана уже не было. Вместо нее стояла бабушка — собирательница лекарственных растений. Та самая, что с котом Аристархом поселилась в одиноком домике.

«А Танька куда делась? — подумал Василь — Чудеса»!

Он начал водить биноклем во все стороны, однако девочку так и не увидел. Видимо, залезла в яр или спряталась в кустах. Но с какого перепугу?

И здесь Василь увидел, что Аристарх толкнул его товарища с такой силой, что тот едва не заорал носом землю. Но случилась еще одна странность: Степан не обиделся, не полез в драку, а уныло направился вслед за старушкой.

Все это было слишком подозрительно. Или смахивало на какую-то непонятную игру.

Василь удобнее сел на ветке, оперся о ствол и стал наблюдать дальше.

Троица между тем подошла к одинокому домику. Бабушка подвела Степана к погребу и властным жестом руки велела ему лезть туда. И Степан послушно полез!

Потом Аристарх вытянул лестницу из погреба и улегся у крышки. Старушка бросила ему несколько слов и направилась к хате.

А Тане, как и раньше, нигде не была видно.

Василь опустил бинокль и задумался. Странные вещи начали твориться в их Горобцах. Кот, которому ничего не стоит справиться с тяжеленной лестницей. Таня, которая исчезает неизвестно куда. Старенькая бабушка, которая, как в кино, возникает на ее месте. А главное — испуг на Степановом лице! Кто-кто, а Василь хорошо знает, что его товарищ не из пугливых. К тому же — зачем той старой закрывать его в погреб?

Мигом исчез куда-то не открытый остров с банановыми пальмами, гостеприимными туземцами. Василь скользнул вниз, положил бинокль в шкафу, зато прихватил перочинный ножик, чтобы по пути вырезать удобную палку.

Через минуту он изо всех сил бежал к одинокой хате.

«Ты начинаешь мне нравиться»

Аристарх удобнее умостился у крышки и посмотрел на Степана.

— Ты уже думал, что спасся, да? — насмешливо спросил он — Нет, от нас не спасешься! Это невозможно. Если, конечно, не носить на голове то… ну, то, что вы, люди, натягиваете на голову, когда гоняете по льду кривыми палками мяч.

— Хоккейный шлем — подсказал Степан и едва не подпрыгнул от радости: он же висит у него в кладовой! И у Василя тоже есть свой шлем. Ведь они играют за сборную класса по хоккею.

— Вот-вот — подхватил Аристарх — я сам еще не проверял, но нас учили, что от такого шлема колдовские приказы и наговоры отлетают, как горох от стены. Эй, а чего ты обрадовался? Думаешь, если узнал об этом, то уже спасен? Хе-хе, тот шлем еще достать надо, а как ты его достанешь? В погребе он, как ты сам убедился, не валяется, а из погреба ты уже никогда не выберешься. Так что лучше поговорим о чем-то другом — прибавил кот голосом, который не обещал ничего доброго — Давай поговорим хотя бы о человеческом коварстве.

— О каком коварстве? — спросил Степан.

— Вот о каком — ответил кот и пощупал шишку на лбу — кто, как ни ты, человек, устроил эту ловушку с горшком?

— Так ты же сам надел его на голову! Молоко надо было перелить в миску или еще во что-то, а не лезть в горшок.

Аристарх недоверчиво уставился на Степана.

— Так что же выходит — я сам себя поймал?

— Выходит, так.

— Вон оно что. А что же ты сам его не перелил?

— Потому что твой голос приказал сложить все под кустом и идти прочь.

Аристарх почесал себя за ухом и надолго задумался.

— Странность какая-то, и только — наконец откликнулся он — Если бы ты только знал, как я вас, людей, ненавидел раньше! А вот поговорил я с вами, угостили вы меня раз, другой — и ненависть моя начала выветриваться, словно дым из трубы. С чего бы это, а?

Степан промолчал. Он думал лишь об одном — как бы ему добраться до кошачьего загривка. А еще эта новость о шлеме.

— Кажется, я начинаю догадываться — не ожидая ответа, продолжал Аристарх — Видимо, это от того, что вы с самого начала относились к нам… ну, как к себе подобным.

— Конечно — отозвался Степан — мы и не думали о вас ничего такого. Просто хотели взять над вами шефство, да и только.

Аристарх насторожился.

— А это что за птица такая? — спросил он.

— Да не птица. Только ты все равно не поймешь.

— Может быть — согласился Аристарх — Но я буду стараться.

— Ну что же — сказал Степан — Слушай. У нас, пионеров, есть такая обязанность: помогать всем старым и больным. Дров нарубить, принести воду, сбегать в магазин или за лекарствами. А здесь вы пришли. Смотрим — старенькая бабушка и с ней голодный, худющий кот. Вот Таня и говорит: давайте возьмем над ними шефство. Ну, я послушал. А вы ее за это…

У Степана задрожал подбородок, защипало в глазах. Он торопливо отвернулся.

Аристарх задумался.

— Вы, дети, странные какие-то существа — откликнулся он через минуту — я даже вот что скажу. Хотя меня и учили всю жизнь ненавидеть человеческий род — все равно ты мне почему-то начинаешь очень нравиться. И когда прикажут выцарапать тебе глаза или столкнуть с обрыва — видимо, я уже не смогу этого сделать. У меня тоже есть своя совесть.

Внезапно кот вскочил на ноги. Горбя спину, он стал всматриваться куда-то вдаль.

— Кажется, еще один гость пожаловал — заметил он — Не обижайся, но придется тебя закрыть.

Крышка с глухим стуком закрыла отверстие. Земля тоненькими вкрадчивыми ручейками посыпалась на пол. Стало так тихо, что Степан услышал, как в глубине погреба скребутся лягушата.

Битва

Степану показалось, будто он сидит в этой беспросветной темноте целую вечность. Затем он начал различать далекие, приглушенные голоса. А еще через миг он мог даже определить, кому они принадлежали. Этот голос, который смахивал на мяуканье, без сомнения, был голосом Аристарха. Этот, хриплый, словно карканье вороны, принадлежал Ядвиге Олизаровне. А вот этот третий голос — неужели…