— Ты ее жалеешь, да? — дрожащим голосом спросила Таня, и Степан готов был поклясться, что она вот-вот заплачет.

— Еще бы. Живи она сейчас — разве стал бы ее кто-то упрекать за погубленные горшки и слабое здоровье? Конечно, нет. Ладно, Таня, давай уже спать.

Степан тихонько отошел от окна. На улице он запрыгал от радости. Таня жива!

Затем, бесстрашно насвистывая, направился домой. Перелез через окно, лег в кровать и задумался.

А думал Степан о том, какие приходят к человеку сны. Порой добрые, порой странные и даже страшные. Жалко лишь, что симпатичный домовой Шурхотун, кажется, тоже оказался сном.

И жалко, конечно, что тетка Катерина не дожила до наших времен.

Опять пленник

Конечно, после такого ночного приключения Степан проснулся позже, чем всегда. Дома уже никого не было.

В кухне на столе лежала записка от мамы. Она желала сыну приятных снов и сообщала, что куры и поросенок уже покормлены, корова Зорька давно в череде. А еще мама просила, если ему опять будет плохо — пусть немедленно ложится в постель. А она в обеденный перерыв забежит домой и, при необходимости, немедленно вызовет врача Михаила Алексеевича.

Степан просмотрел записку и невольно улыбнулся. Очень ему теперь нужен тот Михаил Алексеевич! Кажется, он еще никогда не чувствовал себя таким здоровым. Хотелось немедленно куда-то рвануть или хотя бы пройтись колесом по земле, что он и сделал.

Затем Степан уселся на скамье под забором и задумался над тем, что же ему делать дальше.

Конечно, надо было наведаться к Тане и осторожно, чтобы самому не стать посмешищем, узнать, что она делала вчера. И если окажется, что ничего особенного — тогда, значит, все эти ужасы ему лишь приснились. Степан где-то читал, что двум людям один и тот же сон одновременно сниться не может. А если с Таней случилось то же, что и с ним?

Нет, об этом лучше не думать.

Баба Мария полола около забора. Вернее, она больше опиралась на сапу, чем полола.

— Доброго вам утра — вежливо поздоровался Степан — а Таня дома?

— Доброго-доброго — охотно согласилась баба Мария — где ж ей быть, как не дома? Сейчас уберет в хате и выйдет на улицу.

Однако Таня уже вышла на крыльцо.

— Я все сделала, бабушка — сказала она — осталось только нарвать порезной травы, как ты велела.

— Нарви-нарви — согласилась баба Мария — а то мне всю ночь что-то пекло внутри. Да пока до той травы доберусь, то и солнце зайдет. У тебя ноги молодые, проворные.

Таня улыбнулась, перебросила через плечо соломенную косичку и сбежала с крыльца.

— Что это за порезная трава? — поинтересовался Степан, когда они вышли за ворота.

— Обычная сушеница — ответила Таня — у реки ее сколько хочешь. Пойдем вместе?

Степан нерешительно поковырял ногой в пыли.

Вообще-то Степан был убежден в том, что это не мальчишеское занятие, и раньше бы не колеблясь отказался. Но сегодня совсем другое дело. Да и кто сказал, что ему надо собирать траву? Этим пусть Таня занимается, а он лучше искупается лишний раз. И главное — у реки в это время никого нет, поэтому можно спокойно поговорить о том, что случилось вчера. Или, наоборот, не случилось.

— Пойдем — сказал он.

Степан шел сбоку и время от времени украдкой поглядывал на девочку. Он сам не знал, откуда это взялось, но почему-то ему казалось, будто рядом с ним шагает уже не та Таня. Что-то в ней было такое. Веснушек стало больше, что ли?

— Ты хорошо помнишь, что было вчера? — спросил Степан, когда они свернули с дороги на тропу, что вела к реке.

— А что именно? — в свою очередь спросила Таня. Тогда подумала и сказала — Кажется, ничего особенного не было. Вчера мы с тобой встретились на этом месте. И в это же время. А потом…

— Вот-вот! — подхватил Степан — А что было потом — не забыла?

— С чего бы это я забыла! Нас с тобой пригласила в гости Ядвига Олизаровна.

— Пригласила? — насмешливо перебил Степан — И только? Я же своими глазами все видел.

— Что ты видел? — быстро спросила Таня. И странным каким-то стал ее голос — напряженным, холодным.

— Ну… — запнулся Степан, не зная, как ему поступить — сама не хуже знаешь. Печь и все такое…

— Ну и что? — возразила Таня и пожала плечом так, что косичка обвилась вокруг шеи — В комнате было влажно, и Ядвига Олизаровна решила протопить печь.

Степан остановился.

— И все? — спросил он — И больше ничего?

— Ничего — ответила Таня — если не считать того, что ты дал стрекача домой. Я звала тебя, звала, а ты хоть бы оглянулся!

Степана будто жаром осыпало. Вот так новость! Оказывается, он еще и трусом стал!

— Я не слышал — пробормотал он — мне Аристарх сказал. Слушай, а тебе не показалось, что он умеет разговаривать на человеческом языке?

— А чему здесь удивляться? — ответила Таня, и Степан уловил в ее голосе насмешливые нотки — Каждый может разговаривать, как ему заблагорассудится.

— Конечно — согласился совсем озадаченный Степан — Он попросил принести ему молока и еще чего-то вкусненького. Знаешь, жаль мне его. Разве ж так можно — всю жизнь сидеть на какой-то вонючей бурде!

Внезапно ему показалось, будто при этих словах за кустами кто-то довольно фыркнул. Степан быстро оглянулся.

— Что ты там увидел? — спросила Таня. И опять ее голос стал настороженным и холодным.

— Я… там кто-то прячется — шепотом отозвался он.

— Тоже мне смельчак! Видимо, птичка вспорхнула, а ты уже испугался — сказала Таня и улыбнулась. Однако и улыбка ее не была похожей на улыбку бывшей Тани. И взгляд у нее был не такой.

Да, на вид она была такой, как и раньше. Но сейчас Степан готов был поклясться, чем угодно, что рядом с ним стояла не Таня. От этого ему захотелось убежать куда угодно, лишь бы подальше от этой странной девочки, так похожей на Таню.

— Знаешь — растерянно начал он — я… мне срочно надо домой.

— А что ты там потерял? — послышался за его спиной голос, который неуловимо напоминал кошачье мяуканье.

На дорожке, пряча улыбку в усах, сидел Аристарх. Правда, он тоже не очень смахивал на бывшего колдовского кота. Между ушами у него выросла довольно большая шишка. Кончик носа был залеплен грязной тряпкой.

— Вот мы с тобой и встретились — сказал Аристарх и ударил обрубком хвоста по дорожке — Опять встретились. Но почему-то я не слышу радостных возгласов.

Степан невольно вцепился в руку Тани. Однако тут же ее выпустил — рука была холодной, словно лед.

— Вот горе, опять ребенок испугался! — со смехом воскликнула Таня. Однако в этот раз она вовсе не смахивала на Таню. Это было совсем другое существо, ее косичка расплелась сама собой, волосы рассыпались по плечам и начали седеть прямо на глазах, многочисленные морщины покрыли лицо. Сначала были едва заметны, но с каждым мигом становились все глубже и более резки. Спина у бывшей Таня немного сгорбилась, откуда-то в ее руках взялась сподручная клюка.

Перед Степаном стояла баба-яга.

— Так чем же тебе не понравилась та…. как ты сказал? — спросила она, прищурив колючие глаза.

— Бурда — вместо Степана охотно ответил Аристарх и опять довольно фыркнул.

— Тебя не спросили — отрезала баба-яга.

— Еще бы! — промуркотел Аристарх — Кто ты, и кто я. А, между прочим, не мешало бы иногда поинтересоваться моим мнением. И тогда бы я сказал, что впервые в своей жизни поужинал по-людски. А это намного вкуснее, чем по-нашему.

— Смолкни — ледяным голосом остановила его Ядвига Олизаровна — Лучше займись своим делом.

— Это можно — согласился Аристарх — Это мы сделаем с удовольствием.

Он подошел к парню, ловким движением заломил ему руку за спину и подтолкнул в направлении одинокого дома.

— Прошу — сказал Аристарх — мне тоже нужно кой за что с тобой рассчитаться.

Капитан Потихонченко

Для жителей Горобцов этот осокорь был самым обычным себе осокорем.