— Первое ударное звено третьей эскадрильи двадцать восьмого сервиза истребительной авиации охраны Сотиса, под командованием… Этого… Как его…? Ну, имя которого, без наркоза не выговоришь!

— А как его по земному? — задал провокационный вопрос проверяющий.

— Просто! Гораздо проще, чем по-нашему, но, русские женщины, почему-то краснеют…

— Как? — удивился инспектор.

— Прямо на глазах! — пояснил первый пилот. — Инфракрасный спектр, в моём мозгу, зашкаливал и на время выходил из строя.

— А почему охрана Сотиса? Может, всё-таки, Альфа Сотиса?

— Да нет — мы покрываем весь регион, — не согласился командир вимана.

— Знаю я, как вы покрываете, — проворчал инспектор. — От результатов вашего покрытия, уже в глазах рябит: всюду головы, головы, головы. Иногда головищи и глазищи… Кстати, ещё на вас поступила жалоба из созвездия Арагона, а конкретно, из округа Веракруза.

— А что пишут-то?

— Писать у нас перестали около четырёх тысяч лет назад. Телепатическая диппочта донесла, что у тамошних рождающихся детей кожа не синяя, а сине-зелёная.

— Ну и что? — равнодушно просвистел первый пилот. — Ничего страшного нет, на мой взгляд.

— Ничего страшного нет, если не считать мелочей, — поправил его проверяющий. — Кожа у них не просто сине-зелёная, а в полоску. Одна полоса лазурная, как небо над Пратером, а другая — изумрудная, как морской песок на Колондау. Женщины, которые рожали, будучи одинокими, остались без изменения, а замужние — покрылись пурпурными полосами, а под глазами — чернота, будто их кто-то киркорианской глиной перепачкал.

— Может, это — аномалия? — предположил лётчик.

Сам он отлично понимал, откуда ноги растут и прочие члены, но, на всякий случай сказал — вдруг прокатит.

— Не знаю, — сердито ответил инспектор. — Но точно знаю одно — если так будет продолжаться и дальше, ваш аномальный батальон расформируют, к веракрузианской матери, а вас заставят жениться на пострадавших.

— А что это такое — жениться? — не понял первый пилот.

— Семейная ячейка, — как можно мягче, пояснил проверяющий. — В общем, мучаются вдвоём, не полагаясь на коллектив. Это у нас жизнь, как в земном улье… Или муравейнике, что, впрочем, почти не имеет различия.

Инспектор заглянул в соседнюю казарму и обомлел. Личный состав лежал вповалку, кого где застал пьяный сон: у порога, на пороге, за порогом, друг на друге и вплоть до штабельной укладки. Упакованные, как дрова, они напоминали соты улья, до того всё упорядоченно у них получалось. У инспектора комок подкатил к тому месту, где должно быть горло нормального человека, а сам он только и смог, что спросить:

— Что — пятое подразделение тоже полегло?

— Угу — согласно кивнул головой первый пилот. — Полностью.

Крупная слеза выкатилась из его огромного глаза и, проскользнув по щеке, упала на пол. Ноги у обоих стали мокрыми. «Так и до обезвоживания личного состава недалеко», — подумал инспектор, а вслух сказал:

— Весело… Вот если бы я имел чувства, какие имеют земляне, я бы знал, что означает это понятие. Кстати, а что оно означает?

Первый пилот выпучил глаза ещё сильнее, но ответить ему было нечего.

— А что послужило причиной падения? — задал проверяющий каверзный вопрос.

— Тридцать литров этилового спирта, выданных на промывку и протирку оборудования. После его употребления всё подразделение лежит пластом, включая космических пехотинцев. В моменты просветления сознания, цыган, каких-то, требуют… Кстати, смею заверить, что это случилось ещё до нашего возвращения с Земли.

Инспектор не очень-то поверил словам первого пилота, издавна не доверяя членам экспедиционного корпуса. Никто из личного состава даже не догадывался о коварных свойствах этила, пока Совет не угораздило включить планету Земля в план изучения инопланетных форм жизни. Он повернул голову к сопровождающему его лицу, с огромной головой и, отметив про себя, что это не лицо, а морда земного бегемота, спросил:

— Как наказывать будем? Опохмеляться не давать?

— Проще! Сократим им отпуск на время, в три раза большее, чем они тут прохлаждаются. Затем в командировку на Трихансад.

— А это не будет приравнено к садизму? — осторожно осведомился инспектор.

Его помощник пожал бы недоумённо плечами, но они у него отсутствовали, так как голова плавно переходила в руки, минуя стадию богатырского изгиба…

Где-то в районе средней полосы России, в одной из забегаловок общепита, повар, буфетчица и уборщица стояли около «Титана», глупо улыбаясь. Вместо простенького крана, открывающегося простым поворотом рычага в сторону, в кипятильный аппарат было вмонтировано нечто: с огромным количеством трубок, переходников и мигающих жидкокристаллических индикаторов. Светящаяся красная кнопка по контуру подсвечивалась мягким изумрудным светом, словно приглашая всех желающих её нажать.

— Может, это директор поставил? — предположил повар.

— Сам, что ли? — возмутилась буфетчица, отлично зная про то, что директор сам гвоздя не сможет забить.

— Почему сам? Слесаря вызвал….

— Может — надавить? — робко предложила уборщица.

Три бомжа ганашились на могиле неизвестного ликвидатора аварии, разливая по стаканам жидкость сомнительного качества. Ничто святое им не чуждо… Неожиданно, зелёный гранитный обелиск засветился мягким изумрудным светом.

— Всё — допились!

Три оборванные личности, немытые и все в лохмотьях, начинали новую жизнь. Имевшие неосторожность соприкоснуться с могилой профессора, они теперь левитировали. Бомжи забавно барахтались в воздухе, суча руками и ногами, и пытаясь спуститься на грешную землю. По непонятной причине, сделать этого они не могли. Не могли несчастные: ни улететь, ни спуститься вниз. Они имели возможность, только двигаться по горизонтали. Может быть, когда-нибудь, этот эффект исчезнет. Рассосётся, так сказать. Они погребли в неопределённом направлении… Спустя некоторое время, сердобольные люди вручили бедолагам вёсла от резиновой лодки с короткими ручками. Вёсла сильно смахивали на ракетки для игры в настольный теннис. Сначала их видели выступающими в балагане, но, видимо, много заработать на этом не пришлось. Во-первых, зачем платить, если можно не платить, так как бомжи волей-неволей не могут остановить представление, а во-вторых, наши люди не верят, ни во что. В крайнем случае — ничему не удивляются. Впоследствии, знающие люди говорили, что бомжей видели на пути в Тибет. Будет переполох у тамошних шарлатанов. Дозаправку летуны производили прямо в воздухе — кто что даст. Голос из ниоткуда сурово произнёс:

— Не хрен, понимаешь, в зону действия «Антигравитона» без защитного экрана лезть.

Утром Ворон застал Барбариску уже на ногах.

— Путь сегодня предстоит длинный, — таинственно сказала она. — Возможно, не на один день, но, с одной ночёвкой — это точно.

— И куда топать? — настороженно спросил Вова.

— В соседний город. Нам нужно посетить заводик по обработке гранита.

— Что он здесь делает? — удивился Ворон.

— Не здесь, а там, — поправила его Лариса. — Большая разница.

— Да я не про то. Зачем он здесь — в принципе.

— Да ты что, — удивилась Барбариска, — а памятники на кладбище где заказывать? В соседней республике, что ли?

— А-а-а, да-да, — согласился Ворон, совсем упустив подобную деталь из логической цепочки жизненного цикла. — Памятники….

До соседнего города было не так далеко, но и неблизко. В путь решили отправиться все. Никто не захотел оставаться наедине с непредсказуемой техникой, хоть она себя пока никак не проявила, с негативной стороны. Пыль дорог, солнце над головой, а иногда и дождь стеной — вечные спутники странников, с какими бы целями они не шли по этим дорогам. Как известно — их осилит идущий… Как назло, попутного транспорта не попалось и пришлось перемещаться на своих двоих.

Прибыв на место, сталкеры выяснили, что завод занимается тем, чем и должен был заниматься: облицовка зданий, стен, парапетов и полов. Активно потребляют продукцию станции метро. Но, для них, в основном, всё делается на заказ. Производство надгробных постаментов… Это отдельная, но самая стабильная статья заводских доходов. Необходимо было уточнить существенные детали. Ради этого, на самом заводе, сталкеры разыскали главного инженера и, с помощью эликсира болтливости, разговорили последнего. Инженер оказался словоохотливым и кое-кому показалось, что выпитый им эликсир был лишним, в цепочке опроса. Даже ненужным. Технарю постоянно приходилось задавать наводящие вопросы, чтобы во время возникающих пауз, он не запел. Главный инженер, насчёт этого действа, имел твёрдое намерение и упрямо порывался его исполнить. Сталкеры были против и поэтому, вопросы сыпались, как из рога изобилия. Но, к сожалению Барбариски, их запас иссяк, положив начало сольному пению. Сталкеры, на данный момент, испытывали к хоровым выступлениям стойкое отвращение и поэтому, постоянно сбивающийся с ритма тенор, в гордом одиночестве терзал стены заводской конторы.