Где-то в глубине подвала раздался глухой стон. Все напряглись, а ресторатор, с невозмутимым видом, продолжал протирать пивные кружки чистым полотенцем.

— Что это было? — спросил Борн, косясь на Дикаря и на крышку подпола, на которой стоял Дроут.

— Подземные цветы, — равнодушно ответил трактирщик.

— Чего?! — удивился Пинк, разинув, от удивления, рот.

Договорить ему не дали. Орк открыл крышку погреба, пристально всматриваясь в темноту, а в это время, из-под земли донёсся звук, как будто кто-то усиленно втянул носом воздух и блаженно выдохнул: «А-а-а!»

— Чего это там? — почти хором спросили все.

— Я же говорю — подземные цветы! — настаивал на своём Дикарь.

— Мы это поняли, — успокоил его Грог. — Но кто их там нюхает?

— А кто его ведает? Не копать же, чтобы узнать!

Дроут хлопнул крышкой и больше из глубины подвала никто посетителей не беспокоил.

— Эстет, хренов, — ворчал Авантюрист. — Нанюхался, что ли?

Дикарь снисходительно покачал головой и высыпал на стол горсть оранжево-красных плодов, со словами:

— Съешьте по ягодке — успокоитесь.

— А что это? — спросил Дроут, с подозрением косясь на незнакомые ягоды.

— «Гоблинская радость», — объяснил ресторатор, не переставая заниматься своими мелкими делами. — Нервы успокаивает, давление снижает…

Сюзи поглядела на дары природы и рассказала о делах варварского стана:

— У нас в стойбище, одна варварка постоянно жалуется, что у мужа лицо, как-будто он «Гоблинского лыка» объелся. Это не то?

— Нет, — успокоил Дикарь. — Эти плоды другие. А вот что это за сравнение — с лицом и лыком?

— Лицо, на вид, такое же кисло-горькое, как и сами ягоды.

— Ну, рецепт-то от этой напасти известен, — оживился Грог.

— Какой? — насторожилась магичка, приготовившись слушать и запоминать.

— Простой. Некоторые наши плоды и ягоды летом в рот не вломишь, но, стоит ударить первым морозам, так у них сразу же сладость появляется.

— Где связь? — спросил Борн, недоумённо пожимая плечами.

— Связь прямая, — почти сердито пояснил Авантюрист. — Пусть варварка своего мужа, в одних мохнатых трусах, на мороз выставит.

— Почему в мохнатых? — спросили все женщины хором, и даже предпочитающие молчать Миранда с Ламуной.

— А вдруг случится непоправимое? Идти ва-банк рискованно…

— Что именно — непоправимое? — раздражённо подгоняла рассказчика Сюзи.

— Отморозит шпингалет! Пусть морозит тело, а самое драгоценное в тепле держит.

— Можно было догадаться, — сказала Ада и украдкой заглянула под подол, видимо, даже инкогнито не желая дефилировать в мохнатых штанах.

Постепенно балаган заполнился угрюмыми людьми, веселеющими, в процессе принятия горячительных напитков. Дальнейшие дороги гуляющих расходились: кто продолжал дальше веселеть, кто грустнел, после употребления чрезмерной дозы спиртного, а кто-то начинал проявлять буйный характер. Ресторация уходила в ночь, по раз и навсегда заведённому сценарию, неизвестно кем и когда написанным, а посетители являлись послушными марионетками сценариста.

В эту ночь Грогу приснился варварский стан, в котором голые мужики, стоя на морозе в одних только меховых трусах, пытались изобразить на своём лице подобие улыбки. Пока у них это получалось плохо. Помогая друг другу растягивать уголки рта, одному чуть пасть не порвали. Чтобы не отморозить ноги, они приняли коллективное решение идти в публичный дом, благо до него было недалеко — всего-то пара сотен километров… Их вторые половины только и ждали этого, выскочив из юрт с дубинами в руках. У мужиков в руках цветов не было и побоище, как способ разрешение конфликта, оказалось неизбежно…

Глава двенадцатая

Реликтовые суккуленты на юных болотах

К утру кабак опустел: кто уполз, кто ушёл, еле держась на ногах, а кого и отнесли. В этом городе существовала служба доставки нетрезвых клиентов питейных заведений. Всё гениальное просто: трактирщик звонит в рынду, висящую у входа, три раза — чтобы тем, кому адресовано послание, понятно было. Если с первого раза не поняли, то уж с третьего — точно должны въехать. У каждого трактира своя комбинация звуков. И вот уже несутся двое с носилками, чтобы за определённую мзду, отнести перепившего домой. Щедрые чаевые — в порядке вещей. Как известно из старых анекдотов — будить и получать можно до тех пор, пока клиент не протрезвеет. Ну, поспит на улице… Иногда, над ночным городом, когда одновременно из нескольких злачных мест подают сигнал, непонятно что звучит: то ли набат, то ли заутренняя, то ли в колокольный ряд новинки завезли.

Утром, Рэндор с Грогом зашли в опустевший питейный зал. Следом спустилась Руди и, через некоторое время, подтянулась Эллима. Уборщики прибираться уже заканчивали и приступали к завершающей стадии очистки ресторации — извлечении клиентов из потайных щелей. Паладин, стоящий у входа, вызвал подозрение у служащих зала сильным храпом. Доспехи звенели и гудели, как кузнечный горн. Смотря на то, как из тяжёлых лат извлекают на свет Божий очередного пьянчугу, Рэндор усмехнулся и сказал:

— Как напьются — все в рыцари метят, а как начинается война, то у всего ополчения — грыжа.

— Это точно! — засмеялся Авантюрист. — Все сразу же хернёй страдать начинают.

— Не ругайся! — сердито предупредила его Руди.

— Что такое? — подтрунивал над ней Грог. — Это не ругательство.

— А что же?

— По науке, так называется грыжа, — пояснил Авантюрист.

— А как она выглядит? — спросила наивная Эллима, напрягая слух.

— Русалку помнишь, которая всплыла с огромным брюхом?

— Так что, грыжа, это — беременность? — захлопала ресницами эльфийка.

— Ага! — засмеялся Рэндор. — Беременное ополчение…

— Ты совсем зациклилась на этой беременности, — сердито сказал Грог. — Так выглядит грыжа, только в несколько раз меньше…

— А от чего она появляется? — не отставала Эллима.

— Надорвался человек и вот — пожалуйста! — несколько эмоционально объяснил Авантюрист положение вещей в современной медицине.

Грог с Рэндором уселись за стол и, пока остальные не подтянулись на завтрак, развернули карту. Военный совет малым составом должен был определить дальнейшие действия, а самое главное — выбрать превентивный маршрут, по которому в ближайшее время придётся перемещаться. Дверь на втором этаже хлопнула и вниз спустился Дроут. К его радости, кабанчик остался почти нетронутым. Завсегдатаи заведения предпочитали пить, а не закусывать. Зверюга уже подогревалась в камине, а орк уже пускал слюни. Следом спустился Борн и потихоньку подтянулись остальные. Предпоследним заявился Пинк, проспавший, по его словам, всё на свете, а последним, как ни странно, явился Борис. Кому он демонстрировал могучее резиновое тело, выяснять не стали. Масляные фонари в зале потушили и он погрузился во мрак. Горевший над товарищами светильник давал мало света, а жёлто-красное пламя, над фитилём, постоянно подрагивало, отбрасывая причудливые тени. Дикарь, после бессонной ночи храпел у себя в углу, где он поставил кровать.

— Без отрыва от производства, — прокомментировал ситуацию Грог и снова погрузился в изучение мест предстоящих боевых действий.

Затем, оглядевшись по сторонам и поморщившись, от недостатка света, он сделал гному деловое предложение:

— Надо бы электричество с подводной лодки сюда провести. Прямо с аккумуляторов. Подогнать караван ко входу…

— Времени нет, — перебил его Рэндор. — Да и не поймут, дикари…

Он тоже огляделся по сторонам и снова наклонился над картой. Ткнув пальцем в картографический шедевр, рыцарь продолжил:

— За каучуковым лесом расположена деревня «Топлянка». За ней сразу же начинаются обширные топи. Согласно карте, они называются «Гиблые Болота», Вот здесь расположено «Заброшенное Кладбище». Чуть правее от него стоит «Дом на болотах». Нам, судя по-всему — туда».

Грог тяжело вздохнул и предложил: