Возвращаясь в Повалье, последним форпостом, который миновала шхуна, был порт «Глушилово».

— Символичненько, — лениво прокомментировал Грог показания карты и разглядывая город в подзорную трубу. — Интересно, а что они глушат? «Нефилимский отстой»?

— Рыбу, наверное? — предположил Пинк, поглаживая добытые саженцы рукой и увлажняя подсыхающие корни.

— И то, и другое, — сказал Борн, прикладываясь к бутылке. — Есть добыча — есть повод обмыть удачу. Нет добычи — повод напиться, с горя… Что бы не случилось — всегда есть причина нажраться…

— Короче — идут на поводу у зелёного змия, — добавил Дроут и приложился к своей посуде.

Пинк, с бутылкой поводыря, совмещал приятное с полезным…

Эпилог

Навещая Пинка в ангаре, Грог прошёлся по аллее, высаженной гномом совсем недавно. Молодые саженцы хорошо прижились, но, до прозрачных шаров и дающих латекс стволов, было ещё далеко. Заглянув в бассейн, он с удовлетворением отметил приличный прирост водорослей «Глаза водяного дракона» и прошёл в ангар. Гном ковырялся с какой-то странной штуковиной, постоянно причитая себе под нос непереводимые ругательства.

— Что строишь? — вместо приветствия, спросил Авантюрист.

— Мандрагорокопатель, — ответил Пинк, с таким умным видом, что Грог развеселился.

— Чего? — переспросил он, давясь от смеха.

— Народ устал бороться с агрессором вилами и нуждается в техническом оснащении приусадебных участков.

— А мандрагоросажатель не заказывали? — осведомился Авантюрист, давно переставая удивляться выходкам местной публики.

На чудачества гнома он уже давно махнул рукой.

— Чего там заказывать? — вмешался подошедший Борис. — Наручники надел… или, на худой конец, верёвку затянул, на запястьях…

Эллима вытянула лицо, выставив вперёд длинное ухо. Прислушиваясь к разговору, она пыталась осмыслить сказанное, отделив правду от вымышленного сарказма, но, в сознании всё перемешалось, не желая поддаваться анализу — аналитическое мышление отсутствовало. Растение для Бориса тоже, во всяком случае — пока… Он уже и не надеялся… Грог, для приличия, пообещал, в ближайшее время подумать над этим основательно.

Мимо, по пыльной дороге, проехала карета астронома. Она, неестественно, качаясь с боку на бок, напоминала неваляшку, который находился всегда в пути. При этом, амплитуда раскачивания постоянно увеличивалась. В конце концов, карета дотряслась и, треща всеми сочленениями, завалилась на бок. Скатившись в овраг, она перевернулась на крышу. Торча из оврага вверх колёсами, экипаж продолжал раскачиваться… Оттуда, на дорогу, выполз пострадавший кучер, отряхивая с одежды пыль и потирая ушибы.

— Сколько раз я им говорил, чтобы ложились вдоль кареты, а не поперёк!

Уже и колесо слетело с оси, а вибрация продолжалась. Кучер, в это время, обречённо сидел на обочине, рассчитывая на помощь Пинка по извлечении кареты на дорогу, как только она перестанет трястись.

Жора не слишком огорчился, не найдя своих родственников, так как их никогда в глаза не видел. Грог ему сказал, по-секрету, что единороги страшные индивидуалисты и сказки про табуны его родственников, не более, чем выдумка. Жора пожертвовал обувкой в пользу Люськи. Теперь, если приглядеться к её копытам повнимательнее, то можно было увидеть, как из-за носка выпирали два острых шипа. Когда Люська проходила по грязи, то за ней оставался коровий след или… В общем — несвойственный непарнокопытным. А если приглядеться ещё внимательнее, вооружившись лупой, то на следах можно было прочесть надписи, выполненные арабской вязью: на первой подкове — непокорный, на второй — непобедимый, на третьей — гроза василисков, а на четвёртой, надпись переводу не подлежала… Родные, полустёртые Люськины копыта, украсили косяки дверей, первыми подвернувшимися под руку.

Жизнь Бориса резко изменилась. Теперь он выступал в собственном балагане, который занимал среднее положение между цирком и стриптиз-клубом. Грог постарался и теперь, каучука на теле Бориса стало намного больше. Он рельефом смущал местных дам, никогда ничего подобного не видевших. Очки Боря не снимал никогда. Он постоянно жаловался на неудобство, от избытка каучуковой массы, но Авантюрист его успокаивал тем, что убавить никогда не поздно, а тем более — отрезать…

…

Орк возвратился назад в стойбище, пообещав ещё вернуться в Повалье, как только решит свои дела на родине.

Сюзи с Борном присматривали для себя домик в Приозёрске. Перед ними стояла дилемма: или купить халупу, но, с красивым видом из окна на Повальское озеро, или, приобрести приличный особняк в богатом квартале, но, с видом на городские стены и на такие же дома — без выхода к водопою. Грог имел, что-то среднее, между тем и другим. Отделанный мрамором бассейн, в котором плавали золотые рыбки, умилил Сюзи, а плавающие на поверхности воды белые лилии, просто добили. Магичка завороженно смотрела на плетистые розы, ползущие по стене к солнцу, а уютная беседка заставила сердце забиться чаще. Клумбу, в которой росли однолетние цветы, Авантюрист называл могилой неизвестному солдату, на которой, не хватало только памятника. Кованные решётки, украшающие ворота, ведущие в летний сад, заставили Сюзи пустить обильную слюну, а ведущие в зимний — окончательно лишили рассудка. Она непременно хотела того же самого и несдобровать бы варвару, но, на его счастье, что-то похожее предлагалось неподалёку.

Грог засел за мемуары и посещая различные таверны, никогда не брезговал послушать местные байки. В этот раз, сидя в «Смазке» Приозёрска, он слушал россказни Слесаря. В этот раз он поведал ему байку о неудачливом путешественнике:

— Намерение отправиться на поиски приключений, требовало серьёзных капиталовложений. Турист решил продать всё, что имел. Попытавшись избавиться от своего имущество, из которого у него были, только рваные портки, он столкнулся с глухой стеной непонимания. Теперь, вместо денег, горе-путешественник имел, под глазом, живописный фингал и отбитые причиндалы, которые, несостоявшийся первооткрыватель, стыдливо прикрывал всё теми же драными штанами. Потом он исчез…

— И-и-и? — поторопил Грог Слесаря.

— Его возлюбленная терпеливо ждала пропавшего, каждый день выходя на берег пресного моря. С чего она взяла, будто бы турист растворился в морских просторах? Но, тем не менее, каждый день, рано утром, она уже стояла на берегу, отрешённым взглядом всматриваясь в туманную даль. Подсознание уже давно не верило, а надежда тлела… Теплилась, в этом хрупком теле. Гоблины, поначалу, пытались её задирать, бегая вокруг кругами, но, она не обращала на них никакого внимания. Постепенно, всё население данной местности прониклось уважением, к такой преданности. Даже чёрные драконы, которым, порой, так этой верности не хватает. Некоторые начали даже помогать, кто чем может, а получилось — кто во что горазд. Гоблины решили подкармливать. Как сказал один из завсегдатаев забегаловки: «Она с такой регулярностью маячит на берегу, что стала маяком для нетрезвых рыбаков».

— Цинизму местной публике — не занимать, — отметил, про себя, Грог.

Над городом Блэкдур занимался новый день. Горгульи вернулись на свои места, которые они покинули с наступлением темноты и замерли, окаменев до следующей ночи. Стражники тушили факелы, готовясь к смене караула и мыслями, находились уже в ближайшем трактире. Первый солнечный луч блеснул, осветив шпиль магистрата и горгулья, не успевшая вовремя занять своё место на карнизе ратуши, камнем рухнула вниз. Пробив крышу жилого дома, она разбудила сказителя, возле ног которого проделала огромную дыру. С ошалевшим видом он смотрел на пролом, ничего не понимая. Прибежавшая на шум его жена, уже готова была применить скалку, не как средство устрашения, а как боевое оружие, с помощью которого запросто можно вышибить мозги. Этим она и собиралась заняться в ближайшие пару минут, но, увидев в полу дома нестандартное отверстие, которое упавшей бутылкой не сделаешь, супруга растерялась.