Авантюрист скептически оглядел фигуры монахов, мокрых, с ног до головы и поинтересовался их дальнейшими действиями:
— Куда вы теперь? Назад — в «Пагоды»?
— Нет больше «Пагод», — грустно ответил один из послушников.
— Переждём катастрофу в «Коровяке», — поделился планами один из самых активных монахов. — Уйдёт тролль — вернёмся. Придётся заново отстраиваться…
— Причём — в другом месте, — ехидно прорычал Дроут, смачно отрыгнув послевкусие «Нефилимского отстоя».
— Ну а что? — успокоил монахов Грог. — Если всё не погибло, то, виноград будет размером с яблоки.
Пьяных монахов сгрузили в «Коровяке». Они порывались вернуться, чтобы идти бить морду троллю, но, их отговорили от этой затеи. Во всяком случае, посоветовали до утра никаких военных действий не предпринимать.
— Не пьём, не пьём, — беззлобно иронизировал Борн, укладывая очередного пострадавшего на свободное место возле телеги.
Утром, рабочие зала занимались своим привычным делом. Завсегдатая заведения, считавшего доспехи уже своими, вытряхнули: сначала из лат, а уж затем из ресторации. Закончив, как обычно, освобождать расписное железо от узника совести, стремившегося на защиту своей родины, они обнаружили остальные доспехи тоже занятыми, потому что храп не прекратился с изгнанием пьяного паладина. Уборщики пребывали в растерянности. Один осторожно подошёл к другому комплекту лат и приподнял забрало. Розовощёкая пьяная морда почти ничего не выражала, а на физиономии застыла лёгкая улыбочка. В остальных доспехах было то же самое. На кирасе одного рыцаря кто-то написал углём короткое иностранное слово…
Друзья спешили в город «Нос», где на рейде их ждала шхуна «Люська». Грог очень надеялся на то, что она никуда не делась. В противном случае, за душевное здоровье Пинка он бы не поручился. «Чёрный Посох» трясся в телеге, не прикрытый ничем и от этого, телега выглядела танком, пятившимся назад. Или тачанкой, с вот таким пулемётом… Он намекнул гному на упущение и тот накрыл находку попоной. Авантюристу пришла в голову шальная мысль: ему захотелось развернуть агрегат в сторону «Гиблых Болот» и провести ирригацию всей территории, а заодно, и стерилизацию, освободив местность от злобной живности. «Вопрос в том, что неясно, как он работает, — размышлял Грог. — Не испортился ли посох за то время, пока находился в воде?» Пока он пребывал в раздумьях, караван подошёл к стенам «Носа».
Вопреки опасениям, «Люська» стояла на якоре, единственным крупным судном эксплуатируя городской рейд. Команда на корабле оживилась и подкованные башмаки затопали по палубе, снимая корабль с якоря. Ещё через полчаса, шхуна заняла место у стенки, готовая принять в трюм сухопутные транспортные средства. Грог поднялся на борт, где его встретил капитан Стив. Обменявшись приветствиями, Авантюрист спросил:
— Ну, как вы тут без нас? Наверное все кабаки излазили?
— Да что ты! — испуганно ответил капитан. — Пока вас не было, вокруг корабля, каждую ночь, какой-то усатый тип на байдарке рассекал — серенады пел. Раз восемь перевернулся…
— А чего он хотел? — удивился Борн.
— Я же говорю — песни горланил. Спать не давал — всё какую-то ламунду звал. Почти требовал… Плотник Карл, на всякий случай, свою в три парусины закатал и столярным клеем замазал. Он не знал точно, что имел ввиду усач. А вдруг это она и есть?
Грог засмеялся, а Дроут заржал так, что мачты затряслись, вибрацией передаваясь на такелаж.
— А как же теперь Карл? — побеспокоился Пинк, начиная догадываться о причинах бурного веселья.
— Теперь из-под бушприта не вылезает, — пояснил Стив. — Так и торчит в гальюне…
— Откуда здесь взялся усатый прелюбодей? — удивился Борн. — Отсюда до «Коровяка» — о-го-го!
— Да — любовь преодолевает и не такие расстояния, — неожиданно, для всех, высказался Борис, поправляя покрывало, чем немало смутил матросов.
— Что-то я сомневаюсь, насчёт любви! — сердито возразил Пинк.
Матросы так не считали, проведя бессонные ночи в усиленном карауле. К тому же появление Бориса вызвало некоторое смятение в неокрепших умах. Психический шок удалось предотвратить, выдав матросам праздничную порцию спиртного, в честь возвращения экспедиции. На палубе появился корабельный врач Бальк и с ходу заявил:
— Опять у команды вши завелись!
— В море? — удивился Грог. — Может быть, в одежде кто пронёс?
— Она же у них новая, — не согласился доктор.
— Так и купались они, в чемеричной воде, после того, как переоделись, — вспомнил Авантюрист. — Вшивая команда! Наверное, у кого-то вошка впала в анабиоз и вот — проснулась…
— Ну так что — опять ванны принимать? С чемерицей…
— Нет, мля — с шампанским! Конечно с чемерицей! Не хватало, чтобы мы все чесались, как шелудивые! Форму перегладить горячим утюгом.
— А если утюг не поможет? — осторожно спросил Бальк.
— Поможет! — резко возразил Грог. — Это смотря как гладить…. Ну не шёлковую же одежду им заказывать? Вши категорически не переносят этой ткани…
— Я слышал, что из какой-то тли отличный краситель делают, кажется красный, — вмешался Пинк. — А из вшей нельзя?
— А-а-а! — отмахнулся Авантюрист. — Тебе-то это зачем, Пинкертон? У тебя любимый цвет в тон баклажану.
Руди, прислушиваясь к разговору, спросила:
— Грог, а почему ты Пинка, иногда Пинкертоном называешь? Это что — его полное имя?
— Не знаю… Просто хотелось низкорослому гному приятное сделать. Придать, хоть какую-то, степень солидности, повышающую его в глазах окружающих, да и в его собственных. А то он, бедный, извёлся весь, из-за своих комплексов: ростом мал, борода клочьями…
— Зато я петь и плясать умею! — раздался обиженный голос.
— И пить! — весело добавил Борн.
Рэндор, довольный успехами экспедиции, неспешно прогуливался по палубе корабля. Он обратил внимание на одну странность: все матросы занимались своими делами внизу и только один сидел на марсовой площадке, в обнимку с мачтой. Он спросил пробегавшего мимо кока Пудинга, о причине столь странного поведения моряка:
— А чего этот матрос на марсе уселся?
— Да вот, ваш Дроут сказал, что он так проголодался, что сейчас бы целым кабаном закусил!
— А матрос-то тут причём? — удивился рыцарь.
— Его Кабаном кличут…
— Кстати, а зачем Дроуту, такие большие надбровные дуги? — спросил Пудинг?
— От дождя…
Кок, подойдя к орку, вежливо обратился:
— Товарищ орк!
— Повальский гоблин, тебе товарищ!
— И тем не менее — что вы будете кушать?
— Команду! — заржал Дроут, поддерживая игру.
Вечером устроили праздник воссоединения. Каждый был в своём репертуаре и нет необходимости заново пересказывать уже известные сценарии.
Утром шхуна отвалила от стенки и взяла курс на остров «Каменный гриб». Предстояло принять решение, каким путём возвращаться. Трактирщик сказал, что в проливе, идущим по левобережью залива, вроде бы, никаких рифов нет, но, там есть какая-то другая опасность, о которой он толком не знал. Моряки, имеющие смелость, пройти этим путём, возвращались, несколько, загадочные. Некоторые совсем полоумные и всех тянуло обратно. Большинство совсем не вернулось. Так что, все прокладывают курс мимо города «Акулий глаз», хоть он и длиннее. «Идти мимо города — погубить всех плавучих торговцев, которые, в погоне за наживой, перетопят друг друга», — подумал Грог и усмехнулся. Его сейчас больше всего волновал другой вопрос: сколько они не путешествовали, но, никаких стад единорогов не видели. Не видели и яиц, кроме куриных. Что потом сказать Жоре? Он отогнал от себя эти мысли, как неразрешимые, на ближайшее время.
Подошёл Борн и спросил:
— Ну, что делать будем?
— А что делать будем? — вопросом на вопрос ответил Авантюрист. — Подойдём к проливу и посмотрим, чем там народ пугают. В случае чего подводная лодка проведёт детальную разведку.
Борн согласно кивнул, а стоявший неподалёку Дроут, равнодушно пожал плечами, давая понять, что ему всё-равно.