– Мы пойдем в Старый Утес?

– Если ваше величество не против, – без поклона сказала Кэс и развернулась на пятках. – Где Бастиан? Кто знает, он выжил?!

– Она очень предана инквизитору, – сказала Алина, глядя Кассандре вслед.

– Больше, чем вы думаете, – буркнул Брон. – Где Эльтон, госпожа?

– Он помогал собирать павших.

– Пойду отыщу его. С мертвых хватит почестей – пора позаботиться о живых.

Если принцесса считает, что надежда есть – пусть будет так. Пускай Моллард попробует выжить. Если он очнется, то вряд ли сможет сказать хоть слово, и слюна будет течь у него по лицу, как у младенца. Пускай Кассандра вдоволь насладится этим зрелищем, прежде чем сама пронзит его сердце.

V

Америя, Кроунгард

Девять рыцарей, возглавляемых Коррином, шли по Аллее славы – так назывался самый широкий коридор Кроунгарда, где стены от пола до потолка покрывала искусная мозаика. Сцены славы Америи – от казни лотарских королей до Великого Искупления. Потолок Аллеи был стеклянным, так что луна играла на гордых лицах воителей и их воздетых мечах. На стенах оставалось еще много свободного места для будущих поколений.

– Великий Раскол, – сказал кто-то.

Коррин посмотрел на изображение события, положившего конец могучему Скарлендуру, государству на севере. Осколок тела Божьего, упавший в Отцовых горах до начала времен, однажды ночью просто взял и взорвался. Взрыв был такой силы, что его почувствовали по всему Мирису. Землетрясения и обвалы уничтожили большую часть государства горцев.

Из расколотых гор наружу вышли все богатства недр – от олова до алмазов. Тогдашний король Артис Третий вместо того, чтобы помочь страдающим соседям, напал на них. Северяне прозвали Артиса Предателем – и он принял это прозвище. Говорили даже, что он сильно страдал, нещадно бичевал себя и называл величайшим грешником, а на войну отправился пешком и в одной власянице. И все же захватил Скарлендур, сделав его землями Стоунгарда.

Остатки скарлов подчинились америйской власти или были изгнаны. Они ушли на север и не вернулись. Нашли новый дом среди скал или погибли, упав с края мира.

А те, что остались в горах, со временем одичали или вовсе превратились в чудовищ. Место взрыва было проклято – те, кто долго находился там, начинали болеть, у них выпадали зубы и волосы, а на теле вырастали мерзкие опухоли.

– Сир Гвин.

– Что? – он оторвался от изображения жуткого зарева и пепельного гриба.

– Мы идем?

Остальные рыцари ждали его, застывшего у мозаики.

– Я задумался над тем, как изобразят здесь нас, – Корр торопливо зашагал вперед. – Ведь сегодня – поворотный день в истории!

– Думаете, нас и правда тут изобразят? – наивно спросил юный рыцарь с большими, как у девицы, глазами.

– Вполне возможно, – Коррин потрогал кончик носа. – Когда все получится, люди скажут – именно благодаря сиру Гвину и остальным Святой Престол теперь стоит в Америи!

– Отец меня зауважает наконец-то…

– Тихо, – Коррин резко остановился. – Слышите?

В тишине спящего дворца пробудился мерный гул. Он приближался, и стало понятно – такой шум издают множество ног, шагающих одновременно.

– Что это? – спросил юный рыцарь, со второго раза нащупывая меч.

В Аллее появились стражники Кроунгарда в полной амуниции. Копья в руках и короткие мечи на поясе, кольчуги и шлемы, украшенные короткими плюмажами.

– Нас предали! – рыцарь с ярко-рыжими баками сжал булаву, с ненавистью взирая на Коррина.

– Быть не может, – Гвин стиснул меч. – Новый капитан…

Аллерс Лавеллет вышел вперед: рослый рыцарь с кудрями, как золото, и такими же усами. Луна играла на его черненом панцире, украшенном затейливой вязью. Белый плащ и золотая перевязь капитана сидели на нем, как влитые. Гордый двойной подбородок смотрел вперед.

Зря Пьерриг пригласил его. Лавеллет славился как поборник справедливости и чуть ли не идеал рыцарства. Человек, неспособный на предательство и не знающий корысти. Коррин почувствовал что-то неладное, когда услышал его имя. Теперь ясно, почему.

– Гребаный Пьерриг, – прорычал Корр. – Если нас бросят в темницу, я задушу его цепями.

– А я думал, куда делась вся стража, – обреченно сказал кто-то.

– Доброй вам ночи, сиры, – раздался глубокий голос Аллерса. – Куда вы направляетесь?

– В чем дело, сир Лавеллет? – спросил Коррин. – Мы собирались немного размяться в Печальном дворе.

– Печальный двор закрывают на ночь, и это не лучшее место для тренировки. Как ночь – не лучшее время, – Аллерс стоял прямо, как на параде.

– Зато необычное.

– Сир Гвин, я не люблю подобные игры, – нахмурился Лавеллет. – Вы знаете, что я знаю, куда и зачем вы идете. Неужто ваш язык так привычен ко лжи?

Коррин не нашелся, что ответить.

– Я дал слово, что иду с вами, и не собираюсь его нарушать.

Корр только кивнул.

– И все же вы понимаете, что мы идем против воли короля.

– Ради него самого!

– Тут вы правы, сир Гвин. Но чтобы нам не стать лицемерами, я должен кое-что сделать, – Аллерс повернулся к стражникам. – Слушайте меня, и внимательно! Вместе с этими отважными сирами мы отправляемся к башне Наместника, чтобы паладины ответили за оскорбления, нанесенные нам и нашему государю. Мы собираемся нарушить приказ короля и пролить кровь в его доме, но того требует рыцарская честь. Пока я ваш капитан и приказываю следовать за мной. Но как только обнажатся мечи, я стану преступником, и вашим долгом будет арестовать меня. Я прошу только о том, чтобы вы позволили нам закончить бой, а после требую, чтобы вы арестовали меня и всех тех, кто останется в живых!

С одинаково изумленными лицами рыцари уставились на Лавеллета. Коррину казалось, что все это сон – не может же правда существовать такой человек, как Аллерс?

– Мы предстанем перед королем и его правосудием, – продолжал капитан. – Но вы не будете ни в чем обвинены. При свидетелях я говорю – всю вину за то, что вы нарушаете приказ короля, я беру на себя. Пойдете ли вы со мной?

– Да, сир капитан! – раздался стройный ответ, и его наверняка услышали во всем дворце.

– Теперь я хочу обратиться к вам, – повернулся Аллерс к рыцарям. – Витторио унизил Эрига, но убил его в честном бою. Я предлагаю поступить достойно и выйти против паладинов равным числом.

Рыцари переглянулись, как будто не поняли, что сказал Лавеллет. Коррин сделал шаг вперед.

– Сир, вы… вы и правда так благородны, как говорят, – сказал он, яростно ругаясь про себя. – Но я не думаю, что кальдийцы достойны такой чести.

– Верно! – поддержал его кто-то.

– Они оскорбили короля! – уже уверенней продолжил Гвин. – Они ведут себя в нашей стране, как разбойники, и достойны не больше, чем казни!

– Тогда схватите их и судите, – парировал Аллерс. – Это подло – нападать превосходящим числом, да еще и через подземелья, как вы планировали. Так мы сами станем разбойниками!

Коррин открыл было рот, но Лавеллет не дал ему сказать:

– Мы воины или бандиты?! – возвысил он голос. – Мы нападем исподтишка или выйдем к врагу лицом, как мужчины?!

– Сир, – процедил Коррин. – Вы что, не были на войне? Это не подлость, а хитрость! Маневр!

На сей раз поддержки Корр не дождался. Он оглянулся и увидел, что все смотрят на Лавеллета. Луна серебрила его золотые локоны, и надо было признаться – выглядел он и впрямь как одна из мозаик со стен Аллеи.

– Нам не нужны хитрости, сир Гвин, ведь мы рыцари. Мы гордо носим это звание и лучше лишимся его, чем посрамим! – Аллерс поднял кулак, совсем как Эриг перед поединком. – Следовать благим путем тяжелее, но достойнее! И только великие поступки приведут нас к величию! Выбирайте, сиры – красться в темноте, как жалкие мыши, или биться на свету, как тигры!

– Тигры! – взревел рыцарь с рыжими бакенбардами.

– Тигры! Америйские тигры!

Коррину ничего не оставалось, кроме как поддержать общий порыв. Клятый Лавеллет порушил все планы и перехватил командование. Корр чувствовал себя будто актер, которого столкнули со сцены.