Озеро или пруд в десяти метрах от берега серповидно ограничивал поднимавшийся от поверхности пар. И здесь светило солнце! Оно как ни в чем не бывало клонилось к закату, грея лучами кучевые облака. В лесу сгущалась между деревьями легкая золотая дымка. Она топила их в розовом свечении сначала у самых корней, а потом все выше и выше - так, что в нескольких десятков шагов от дома нельзя было разглядеть даже кроны сосен, янтарными стволами устремившихся в небо.

Илья посмотрел вниз. Он стоял на ковре из хвои, кое-где покрытой пожелтевшими листьями. Корни деревьев перекручивались и разбегались во все стороны.

«Где это мы? - спросил он сам себя. - Где угодно, только не в Сахаре. Европа, Канада, Россия? Если поискать - в каждой географической зоне найдется такой уголок. Широту еще можно прикинуть, координаты - только время убить».

- Что дальше, Демайтер? - спросил он мага, остановившегося в двух шагах впереди. Тот, не оборачиваясь, зашагал к двери. Илья - следом.

Самое главное потрясение в отрицательной параллели Илья пережил. Не в чудесном городе на седьмой Провинции, не в Караманте, и даже не в тот момент, когда перекладывал на каталку тело Дмитрия Петровича Палеха, а когда увидел распавшуюся на составные части родную планету. Как только сознание примирилось с мыслью о существовании осколков мира, оно включилось в привычный ритм работы и, не давая сойти с ума, быстро провело аналогии: сверхсветовой прыжок - туманный проход, осколки - зона искривленного пространства-времени, магия - работа с чистой энергией. Как только постулат, что такое вообще возможно был принят, все события и их участники снова заняли отведенные им ступеньки на лестнице познания.

Конечно, это было функционирование на другой частоте, своеобразный «level up», и эмоции вносили значительные помехи. Но предложенная Палехом схема сравнительного анализа с основным допущением о первичности человеческого фактора сработала как предохранитель, не давая безумию ворваться в головной мозг и учинить там беспорядок. И потому Илья со спокойным любопытством глядел на резное крыльцо Дома у дороги, готовый шагнуть навстречу его обитателям.

В девушке, вышедшей из дверей, на первый взгляд не было ничего необычного, кроме свежести красоты и изящества. Асиана не то, чтобы меркла в сравнении с ней... Скорее, она превращалась в профессиональную спортсменку, приглашенную на прием в честь победы на кубке Европы. Тело сильное и гибкое, грудь упругая, попа - закачаешься, мускулатура развита, но не перекачена как у подружки по сборной, которая увлеклась тяжелой атлетикой. И красота, и речь, и ум (а иначе как бы она выбрала правильную тактику для победы?) - все при ней. Но как только на сцену выходит жена министра, осененная принадлежностью к высшему обществу, протягивает тонкую руку с наградой и улыбается - разница между дамами чувствуется так, что кажется, кто-то провел жирную косую черту.

- Здравствуй, светлый господин Диам-Ай-Тер, - сказала девушка.

На ней было длинное белое платье с расклешенными рукавами и глубоким декольте. Илья не мог отвести глаз от этого сногсшибательного выреза, разбегавшегося в стороны по двум восхитительным округлостям и открывавшего волшебную ложбинку. Что-то этот вырез должен был ему сказать. Что-то важное, кроме того, что секс - это прекрасно и им давно пора заняться всерьез, чтобы жизнь не прошла зря. Илья с усилием опустил глаза, скользнув взглядом по вызывающей белизне ткани.

Несочетание понятий - вот что в ней было, во второй по счету иномирной красавице, встреченной Ильей на пути. Продолговатые оленьи глаза - кроткие и влажные, и этот размах декольте... Девушка не воспринималась как нечто целое, расслаивалась на бессчетное количество образов, и в то же время стояла перед ним во плоти и крови, намного более юная, чем Асиана, и не уступавшая ей в красоте.

   Дверь за ее спиной раскрылась, и на пороге показался безобразный старик, одетый в выцветшую рубаху и свободные шаровары.

- Здравствуй, Хозяин, что скажешь? - быстро спросил Демайтер, едва кивнув его прелестной спутнице в ответ на приветствие.

Почти все лицо старика представляло собой месиво из рубцов, сползавшее на шею и стянувшее кожу так, что голова клонилась на бок, и единственный мутный глаз смотрел на пришельцев исподлобья. На левой руке не хватало нескольких пальцев, правая была скрючена, согнута в локте и неестественно поджата. Скорее всего, участки тела, скрытые под одеждой, не избежали отметин и изъянов. Илья ждал, что голос Хозяина будет скрипучим как стон старого дерева, но тот заговорил довольно чистым, чуть дребезжащим баритоном.

- Не заходи, господин Диам-Ай-Тер.

Рука с недостающими пальцами легла на плечо девушке, старик тяжело оперся на нее.

- Смерть идет за тобой от самого Караманта. Ей здесь нечего делать.

Стянутые рубцами губы трескались и истекали сукровицей. Желто-розовые капли сползали по подбородку. Илья проглотил слюну и поборол желание спрятаться за спину мага.

Демайтер кивнул, словно удостоверился в том, что давно знал.

- Это мой гость, - сказал он, указав на Илью. - Ответь ему на вопрос. Иди с ними, Илья. Зайди в Дом, там безопасно.

- Вы можете обращаться ко мне Хозяйка, - приветливо улыбнулась девушка. Она приглашающее взмахнула рукой, увитой ниткой жемчуга, и повела в дом старика, вздрагивавшего и шаркавшего ногами.

«Что она здесь делает рядом с этим... с этим...» Он хотел задать вопрос Демайтеру, но маг скрылся из виду.

Вслед за хозяевами Илья взбежал на крыльцо и миновал полутемные сени. Следующая дверь вела в комнату, которая могла бы принадлежать художнику, протестующему против всех традиций живописи и дизайна интерьеров.

Между плохо обработанными бревнами виднелись валики пакли. Кое-где ее уложили не очень добросовестно, и она торчала посеревшими от времени клочками. На стенах вперемешку с кабаньими головами и оленьими рогами висели лубочные картинки. С них улыбались гостю румяные развратные толстухи. Центр помещения занимала жаровня, достойная средневекового замка, а за ней на стене расположилась коллекция холодного оружия. Эфесы шпаг и рукояти мечей усыпали драгоценные камни. Они ослепительно сияли острыми гранями и непонятно как не травмировали руки, сжимавшие их в жестоких битвах. Румяные женщины с лубочных картин смотрели в ту сторону с ужасом. У коллекционной стены стояли изящные амфоры и напольные вазы, из которых тянулись вверх, различные части человеческих тел, навек застывшие в дереве и мраморе. К счастью, из-за жаровни всю коллекцию рассмотреть не удавалось. Чтобы потерять к ней интерес Илье хватило сердца, покачивающегося на тонком стебле как камыш на ветру, и белоснежной бедренной кости, из которой, во все стороны торчали человеческие ребра.

Свет в комнату проникал через два окна, расположенных друг напротив друга. Илья с любопытством уставился на громоздкий стул с высокой спинкой - почти деревянный трон, стоявший у правого окна и очерченный круглой щелью в полу. Напротив на таком же поворотном круге стоял стул поменьше. В дальнем углу лестница убегала на чердак. В комнате не было ни стола, ни шкафов, ни стульев для посетителей. Спала странная чета, видимо, наверху. Если вообще спала и ела. Неестественно большая и чистая жаровня казалась бутафорской. Старик прошаркал к правому окну, и уселся в пол оборота. Искалеченная рука толкнула оконную раму, открывавшуюся наружу.

- Слушай, что хочешь, - сказал Хозяин.

Девушка, подошла к старику, заученным движением утерла ему подбородок и оставила платок на том плече, куда клонилась подтянутая рубцами седая голова.

Комната наполнилась шорохами и звуками. Сначала Илья слышал только далекий гул, как будто шумела морская раковина, поднесенная к уху. Он уже собирался спросить: «А что я должен услышать»? И тут его накрыло. Со всех сторон обрушился хор голосов, как это бывает посреди площади, заполненной людьми. Стоило обратить внимание на какой-то обрывок слова, слог или выкрик - голос взлетал над общим гомоном, и вся фраза слышалась от начала до конца. Илья не мог не прислушиваться, и в то же время не мог выделить то, что хотел услышать. Его заливало все возрастающим потоком случайной информации, рвущейся в мозг со всех сторон. Илья охнул, пошатнулся и рефлекторно заткнул уши, плотно прижимая к ним вспотевшие ладони. Опустив голову, он втягивал открытым ртом тяжелый воздух информационного потока.