— Да-а, — многозначительно произнес Сырцов, и Лидия Сергеевна горестно разъяснила ему ситуацию:

— Старчески вожделеет.

— Беда, — посочувствовал ей Сырцов.

— Идиот и кретинка, — по-настоящему разозлился Дед. — Ты, Лидия, старательно убеждаешь себя, что муж уже в маразме, а ты, Жорка, по скудоумию пропускаешь мимо ушей то, что тебе, как сыщику, знать необходимо.

— Мне необходимо знать, как наглые телки виляют задом? — быстро спросил Сырцов.

— Это ты и без меня знаешь. Ты должен научиться всерьез наблюдать, точно подмечать и определять тенденцию и современный стереотип поведения людей разных социальных групп и профессий.

— Как хорошо и научно все объяснил! — восхитилась Лидия Сергеевна. И опять пообщалась с Сырцовым: — Сейчас он нам так же хорошо и научно обоснует необходимость выпить пару-тройку рюмок водки.

Глава 17

Коляша, демонстративно не прячась, сидел на любимой местными старушками скамейке в свободной позе неангажированного художника. Подъездный фонарь выгодно освещал его восхитительный твидовый пиджак и неподражаемые брюки. С полуулыбкой он наблюдал за тем, как суровый Сырцов основательно закрывает машину.

— Чего тебе? — спросил грубиян Сырцов, подойдя.

— Здравствуй, Жора, — нежно поприветствовал его Коляша.

— Здорово, здорово, — формально откликнулся Сырцов. — Только быстро: что тебе надо?

— Пообщаться.

Сырцов глянул на часы и предложил:

— Общайся. У тебя пять минут.

— Не со мной. Мой шеф хочет с тобой поговорить.

— А где он? — Сырцов подчеркнуто внимательно осмотрелся.

— Мы сейчас с тобой к нему поедем.

— Скорее всего поедешь ты один.

— Я ему не нужен. Нужен ты.

— А мне он до фени.

— Ой ли, Жора!

— Следовательно, я с этой встречи что-то буду иметь. Что, Коляша?

— Весьма полезную для тебя информацию. И еще кое-что по мелочам..

— Покупать меня, значит, будет, — догадался Сырцов.

— Об этом он мне не докладывал. А ты что, не продаешься?

— Не знаю. Пока настоящую цену не предлагали.

— Тогда поедем. Может, предложит.

Имело смысл понюхать углы. Имело, имело. Сырцов, моргая, рассеянно смотрел на Коляшу.

— Пожалуй, — согласился он. Коляша с облегчением хлопнул ладошками себя по коленям, поднялся со скамейки, извлек из внутреннего кармана пиджака миниатюрный переговорник и скомандовал в него:

— К подъезду подавай.

Через некоторое время из-за угла выполз бесконечный, как сороконожка, «паккард», замер перед ними и проурчал нездешним, заморским голосом, что прибыл, мол.

Затем выпустил из нутра водилу в униформе, который предупредительно раскрыл заднюю — не дверцу — дверь.

Раскинувшись׳ на ласковом сафьяне, Сырцов поделился впечатлением:

— Как в кино.

Не на загородную дачу-замок, не в отдельный коттедж на Ломоносовском — в замоскворецкий офис покатили. Рядом с знакомым милым особняком возникло (или было, только отреставрировано?) хороших форм здание с малым количеством окон, на плоском портике которого значилось «Банк». И «ер» на конце: «Банкъ».

— Что, наш дорогой Василий Федорович сюда с Большой Коммунистической перебрался? — догадался Сырцов.

Коляша задержался, давая инструкции несообразительному шоферу, а Сырцов, не дожидаясь его, бойко пошагал к особнячку — дорогу знал! Он открыл тяжелую дверь, и ему приказали:

— Руки за голову, десять шагов вперед, не оборачиваясь, и к стене!

Гордо так приказали, молодым самодовольным басом. Учить, учить таких надо. Стрелять, надо полагать, не будут: шикарный интерьер вестибюля побоятся испортить, да и чести много — стрелять, чтобы лоха скрутить. Сзади — один. Второй — вот он, сбоку. Можно и поучить. Как бы подчиняясь, Сырцов начал поднимать руки и вдруг, ориентируясь на голос, в стремительном полуобороте нанес заднему страшный удар ребром ладони по открытому горлу. Понял, что попал.

Второй, поднимая для устрашения пистолет, рванулся к нему. На резком противоходе Сырцов прошел ему в ноги и тут же вместе с ногами второго вернул себя в вертикальное положение. От полного сотрясения организма этот паренек сразу же отключился, припав щекой к изысканному туркменскому ковру. А обладатель молодого баса сидел в стороне, на сверкающем паркете, держась за горло и жалостно хрипя. Пистолеты валялись на полу, не до пистолетов охране было. Те еще бойцы! Сырцов подобрал оружие, и в этот момент в вестибюле объявился шокированный Коляша. Сырцов протянул ему пистолеты и поинтересовался вполне искренне:

— Ты что, спятил — меня проверять?

Коляша был столь же искренен:

— Они по своей инициативе. Вот ведь как желание власть свою показать покоя не дает! Знал, что идиоты, но чтоб такие... — осмотрел он незадачливую пару и решил: — Оба с завтрашнего утра уволены..

— За что? — прошипел тот, что с горлом.

— За злоупотребление правами, которые вам даны. И за полную профнепригодность. Оружие я у вас отбираю.

Круглосуточная секретарша, определенная в эту должность, вероятнее всего, прямо с конкурса красоты, счастливо улыбнулась Коляше, а Сырцову вежливо пожелала:

— Добрый вечер.

— Ритуля, будь добра, вызови срочно на дежурство резервный наряд.

— А с этим что случилось? — встревожилась Маргарита.

— Я их уволил, — сообщил свое решение Коляша и брякнул пистолеты на секретарский стол.

— За что? — от только что открывшейся двери кабинета спросил высокий, стройный средних лет человек в строгом костюме.

— Они Жору по собственной инициативе хотели повязать, — доложил Коляша.

— И, естественно, неудачно, — догадался человек. — Здравствуйте, Георгий.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — столь же приветливо откликнулся Сырцов.

Александр Петрович Воробьев, владелец крупнейшей на Москве торговой фирмы, не последний акционер банка, поселившегося рядом, твердый ныне и уважаемый бизнесмен, в дальние-дальние времена начинал с уголовщины. Конечно же, он и в юности, и в зрелой молодости не бил по ширме, не брал на гоп-стоп, не лепил скок, не держал бан. Сообразительный и нахватанный (одно время в институте учился), он поначалу никогда сам на дело не ходил — был организатором и вскоре, незаметно так, был определен в Иваны. Сидка у него была одна: сгорел на малый срок по легкомыслию, которого в дальнейшем никогда не допускал. В начале больших перемен держал контролирующую обширный район Москвы команду, но со временем аккуратно ликвидировал ее, понимая, что первопроходческий бизнес и респектабельней и доходней. Сейчас же вроде и не помнил, с чего начинал.

— Признателен вам за то, что согласились побеседовать с нами, — прочувствованно сказал он и приглашающе сделал шаг в сторону от дверей. — Прошу.

В кабинете устроились подчеркнуто равноправно: все трое за обширным полупрозрачным журнальным столом тонированного стекла, на котором ненавязчиво расположились бутылка виски, бутылка джина, тоник, содовая и чаша со льдом.

— Что предпочитаете, Георгий? — поинтересовался Александр Петрович.

Не стоит в отказку играть, да и немного расслабиться следует перед нелегким разговором. Тем более что сегодня за рулем не сидеть.

— Джин с тоником, — решил Сырцов.

Александр Петрович налил из бутылки с замысловатым британцем на этикетке Сырцову, а себе порядочную дозу бурбона. Коляша предпочитал пиво. Он открыл стенной шкаф и вытащил упаковку «Туборга». Александр Петрович подождал, пока Коляша вырвет закрышку из первой банки, и произнес нечто вроде тоста:

— За те не самые плохие времена, когда мы с вами успешно сотрудничали, Георгий.

— Не со мной, — поправил Сырцов. — Со Смирновым.

— Да будет так! — великодушно согласился Александр Петрович. — Но вы были самым близким и надежным его помощником. Кстати, как он?

— Скрипит помаленьку.