— Здравствуйте, Сергей Львович... — протяжно поздоровался Смирнов и вдруг быстро, жестко и неожиданно, как на допросе, спросил: — Как давно ты уже не Сеня, а, Сеня?

— Неужто узнали? — в нарочитом ужасе воскликнул Сеня — Сергей Львович. — Сорок лет с последней нашей встречи! Ну и память у вас! Чем же это я вам запомнился?

— Тем, что после того гоп-стопа я не то что тебя, имени твоего даже в сводках не встречал.

— Я после своей дурости на якорь сел с восьмериком. Было время подумать. Да и повезло очень: встретил в академии мудрого человека.

— Не слишком, видно, мудрый, — заметил Смирнов, — если на нарах очутился.

— Его сдали, Александр Иванович. Но дело не в нем, дело во мне. С тех пор — ни одной сидки.

— Но это не значит, что ни одного «дела»?

— Не значит.

— И не пьешь с тех пор?

— Именно, Александр Иванович, именно. Одно из главных условий.

— А потом по лестнице, — догадался Смирнов. — Город, регион, столица. Казначеем был, Сеня?

— Опять угадали.

— А сейчас наверху. — Смирнов откровенно рассматривал Сеню — Сергея Львовича.— Сильно ты обогнал меня в чинах. Я — полковник в отставке, а ты, полагаю, — генерал армии. Или уже маршал?

— Какое это имеет значение? — Вечер ностальгических воспоминаний был окончен, и Сергей Львович решительно приступил к выяснению причин, по которым им пришлось здесь встретиться. — Вероятно, у вас, Александр Иванович, серьезное дело ко мне?

— Что ж, начнем. — Смирнов ненужно высморкался в чистейший носовой платок и приступил к делу: — Тебе знаком некто Александр Петрович Воробьев?

— Да, — односложно ответил Сергей Львович.

— Он ведь законник, а?

— Был, — поправили Смирнова.

— Но ведь выходить из закона и жить в дальнейшем вышедшему тоже надо по закону?

— Вы ведь сами знаете. Зачем спрашиваете?

— Ну, мало ли что могло измениться за последнее время!

— Ничего не изменилось.

— Он нарушил закон, Сеня.

— Я внимательно слушаю вас, Александр Иванович, — напирая на отчество, сказал Сеня. Хотел, чтобы к нему обращались соответственно. Смирнов понял:

— Внимательно, обязательно внимательно, Сергей Львович! — но все равно уважительного обращения не получилось. — Итак, известный ныне банкир Александр Воробьев три года тому назад сдал тайной гебистской команде не только меня и моих друзей, но и своих ребят во главе с Коляшей Англичанином. Слава Богу, мне удалось просчитать его ход, слава Богу!

— И только поэтому вы живы, — дополнил Сергей Львович. — Я в курсе тех событий, Александр Иванович. Но о предательстве Воробьева не знал. У вас имеются доказательства?

— Мое честное слово.

— Достаточно. Но почему вы молчали три года?

— То предательство не привело к гибели людей. Но он предал еще раз. Совсем недавно.

— Я внимательно слушаю вас, Александр Иванович, — еще раз сказал Сеня.

— Не меня. — Много чего было в карманах у Александра Ивановича. На этот раз он из внутреннего кармана извлек миниатюрный магнитофон-диктофон и включил его. Он заранее отрегулировал звук — голос Коляши звучал негромко и отчетливо. Наконец зажурчали последние слова:

«...Этот гад будет неуязвим только тогда, когда ликвидирует меня и тебя с Дедом. Я — первый в очереди. Попытаюсь кое-что предпринять, но, если не успею, знай: меня пришил он. Повторяю, как под протокол: меня, Сергеева Николая Григорьевича, убили по заказу Александра Петровича Воробьева, владельца фирмы «Алво» и вице-президента «Департ-банка». Вот и все, Жора. Достань его, Жора!»

— Жора — это ваш Сырцов?

— Да, — нетерпеливо подтвердил Смирнов. Он ждал дальнейшего продолжения серьезного разговора. Но Сеня — Сергей Львович не торопился.

— Лихой стал сыскарь, — заочно похвалил Сырцова.

— Информация принята к сведению? — потребовал прямого ответа Смирнов.

— Воробьев — один из наших банкиров, — заметил Сергей Львович.

— Один из! Обойдетесь! — рявкнул полковник в отставке.

— Пленочку вы мне подарите?

— Обязательно, — заверил Смирнов и выщелкнул кассету.

— Копия? — поинтересовался Сергей Львович, небрежно сунув кассету в боковой карман пиджака.

— А какое это имеет значение?

— Никакого, — согласился Сергей Львович и встал. — Всего хорошего вам, Александр Иванович.

— Прощай, Сеня.

И расстались, не подав друг другу руки. Магический круг продолжал существовать. Смирнов без опаски достал фляжку и сделал три крупных глотка. Ни о чем не хотелось думать. Скверна не желала покидать его, но алкоголь отодвинул ее в сторону. Он опять закрыл глаза. Он сидел и слегка покачивался вперед-назад, как при затихающей зубной боли. Исчезло время, и он не знал, сколько минут (или часов) просидел вот так, покачиваясь. Прервал полуявь-полусон знакомый спокойный басок:

— Вас до встречи человек десять вели, Александр Иванович, — разорвав магический круг, уселся рядом с ним беззаботный Сырцов.

— Ты их пас? — спросил усталый Дед.

— Лидия Сергеевна посоветовала.

Смирнов с тоской посмотрел на него и предложил:

— Хочешь, стишки прочту?

— Хочу, — согласился Сырцов.

— Тогда жди! — Смирнов вновь извлек походный сосуд, дожал ядовитую жидкость и швырнул фляжку через плечо за скамейку.

— Это не стишки. Это пантомима, — уверенно определил действия Деда Сырцов.

— Будут и стишки, — пообещал Смирнов, дожевал «сникерс» и продекламировал:

От города неотгороженное

Пространство есть. Я вижу: там

 Богатый нищий жрет мороженое

За килограммом килограмм.

На нем бостон, перчатки кожаные И замшевые сапоги.

Богатый нищий жрет мороженое.

Пусть жрет, пусть лопнет. Мы — враги.

Замолк. Сырцов, зная, что рано или поздно последует продолжение, поторопил:

— И еще что?

— Я никогда не был на том неотгороженном пространстве. Я никогда не заходил за невидимую линию, отделявшую их от меня. А сегодня переступил через эту линию. Я преступил. Я — преступник, Жора?— спросил Дед и тихо заплакал.

Сырцов обнял его за плечи и сказал в ухо, слегка заросшее старческим мхом:

— Поехали ко мне, Дед. Надеремся сегодня до поросячьего визга.

Глава 42

Первого сентября Лидии Сергеевне исполнялось энное количество лет. В положенный предвечерний час Смирнов и Сырцов встречали гостей у калитки.

Ровно в пять с точностью кремлевских часов у калитки остановилась черная муровская «Волга», из которой выскочил неотразимый Махов в костюме типа «Смерть бабам», крикнул водителю: «Будешь здесь через три часа!», расправил лучезарную улыбку и приветственно помахал встречавшим громадным букетом роз.

— С праздничком вас, дорогие мои! А где Лидия Сергеевна?

— Считаешь, она должна у калитки встречать столь важного гостя? — задрался Сырцов.

— Я к вам с интереснейшим предложением, а вы... — огорчился Махов.

— Не мы, а я, — поправил его Сырцов и, любопытный, потребовал: — Излагай предложение.

Махов повернулся к Смирнову и, глядя ему в глаза, сказал только ему:

— Группа банкиров сегодня официально объявила о вознаграждении в двадцать тысяч тому, кто поможет органам милиции выйти на след бесследно исчезнувшего девять дней тому назад банкира Воробьева. Ну как, Александр Иванович, может, вторично посодействуете?

— Не посодействуем, — безоговорочно отверг предложение Смирнов.

— Я так и думал. Что ж, пойду Лидию Сергеевну поздравлять.

— Иди, — разрешил Смирнов.

Махов направился к дому. А к калитке по заросшей подорожником улице шли с первого дня занятий в университете Ксения и Люба. От удовольствия видеть их Смирнов сморщил нос.

1995