— Покажи-ка его, Миша, — послышалось сзади.
К нам подошел дядя Костя. Я взял камушек и подал ему.
— Кто его бросил? — спросил он.
— Кольча. А что?
— Негоже золотом разбрасываться!
— Золотом?! — изумленно вскрикнул я.
Мы окружили дядю Костю. Он подбрасывал на ладони этот круглый, как грецкий орех, камушек и улыбался.
— Самородок? — охрип от волнения Кольча.
— Вот именно!
— А почему он такой… несимпатичный? — растерянно спросила Галка. Вот уж никогда бы не подумала!
Самородок был очень похож на грецкий орех, с которого снята одна половинка скорлупы, и на том боку у него пролегли бугорки и канавочки, напоминающие мозговые извилины, какими их рисуют на картинках.
— Что-то даже не верится, что это золото, — пробасил командор.
— Сейчас мы его разденем, и он сразу станет у нас красавцем. — Дядя Костя начал энергично тереть мою находку полой рубашки. — Этот самородочек, ребята, вроде бы замаскировался. Он натянул на себя грубую и очень невзрачную рубашку из железа и марганца. Авось не заметят!
— Парни, да ведь мы так могли от золота уйти! — ужаснулся Кольча. Ге-олухи!
— Даже опытные промывальщики на приисках часто допускают такие промашки.
Дядя Костя положил на ладонь «раздетый» самородочек. Я не верил своим глазам: его будто подменили. Так весь и сиял на солнце.
— Оп-ля! — восторженно взвизгнула Галка, подпрыгнув от радости.
— Давайте еще поищем! — метнулся к руслу ручья Колокольчик.
Мы, конечно, все за ним. «Хоть и под занавес, а ведь он все же разгадал картинку охотника!» — отметил я про себя.
Сразу же повезло теперь командору. Каблуком сапога он выбил из ямки что-то наподобие биты, которыми мы в малолетстве играли в «чику».
— Полей-ка! — попросил меня.
Я отстегнул баклажку, и Ванюшка промыл свою находку. Она была на вид посветлее того самородочка, который только что «раздел» нам дядя Костя, но тоже ничего примечательного не представляла собой. Вытерев рукавом, командор сунул ее в рот и скривился, сжав изо всей силы зубы.
— Мягкая! — Он понес находку дяде Косте.
— Золото! — сказал тот.
— Да его тут вагон и маленькая тележка! — возликовал Кольча, бросившись опять на поиски.
— Погоди! — остановил его дядя Костя. — Присаживайтесь, ребята. У нас сегодня другая задача.
— Какая? — спросил Кольча с кисловатым видом. Он разохотился искать самородочки.
— Осмотреть месторождение и нанести его на карту. Но прежде, чем приступим к делу, немного теории…
И он рассказал нам, что при разрушении жильной породы — кварца, например, выделяется золото. В самородках и в зернах. Поверхностные воды переносят зерно по склонам гор или возвышенностей в озерные или речные отложения. Золото не поддается химическому разложению — очень стойкий металл. Поэтому люди и назвали его благородным еще в древности. А так как оно тяжелое, то вода далеко его не уносит. Значит, богатую залежь надо нам искать где-то на берегу озера. А потом по россыпи, по степени окатанности зерен мы найдем их «корень» — источник золота. Место его рождения. Слышали, очевидно, такое выражение: коренное месторождение золота?
— Конечно, слышали, — за всех отозвался Колокольчик.
И тут же взахлеб выложил дяде Косте про птицеферму Федула Непутевого и его лихие кутежи в Иркутске. Я думал, что дядя Костя только посмеется над нами, а он заинтересовался, внимательно выслушал Кольчу и взволнованно потер руки, как это делает наш Колокольчик, собираясь приняться за приятное дело.
— Любопытно! Очень любопытно! Тут что-то кроется…
— Золото он возил в Иркутск, больше нечего! — с пылом воскликнул Кольча. — Ни на что другое так не разгуляешься!
— Разгуляться-то можно, только вот много ли увезешь отсюда в такую даль? — сказал дядя Костя.
— Все с себя спускал Федул напоследок, — продолжал, горячась, Кольча, словно ему не верили и он пытался доказать свою правоту.
— Бывало, что и в одних подштанниках в тайгу уходил. Эвенки спасали. Помнили доброту его родичей. Одевали его, кормили и, как эстафету, передавали из стойбища в стойбище, пока он не добирался до своей «пустыни».
— Очень любопытно! — повторил дядя Костя, оглядывая озеро. — Дно его мы обязательно приборами исследуем, все тут прощупаем. Молодцы, ребята, что умеете анализировать факты, размышлять…
Кольча взглядом показал дяде на командора. Дескать, его заслуга! Он первым пришел к такому решению с этой птицефермой.
Ванюшка смутился. А дядя Костя не заметил этого и подбавил жару:
— Иван Прохорович с удовольствием отмечал твою самостоятельность, командир.
— Не командир, а командор! — поправил Кольча. — Большую часть пути мы на лодках плыли, и на берегу тоже у нас морские порядки оставались. Слово командора — закон!
Галка вспомнила о нашем почетном праве дать название прииску или руднику, который здесь будет.
— Думайте! — сказал дядя Костя. — Дело не терпит отлагательства. Вот оконтурим мы с вами месторождение, определим его границы, узнаем, куда «шлейф» тянется — наиболее мелкие крупинки золота, — и начнем составлять отчет о мощности прииска. А названия у него и нет!..
Мы начали прикидывать каждый про себя, оглядываясь по сторонам. Надо же от местности идти прежде всего, тогда название в точку ляжет. А то этими «счастливыми», «отрадными», «довольными» и подобными им хоть пруд пруди.
Внизу, на косогоре у озера, зеленела кучерявая таежка. Одни березы как на подбор. Да все рослые, осанистые, величавые.
Сучьев внизу совсем нет. Стволы стоят словно мраморные античные колонны. (Черные пятнышки — следы пролетевших веков.)
И кажется, что эти стройные березы все светятся изнутри, как лампы дневного света. Прямо глаз от такой красоты не оторвешь.
— Белая таежка! — робко и вроде бы даже вкрадчиво проговорила Галка, нисколько не рассчитывая на успех.
— Бе-е-лая та-а-еж-ка-а! — пропел Кольча без особого подъема, пробуя на слух. — Вроде бы звучит, парни?
— Звучит! — мотнули мы с Ванюшкой головами, произнося это слово уже с радостной окраской.
— Белая таежка! — трубил Кольча энергично и весело. — Годится?
Краем глаза он поглядел на дядю Костю, но тот жестом дал ему понять, что не намерен вмешиваться, это дело самих первооткрывателей. Их почетное право.
— Годится! — согласились мы хором.
Дяде Косте тоже понравилось название.
— А вы знаете, ребята, что вашей Белой таежке скоро предстоит стать городом? — сказал он. — Неподалеку отсюда лежит еще одно великое богатство: Гнилой нюрут.
Мы недоуменно поглядели друг на друга.
— Шибко худой нюрут! — вскрикнула испуганно Галка голосом эвенка. Хуже самого поганого калтуса! Бегать туда — борони бог!
— Давно бы мы развеяли эту старую эвенкийскую легенду, — улыбнулся дядя Костя, — да вот именно что «бегать» туда очень уж тяжко. А в озере ртуть и еще кое-что подороже. Дойдут руки и до Гнилого нюрута…
— От БАМа, как от мощного ствола дерева, потянутся «ветки» в разные стороны, — тут как тут Колокольчик. — И по одной из них прикатят в Белую таежку в один прекрасный день первооткрыватели.
— А у Дворца культуры — огромная афиша: новый художественный фильм, подхватил я. — И на этой афише вот такими буквами, — раскинул я руки в стороны: — «В главной роли — Галя Зырянова…»
Что тут произошло, мне даже рассказывать неловко. Галка такой фортелек выкинула, что я сгорел со стыда. Ну гуранка! Нет, с такой не соскучишься. Когда я сказал: «В главной роли — Галя Зырянова», она вдруг одним махом обняла меня и поцеловала. Правда, в щеку. Но ребята-то не дураки, поняли что к чему. И дядя Костя тоже обо всем догадался. Я обомлел. Я почувствовал себя вдруг так, как чувствует, наверное, автомобильная камера, когда из нее на ходу начинает выходить воздух. Ноги в коленках у меня подогнулись, и чуть не сел я на траву. Спасибо командору — понял, что со мной происходит, и обнял меня, скорей перевел разговор на другое.
— Нашли все-таки золото! — изумленно проговорил он, словно только в эту минуту окончательно поверил в нашу удачу.