— Вот это дело! — радостно всплеснула руками Галка. — Это получше кузнечиков да ящериц! Мальчики, я вам сегодня королевский завтрак сварганю!

И выдала что-то соответствующее случаю из когда-то сыгранного спектакля. Мне некогда было смотреть, дров ни полена у костра не оказалось, а я заступал на дежурство по кухне. По очереди мы несем эти обязанности.

Когда я возвращался к табору, обхватив руками вязанку смолья, то еще издали услышал дружный хохот. Закатывались Ванюшка с Кольчей, и Борони Бог тоже смеялся от души. Галка их чем-то позабавила.

В общем, настроение у всех поутрянке было самое распрекрасное.

— Мишаня, ко двору пришлась девчонка! — шепнул мне Ванюшка, лукаво подмигнув Галке: «Вижу, вижу, мол, ваши шашни!»

Я даже покраснел. Чувствую, как щеки вспыхнули огнем. А Галке хоть бы хны. Я нисколько не удивлюсь, если она сама объявит всем о наших изменившихся отношениях.

— Я от нее сам добра не ждал! — сказал мне потихоньку Ванюшка. — Как мы про нее в школе говорили? «С Галкой водиться что в крапиву садиться!» Это же еще с первого класса пошло.

Завтрак у Галки получился и в самом деле королевский. Галка нарезала грибы пластинками, дала им прокипеть в котле, бросила черемши побольше и вывалила в это варево литровую банку говяжьей тушенки, оказавшуюся у запасливого эвенка. Из котла повалил такой густой грибной и мясной дух, что у меня слюнки потекли. Сварите так когда-нибудь обед в лесу. Заверяю вас: ничего подобного вы не едали. От чашки за уши никого не оттащишь.

Но на этом наш завтрак еще не кончился.

— Амикан! — развязал дядя Иван мешочек и лукаво поглядел на Кольчу.

Я думал, что он разыгрывает Колокольчика, но в мешочке и в самом деле была жареная медвежатина. Я тоже ее попробовал и понял, что приготовлена она человеком, знающим толк в этом деле. Сколько раз дедушка Петрован при мне варил медвежатину, научившись обрабатывать ее у эвенков. Отварят сперва мясо, на солнышке повялят, а потом уже начинают на сковородке жарить и обязательно со свиным салом. Весь дурной запах от медвежатины постепенно отходит — от одной операции к другой. Жареное мясо должно часа четыре в травке и в черемше еще потомиться. Травка берется, разумеется, особая: тысячелистник, пижма, различные сорта полынка. Все вместе они придают медвежатине свою неповторимую «горчинку» — букет.

Кольча с величайшим удовольствием взялся за амикана. Я тоже, хотя и наелся уже плотненько.

Но, какая бы вкусная еда ни была, Колокольчик молчком никогда не поест. Давай вспоминать, что ели цари и короли в прочитанных им книгах. Петр Первый, говорит, угощал свою невесту огурцами, варенными в меду, а польский король Август, у которого, по общему признанию, был утонченный вкус, обожал жареные пиявки с гусиной кровью. Для того чтобы они напились этой крови, связывали гусей, выдергивали у них перья на животе и лепили на кожу пиявок.

— Пиявки-то противнее кузнечиков! — закончил победно Колокольчик. Те же черви…

Он вдруг дернулся и прихлопнул у себя на руке зеленого жучка-летуна, отливающего сталью. Эвенку это не поглянулось, набутусился:

— Дурной ли, что ли? — начал строго выговаривать Кольче. — Он тебя в свой дом звал? Ты сам к нему ходи! Сел, гостем будь, не озоруй. Ишь ты какой, паря!..

— Царь природы! — ввернул я.

Старик прекрасно меня понял.

— Умным царем надо быть, добрым и честным. Ты же не хунта, Кольча?

Мы засмеялись, а Кольче стало совестно, смутился.

51

Чем дальше уходим мы от дома, тем ближе делаются мне Ванюшка, Кольча и Галка. (Наверное, и я им тоже.) Иногда мне уже начинает казаться, что путешествуем мы вот так целую вечность. Во всяком случае, не первый год.

Поднимаемся по распадку на гряду гольцов. Ночной гость нет-нет да и вспомнится мне, но сегодня все такие веселые и день тоже отменно хорош, я молчу, ни с кем не завожу об этом разговор.

— Мальчики, никаких смешных историй! — объявила строго нам Галка перед выходом. — Мне нельзя смеяться.

И дотронулась осторожно мизинцем до верхней губы, разрезанной посередке трещинкой. Обветрела. Всю косметику утащил бородатый.

— Меньше целоваться надо на солнце! — хрюкнул Кольча.

С Галки как с гуся вода:

— А вечером мне некогда! Тебя же, дурака, кормить надо.

Не знаю, кому как, а мне такие девчонки нравятся. Пойдем на рыбалку с ночевьем? Пойдем! Махнем на моторке в дальний кедровник за шишками? Махнем!.. И попробуй ее только тронь. Никому спуску не даст.

— Что по карте за этими гольцами? — спрашивает у меня Галка.

— Лощина и на дне ее озеро.

Мы едва успеваем за караваном. До чего же они проворные, эти орончики. И телята рады стараться, не отстают, резвятся возле каравана.

Кольча шагает впереди, рядом с эвенком. Ванюшка тоже там.

— Если бы мне сказали, что ты хочешь взять у Кольчи? — начинает очень серьезно Галка. — Я бы взяла… Отгадай, Мишаня, что бы я взяла?

— Память, — подсказываю я не раздумывая.

— У меня и своя не хуже!

— Романтичность характера. — Я хочу блеснуть своим пониманием Галкиной души.

— В наш век это не модно!

Я задумываюсь, не зная, что еще можно найти в Кольче такого, чего бы недоставало Галке.

— Любознательность!

— В точку, Миша! — кивнула Галка. — В одной пьесе я говорила: «Жить значит беспрестанно учиться у жизни в любых ее проявлениях!» Кольча так и делает везде и всегда.

Я давно уже собираюсь поговорить с Галкой серьезно, но у меня не хватает смелости. А что, если этим моментом попробовать воспользоваться? Рискни, Мишаня! Пан или пропал!

— А что бы ты у меня взяла? — спросил я вдруг полушутя, полусерьезно.

А понимать мой вопрос надо было только так: нравлюсь я тебе хоть немного?

В общем, завуалированное объяснение в любви.

Но Галка сразу меня раскусила. Засмеялась и погрозила пальцем:

— Много будешь знать, скоро состаришься!

В общем, ушла от разговора.

Смеется она теперь очень потешно: чтобы не бередить потрескавшиеся губы, складывает их колечком, как тот таймень, которого мы поймали на озере Кругляш.

Однако серьезный разговор у нас в этот день все же один состоялся. Сама дорога благоприятствовала нам: подъем пологий и тропка вполне приличная вьется между низкорослым кустарничком, встречающимся лишь кое-где. И чем выше забираемся мы, тем он становится реже.

— Я о себе только и слышу: «Талант, талант!» — начала Галка не без горечи. — А ты знаешь, что я чуть не над каждой ролью дома реву, потому что она у меня не выходит? Какой же это талант, когда мне даже самые простые сценки очень тяжело даются?..

— Талант — это труд, — начал было я с чужих слов, но она в сердцах обрезала меня.

— И ты как попугай! Настоящий талант должен как фонтан бить, понимаешь? А я вымучиваю из себя каждый жест…

— Первое место на областном смотре! — перебил я ее. — Это что-нибудь да значит.

— Мне просто повезло! — вздохнула Галка. — Роль выигрышная попалась. Партнер очень способный…

— Тебя же хотят в фильме снять?

— Пока только попробовать на роль.

— Старайся!

— Спасибо за совет. — Она расхохоталась.

— Ну чего ты бесишься?

— Знаешь, что одна неудачница моей маме сказала? «Всю жизнь чувствую себя безбилетным пассажиром, и нет сил выйти из вагона!»

Я знаю давно, что Галкина мать без особого восторга относится к увлечению дочери театром. Она говорит, что это блажь, которая пройдет с годами. Что касается отца, то тот предоставил Галке свободу действий: решай сама. Но главная-то в доме мать, гуранка!

В прошлом году наш руководитель художественной самодеятельности, гордый успехом своих подопечных, встретил ее у магазина и хотел порадовать, давай рассказывать, какой шумный успех выпал на Галкину долю в Иркутске. Обступившие их женщины восторженно ахают.

— Кроме таланта драматической актрисы, у нее еще и вокал! Редкое и весьма завидное сочетание, я бы сказал! — наслаждается произведенным эффектом учитель. — Вам надо купить ей инструмент. В доме у вас достаток…