— Вон какой инструмент я ей купила! — обрезала учителя Галкина мать, показывая рукой на Чистюньку.

По речке в это время в аккурат как глиссер понеслась легкая стремительная берестянка, в которой у ревущего мотора сидела Галка.

— Поносится по речке, может, вся блажь-то ее и повыветрится! закруглилась ошеломившая учителя Галкина мать.

Вот какая заварушка у Галки. А для нас с Ванюшкой все ясно и просто: он рыбу разводить, я наш Гляден ковырять, в горный институт пойду. Мать с отцом это приветствуют. «Только ты зловредный у нас, — скажет иной раз мама. — Первым делом должен научиться с людьми ладить, а потом уж инженерить учиться будешь». Кольча спит и во сне видит себя знатным геологом.

— Такая моя планида, Миша! — изобразила мне убитую горем горьким страдалицу Галка. — Сама еще не знаю, на что я гожусь, а мне еще надо перво-наперво мамашу заставить поверить в меня…

Может быть, я первый, кому открылась Галка. В школе я ни от кого не слышал о ее мытарствах. Мать не одобряет ее выбор? Эка беда! Два года еще до института, все перемелется… Но, оказывается, сама Галка не очень верит в свои способности и от этого бесится.

— Жалеешь? — стрельнула она в меня глазами. — Кладбищенское чувство!..

52

За грядой гольцов выступают сквозь синюю дымку настоящие горы. А под ними пролегла длинная и прямая долина, на дне которой вытянулось узкое озерцо, похожее на стальной меч, упавший со скал. Сверкающее солнце на тихой глади его еще больше усиливало это сходство.

Огромная рукоятка «меча» была обвита камышом, а кончик воткнулся в белую таежку — широкий зеленый лоскут рослых берез. Таежками сибиряки зовут часть леса, отгороженного от общей массы рекой, озерами или горами.

— Ербогачон! — объявил веселый Борони Бог.

— А как по-русски? — спросил Кольча.

— Гора под сосновым лесом.

В долину спускаемся по каменной осыпи — курумнику. Маета, скажу я вам! Того и гляди плюхнешься на брюхо и поедешь вниз, увлекая за собой десятки тонн намолотой водой, солнцем и ветром щебенки.

Олешки проголодались, хватают на ходу листья с кустиков, изредка попадающихся на камнях. Как они тут растут, чем питаются? Загадка.

Дело к вечеру, Борони Бог решает заночевать у озера. Мы спускаемся как раз к тому месту, где находится кончик «меча». Место дивное: шальное буйство таежного высокотравья, а по нему кое-где черемуха и боярка зелеными помпончиками.

— Ребята, гагары! — обрадовался Ванюшка, показывая на озеро.

— Ну и что? — озадаченно спрашивает Кольча.

— Рыба есть, вот что!

— Ничего себе заявочки! Надо пробы брать, а он о чем думает. Ге-олух!

Быстро ставим палатку. Дядя Иван погнал пастись орончиков. Галка пошла за водой к озеру. Там стоит такой птичий гвалт, будто все пернатые поссорились между собой. Уток — тьма-тьмущая. Словно по осени ветер палый лист швырнул на воду, не скупясь. В густой разноголосице я различаю басовитые нотки крякв, сварливые, пронзительные крики шилохвости, самодовольные, чванливые голоса гагар.

— Есть рыба, это уж как закон! — вздыхает Ванюшка, сколачивая разборный лоток для промывки золота.

— Что-то случилось, командор! — подбежал к нему Кольча и взмахом руки указал на озеро.

К лагерю бежала Галка с ведерком воды, тяжело перебрасывая его время от времени из одной руки в другую.

— Там какая-то халупа! — увидел я развалюху на противоположной стороне озера.

Кольча вооружился уцелевшим у Ванюшки биноклем.

— Рыбаки или охотники жили…

Ванюшка взял у него бинокль, приставил окуляры к глазам.

— Не у места…

— Что?

— Домишко этот поставлен был не у места. Дрова далеко! По всем статьям на этой стороне надо было его ставить.

Я взял у командора бинокль.

— Да и на домишко непохоже… Какая-то сараюшка. Ни одного окошка!

— Может, на той стороне? — высказал осторожно предположение Кольча.

— Чтобы не на озеро, а на горы смотреть?!

Где так шибко умен, а где такое брякнет, что хоть стой, хоть падай.

Мы поджидаем встревоженно Галку. Ничто ей не угрожает, а она несется так, точно за ней по пятам собаки гонятся.

— Что с тобой? — крикнул я, когда она приблизилась немного к нам.

— Кварц! Галенит…

Подбежав к нам, Галка вывалила из ведра камни на утоптанную возле палатки траву. Мы как подкошенные повалились перед ними на колени.

— Жильный кварц! — перехватило дыхание у Кольчи.

— Пирит вкраплен! — разглядел я.

— Точно! — взлетел в шальной радости Кольча и схватил лежащий у палатки, единственный теперь у нас Ванюшкин рюкзак. — Все познается в сравнении, парни…

Развязав трясущимися руками стягивающую бечевку, Колокольчик вытряхнул из рюкзака коллекцию спутников золота. Они легли кучкой в двух шагах от Галкиных находок.

— Беру два минерала! — Кольча взял один камушек из своей кучки, другой — из Галкиной. Они были совершенно одинаковы. — Мишаня, что у меня в руках?

— Кварц.

— С вкрапленностью пирита! — уточнил Кольча.

— Верно, — согласился Ванюшка.

— «При разрушении кварца происходит выделение содержащихся в нем зерен и самородков золота», — прошпарил Кольча по памяти из книжки дяди Кости. — Правда, не во всяком кварце оно встречается.

— А это что? — теперь Галка взяла из кучек два одинаковых минерала. Га-ле-нит!

— Самый настоящий, Галочка! — умилился Кольча. — Ты молоток. Типичная парагенетическая ассоциация для золоторудных проявлений!

Чак и Дружок изумленно уставились на нас, не понимая, почему мы так всполошились. Мы заметались у палатки, собираясь лететь к озеру.

— А ты бы осталась в таборе, — мягко сказал Галке Ванюшка, взваливая на загорбок лоток. — Займись-ка ужином.

— Прям уж! — На глазах у Галки заблестели слезы.

— Придет дедушка Иван, а у нас и поесть нечего…

— Да он вечерами только чаевничает! — заступился я за Галку. «Ужин, говорит, не нужен, обед шибко дорогой!»

Галка сглотнула слюну, перевела дух и немного ссутулилась, прищурила глаза.

— Спать на тугое брюхо — борони бог! — сказала вдруг голосом эвенка, да так похоже, что Ванюшка невольно оглянулся, ища глазами старика.

Мы засмеялись. Здорово это у нее получается. И вообще, мне кажется, у нее бесспорно талант.

— Ну, айда уж все! — сдался командор. — С вами разве сговоришься…

— Лагерь Чак постережет! — обрадовалась Галка, направившись с нами к озеру. — Палатка у нас на виду…

Мы торопливо шагали по примятой Галкой траве.

— Да тут озолотиться можно! — восторженно проговорил Ванюшка.

— Все за то, что в озере есть золото! — подхватил с жаром Кольча.

— Я ему про Фому, а он мне про Ерему! — буркнул командор. — Луговина больно хороша! Сколько скотины тут можно прокормить…

— Пустовать не будет, — отозвался Кольча. — Скоро БАМ подойдет.

— У одной Федуловой пустыни два совхоза разместить можно.

А солнце уже скрылось за горами, и сразу все в нашей долине потускнело и поблекло, как блекнет передержанная в проявителе фотография. Спускались сумерки.

53

— Шевелись! — покрикивал на нас командор, войдя в азарт.

Кольча с Галкой насыпали песок мисками в лоток, а я носил воду. Потом мы все вместе начинали трясти наше корыто, не столько помогая, сколько мешая друг дружке. Песок вода уносит, а на дне лотка остается шлих крупные камушки и песчинки. Хватаем его пригоршнями, подносим к самому носу. Ни одна золотинка не блеснет! Даже пирит не попадается, а он тоже блескучий.

Лихорадочно метались по берегу озера с одного места на другое. Одна проба, другая, третья… Ноль золота! Ни крупиночки. Пирит, правда, стал попадаться.

Кольча задумал набрать песку не с берега, а со дна озера. Не раздеваясь, забрался по грудь в воду. Но и эта проба ничего нам не дала.

— Нет золота! — вытер пот со лба Ванюшка.

Опять перешли на новое место. Результат тот же.