Мамонта тоже посетила какая-то идея. Ибо он остановился точно напротив людей, что наблюдали за ним из-за опавших осин.

— Наблюдательная скотина, — сплюнул капитан Нефёдов.

— Сам ты скотина! — ответил мамонт и остановился, наслаждаясь произведённым эффектом.

— Да. Огнемёт! — повторил полковник Снегов, словно в чём-то убеждая самого себя. После чего повернулся к капитану Суздальцеву с коротким распоряжением.

Суздальцев ожидал всякого приказания, но не такого. Переспросил:

— Поговорить с мамонтом? О чём?

— Не важно. Тварь самолюбива и мыслит с задержками. На этом можно сыграть.

— Заболтать мамонта? — догадался Суздальцев.

Кого он только не забалтывал по просьбе полковника. Всяких мастей проверяющих, членов правительственных комиссий, иногда шпионов. Но мамонта? Это совершенно новый опыт.

— Надо продержать это существо, пока наши подгонят БТРы, а Заслон приготовит пушки, — буднично опроизнёс полковник. Ага, всё ясно.

Тут мамонт стал приближаться, и Суздальцев шагнул из-за кустов ему навстречу. Дьявольское животное вперилось ему в переносицу недобрым взглядом. Суздальцев стукнул себя по переносице и спросил:

— Что, комар сел?

Какие комары в октябре месяце, заботило его сейчас меньше всего. Но мамонт призадумался, расфокусировал недобрый взгляд, будто подобрел.

— Извините, забыл представиться. Зовут меня капитан Суздальцев. Точнее, Алексей Иванович Суздальцев. Алексей Иванович — это мои имя и отчество.

— Я догадался, — прогудел мамонт через хобот боковой головы.

Комар его поставил в тупик, уловка с излишним пояснением к имени и отчеству — нет. Главное, начало положено.

— Не сердитесь на моего товарища, — продолжал Суздальцев, — когда он вас назвал «наблюдательной скотиной», он не хотел вас обидеть. Только похвалить за наблюдательность.

— Да, я очень наблюдательный, — скромно признался мамонт.

— И я заметил, сколь велико ваше влияние на мутантов.

— Правда? — взгляд потеплел ещё немного.

Разговаривая, мамонт пару раз перестал совершать ритмичные движения — переминаться с ноги на ногу. Суздальцев отметил боковым зрением, что мутанты, как только мамонтово внимание переключается, будто бы перестают стремиться к стенам Чернигова. Приостанавливаются, ждут возобновления ритма или новых указаний. Безмолвно стоят под «Градом».

— Вместе с тем я слышал, что на мутантов сильно влияют и резиденты западных разведок.

— Разведчики — дурачки! — развеселился мамонт. — Они думают, я тупой. А я не тупой. Это они тупые, а я не тупой.

— Кто считает вас глупым?

— Дурачки. Супскис, Щепаньски. Но дурачков больше нет. Они самоликвидировались.

— Все дурачки? Или ещё кто-нибудь остался.

— Не только лишь все, а мало кто остался, — мамонт заговорил загадками. Наверное, превысил собственную скорость мышления.

Между тем за спиной мамонта-мутанта показались три БТРа с прицепленными пушками. Быстро сработано! Суздальцев даже устать не успел, а пушки уже здесь. Вот только когда пушки заговорят, перебить их голос будет сложно и Суздальцевскому красноречию.

Суздальцев понимает, какой опасный момент приближается, но продолжает прежнюю игру. Забалтывает мамонта. Тот — как здорово подметил Снегов — действительно самолюбивый тугодум. И стоит мамонту о чём-нибудь подумать, как «наблюдательность», подмеченная Нефёдовым, его покидает.

И вот уже Виссарионыч командует над установкой первой пушки, атаман Сокол приводит в готовность вторую, полковник Снегов колдует над третьей. БТРы также стоят шеренгой. Башенные орудия — пушки и пулемёты — нацелены на разговорчивого мамонта.

Только разве его убьёшь? Если бы… Из автоматов ребята Виссарионыча — уже пробовали, не помогло. Пушки? Наверное, да — но снарядов откровенно мало.

Потом Суздальцев замолчал и тогда заговорили пушки. Пушки и пулемёты БТРов тоже говорили, но — на подпевке. Главную партию вели пушки Сокола. Отступая под сень осиновых деревьев, капитан подметил: большинство выстрелов приходится на рудиментарную голову на боку.

Мамонт с задержкой осознал происходящее. Развернулся, пророкотал возмущённо и властно:

— Поднимите мне хобот!

И такой силой веяло от этого требования, что Суздальцев чуть не бросился выполнять. Однако взял себя в руки. Пусть эта тварь мутантами командует, а не капитанами войск МЧС.

Рудиментарной голове мамонта-мутанта досталось весьма сильно, но и боеприпасы пушек подходили к концу. А стоит им только замолчать — тут и мамонт запоёт свою партию. И вряд ли будет под силу Суздальцеву заболтать его прямо в движении.

Но вот одно из попаданий в боковую голову привёл к возгоранию.

— А-а-а! — закричал мамонт, вспыхивая как факел. Резервуар с напалмом где-то в недрах непостижимого слоновьего тела наконец проявил себя со всей внушительностью.

Мамонт боролся с огнём, пожирающим его изнутри, не больше пары минут. Правда, за это время он поднял на бивни один из БТРов и швырнул его в одну из пушек. После чего рухнул на колени и распался на два бесформенных фрагмента.

А мутанты под залпами черниговских орудий только теперь очнулись, да и бросились врассыпную. Словно только того и ждали, чтобы говорящий мамонт подох.

Русские офицеры пьют редко. Если частить — войдёт в пагубную привычку, которая рано или поздно погубит тебя и твоих людей. Опасности лучше встречать на трезвую голову, а встречаются — на каждом шагу.

Но как не расслабиться после громкого разгрома под Черниговом тройственной коалиции, в которую вошли мутантское квази-государство Великая Чернобыльщина, силы мутантов Дебрянского ареала и Объединённые Замки Западной Европы. Пехота чернобыльских мутантов наседала с юга, дебрянские мутанты накатывали с северо-востока, западноевропейская авиация пыталась атаковать с воздуха. И без успеха.

Если русские офицеры пьют, то пьют много. Когда они пьют много, то предусмотрительно закрывают двери. С проверенной звукоизоляцией. Когда двери закрыты, то и громко сказанная правда из офицерской компании наружу не просочится. Даром, что шпионов из замка Брянск так и не выгнали: секретным приказом от генерала Пиотровского их велено пока не разоблачать. Или генерал тонко предложил порешить их без разоблачения?

— Не вижу причины не выпить за победу ЧНР! — возгласил полковник Снегов. То есть, замечена причина выпить.

— Тем более, что это и наша победа! — прибавил капитан Нефёдов.

— Да у вас до неё и дожили не все? — подал голос полковник Вяземский, который большую часть Черниговского кризиса провёл здесь — в осаждённом тогда Брянске: ни выйти, ни выехать.

— Из наших — трое, — Снегов перечислил, — Хрусталёв, Зверев, Калинин. А ополченцев из Заслона — вообще не меряно.

Ещё бы: они-то и приняли на себя основной мутантский удар.

— И у меня потери, — вздохнул Вяземский, — выезжали на патрулирование в сторону Орла, а тут — мутантская засада прямо под нашим замком. В итоге один двухсотый, два трёхсотых и подбитый БТР. А мутантам что? Тех мы зачистили, так новые набежали, стали на то же место. Мы их — снова зачищать, а они отходят, а потом возвращаются. И тут от генерала Пиотровского приказ: людьми больше не рисковать, сидеть в замке. Оно-то хорошо — не рисковать, но кто тогда дороги патрулировать будет?

— Кстати, генерал Пиотровский после битвы при Чернигове пошёл на повышение, — Снегов рассмеялся, — нашими усилиями.

— А нас даже толком не поблагодарили, — прибавил капитан Суздальцев, — как-то несправедливо.

— В наших силах поблагодарить самих себя и друг друга, — сказал полковник Снегов, — наливай, капитан. Сразу справедливость и восстановится.

Суздальцев налил, потом опять и снова. Пили за победу под Черниговом, за светлую память погибших, за надёжную систему обороны русских замков.

— А на место Пиотровского — не знаете, кого пришлют? — спросил капитан Багров.

— Кого бы ни прислали, хуже уже не будет, — подмигнул оптимист Вяземский.