— Самое время сейчас пойти домой. — Сказал, вставший ХайСыл, отряхивая с себя клочки сена, и дорожной пыли.

Солнце стояло по полудню и должна бы стоять жара, но нам было прохладно, притом, что не было ни ветерка, ни его дыхания.

— Да лучше поскорее, а то я замерзать, что-то начал. При переходе с помощью ножа так всегда происходит? — Спросил я вставая и отряхиваясь сам, от сена и пыли.

— Нет, такого со мной еще не было, в текущий сезон таких холодов быть не должно, да и солнце светит, а тепла я тоже до сих пор не чувствую. Что-то здесь не так. — Озадаченно говорил, смотря по сторонам напарник.

Я тоже заметил, что вокруг было подозрительно тихо, людей вокруг не было вовсе, это очень странно, в это время обязательно кого нибудь да встретишь за своими делами в деревне. Деревья стоят как вкопанные, они такие и есть, но даже листва, какая-то застывшая, птиц нет, тишина подозрительная.

— Все очень странно ХайСыл. — Поделился я своим ощущением.

— Давай-ка мы в темпе к КерукЭде рванем, не хочу оставаться здесь в неизвестности. — Сказал он и не дожидаясь меня, прихватил свои вещи и поспешил уйти.

Будто боясь, остаться на месте и тому что со мной может что нибудь случиться, если я потеряю напарника из виду, поспешил за ним, сноровисто навешивая свои вещи, прямо на ходу. Шли быстро. У всего чего мы касались, был вид будто поддельного, ненастоящего, бутафорического. Все смахивало, на очень хорошо выполненные декорации, в опустевшем театре. Однако к качеству выполненной работы нельзя было придраться, выполнено все было на высочайшем уровне. Но даже тот же песок, под ногами, ненатурально проминался под сапогом, а трава и кусты, задетые рукой невзначай, отпружинивали с несвойственной скоростью, либо медленно, как бы застывая, либо наоборот очень быстро. Контактировать с таким миром, было непросто и попросту неприятно. Идти несколько часов назад по кладбищу в лесу, было гораздо веселее и спокойнее на душе. Сам напарник, на фоне всего этого форменного безобразия, отличался своей неестественной живостью, хотя вел себя более чем естественно, такое впечатление сказывалось, от контраста. Под кожей у меня постоянно шли непередаваемые процессы, шли мурашки, волосы вставали дыбом, тело по-своему отторгало внешний мир, противясь ему при любом соприкосновении. ХайСыл морщился всю дорогу и шел, сложив руки на груди.

Поднявшись по холму, мы прошли знакомый только внешне подлесок, и заметили реплику нашего дома. Вместо окон на нас смотрели угольные провалы его глазниц, в абсолютной тишине он с мертвым укором взирал на нас, а мы в полном непонимании на него. ХайСыл не выдержал и направился к главной двери, набирая в легкие воздух, чтобы громко сказать «мы пришли», или что нибудь в этом роде, как бывало раньше. Однако сейчас у меня все сжалось в сердце от этой мысли, и я тихо сказал ему в спину.

— Подожди.

— Чего еще? — Хмурясь, с укором, смотрел он на меня исподлобья.

— Стой.

— Стою.

— Стой на месте, никуда не ходи.

— Это почему же? — Догадываясь, к чему я клоню, спросил ХайСыл.

— У меня очень нехорошее предчувствие.

— Оно у меня с тех пор как мы попали сюда. — Пояснил свою позицию напарник.

— Я не совсем об этом, но ты пойми, я точно знаю, что тебе нельзя входить в дом. Делай что угодно. Но в дом, входить, нельзя. — Раздельно и четко проговорил я каждое слово.

— Лады, мне и впрямь плохо на душе от этой мысли, и я до последнего боролся с этим чувством.

— Давай лучше здесь на лавочке посидим, может КерукЭде сам увидит нас в окошко и выйдет навстречу. — Предложил я слабую идею.

— А почему бы и да. — Одобрил напарник и по виду его, тут же расслабился.

Мы сидели и сидели, сидели и сидели, облаков в небе не было, часов не было, а солнце оставалось на одном месте. Так что течение времени определить по светилу мы не могли. Условно времени здесь тоже не было. Как будто это «здесь», не тоже самое место, в котором мы обычно чувствовали себя как дома. Наконец напарнику надоело, он встал, взял увесистый камень, долго выбирая подходящий вес. Остановился на шаровидном сером булыжнике, размером со среднюю репу и размахнувшись как следует, быстро зарядил им в окно. Послышался «бамк» с небольшой задержкой, и булыжник, отскочив от стекла, вернулся на прежнее место, проделав по земле причудливую траекторию.

— Землистый край! Цветущий край! — Озлобляясь, рявкнул мой напарник. — Ты это видел?!

— Ну а то. Домой лучше не заходить! — Повторил я свое самое главное опасение.

Вдруг небо стало темнеть. Солнце тускнуть, словно на небо приставили темное стекло — светофильтр. Холод усилился. Дом задрожал и все исчезая, уплывая и оплавляясь подобно свече под сильным огнем, стало само собой истончаться и исчезать. Вместо травы и полуглянцевых цветов под ногами, проступили жесткие камни, вместо сада и дома нас окружили смольные стены пещеры, а небо сменилось каменными сводами, поросшими огромными черными сосульками.

— Морок развеялся. — Полушепотом, донес до моего сознания напарник, очевидное явление. — Спала пелена с глаз.

— Да тут холодно, как в той пресловутой ледяной пещере. Ты как хочешь, я оденусь потеплее. — Бесконтрольно радостно, оповестил о своем намерении я.

Расстегнув трофейный рюкзак, принялся облачаться в сувенирную форму из своего родного мира. Напарник, недолго думая, поежился и принялся копировать меня. Форма оказалась вовсе не сувенирной, а вполне конкретной, штурмовой спецкомбинезон, прекрасно сел поверх самохвата, не стеснив движений. Мы быстро закинули за спины рюкзаки, но не успели далеко углубиться внутрь пещеры. Прямо из монолитной, каменной стены, отделился черной кокон и хлюпнув раскрылся как цветочный бутон, из него вышла высокая и стройная, роскошно одетая в багрово-черное платье, женщина. Мы остановились, любуясь зрелищем. Она медленно раскрыла глаза, а лепестки кокона, окончательно распались в разные стороны и тут же шипя, развеялись с густым дымом. Все было хорошо, пока она не сделала один шаг вперед, ее спокойное и даже очень красивое выражение лица напряглось, она широко открыла рот и оглушительно завопила, вперив в нас хищные глаза. Черты ее лица обострились от напряжения и выглядели зловещими. Уши тут же заложило, а голова закружилась. Мы, прикрывая уши руками, побежали в обратном от нее направлении, скорее прячась за скопление обвалившихся с потолка камней. Когда она утихла, мы открыли уши, ХайСыл очень выразительно посмотрел на меня.

— Тоже твоя знакомая?

Я, подбирая слова, подавился в возмущении и нахлынувшем на меня волнении, но ответить не успел. Женщина вновь заголосила, а когда примерно через минуту затихла, у меня, сильно разболелась голова и сдавило дыхание. ХайСыл оправился быстрее.

— Ты бы вышел, поговорил с ней чтоли, а то мы ее сильно тревожим своим присутствием.

— Сейчас я попробую ее успокоить. — Серьезно ответил я и вышел из-за укрытия.

— Давай друг. С женщинами надо больше говорить, они от этого добреют, у них природа такая. — Одобрил ХайСыл, воодушевленный, моей гениальной затеей.

— Доброго самочувствия вам и хорошего расположения духа. Меня зовут Лууч, давайте поговорим, и возможно, и скорее всего я со своим другом, сможем вам, чем нибудь помочь.

Во время моей речи, она гневно смотрела на меня и глаза ее в один момент озарились, возможно, она одумалась и все, должно было закончиться, действительно хорошо, но вдруг они вспыхнули с новой волной ярости.

— Лууч! Лууч!!! Жалкий мальчишка посмевший вмешаться в мою жизнь. Мою жизнь! — Проревела она и вновь разразилась криком с новой силой.

Я спрятался обратно за камни. На этот раз громкость крика достигла такой силы, что мы свалились с ног и если бы не укрытие, нам пришлось бы туго. Вместе с криком в нашу строну, помимо ветра, летели мелкие и не очень камни. Крик прекратился внезапно.

— Может сам выйдешь, поговорить с ней, раз чувствуешь в себе несразимое обаяние и силу дамского угодника? — Попробовал я передать напарнику эстафету.