Фокусник скользнул ко мне. Остановился, вторгнувшись в личное пространство. Так близко, что я ощущал тепло его тела. Он выше - пришлось поднять голову, чтобы смотреть в плывущее лицо-маску.

- Ну? - Шёпотом спросил он. - Что ты видел? Меня или Алика?

Он качнулся всем телом - неустойчивое положение, нависая надо мной. Сантиметры между нами.

- То, как ты убил Алика? А, ясновидящий? Мы выясним это, ты, мелкий корпоративный крыс. Выясним, и тогда тебе непросто не жить. Саградов закопает тебя - а мы с братом помочимся на твою могилку.

Там, где должен быть рот, у Фокусника то появлялась, то исчезала прорезь. Сейчас в ней мелькнул язык, облизывающий зубы.

- Думаешь, что можешь приходить сюда, требовать к себе внимания, а, маленькая тварь? Покажи татуировки. Давно я их ни с кого не срезал.

Я застыл, сердце перепугано трепыхалось в горле, в позвоночнике поселилась мелкая-мелкая дрожь.

Ни Саградов, ни Девидофф, ни даже Каладиан не вмешивались. Потому что это проверка. Я не знаю что сделать, чтобы пройти её - и что, чтобы не пройти.

- Я думаю, что это вы убили этого парня. - Медленно произнёс я. Кивнул на С-Хлыстом, который тоже приблизился. - Ты - и твой брат. Раз вы так боитесь ясновидящих.

Доктор Девидофф хмыкнула. Громко.

Тело вдруг пронзила острая боль. От пяток - до макушки. Словно с меня, как перчатку, стягивали кожу. Я задохнулся, не в состоянии даже кричать. Весь я - сплошная, выжигающая мозг, боль.

Колени подкосились, и Ян-Фокусник подхватил меня.

- Хэй, что с тобой? - Даже голос его причинял страдания - будто в уши спицей вталкивали стекловату.

Чистая белоснежная боль пульсировала в каждой клетке тела. И это он виноват.

Я двинул Фокусника кулаком в живот и, падая, утянул его на пол. Попытался ещё раз ударить... получил коленом в бедро. И рукой в подбородок. И ещё, кажется. Я не разбирал, куда он бьёт. И не разбирал, куда бью его. Боль выкручивала тело - ударов Фокусника я почти не чувствовал.

- Да разнимите вы их! - Рык Саградова.

- Фот ты и разнимай. - Доктор Девидофф. - Десять тхен - что Ян.

- Врежь ему, врежь! - Ян-с-Хлыстом приплясывал рядом, примеряясь как бы двинуть мне носком туфли в голову.

Я вцепился пальцами в лицо Яна-Фокусника и оно подалось под рукой как хорошо нагретый пластилин.

Это не иллюзия. У него действительно такое лицо. Такое... ненастоящее.

Фокусник воспользовался моим ужасом - и двинул меня коленом в солнечное сплетение. От удара в диафрагме щёлкнуло.

Я бы задохнулся, если бы дышал. Я не дышал. Грудь и горло парализовала ослепляющая белоснежная боль.

Что-то круглое подвернулось под руку. Я схватил - и двинул им Фокусника по затылку. Ещё раз, изо всей силы. Хруст. Влажный жёсткий звук. Я пробил ему череп? Я убил его?

Я действительно раскроил голову.

Но это была голова не Фокусника. Это была охрупченная обработкой мумия Алика. Неприятно-шершавая, она лопнула под моими пальцами и едко пахнущая бурая жижа выплеснулась и растеклась по лицу Яна.

По моим рукам. По моей груди, пропитывая чужую рубашку, добираясь до кожи.

Я вскрикнул - потому что вдруг смог дышать. Рванул в сторону от Фокусника, все ещё сжимая разрушенную голову. Хотел отшвырнуть - но пальцы застряли. Сдёрнул её и свободной рукой отбросил. И полз, полз, полз прочь по ковру - пока не упёрся спиной в дверь.

Хриплая ругань, от которой в иных обстоятельствах у меня бы случился культурный шок.

- ...тупфые особи! Тупфые, тестостероновые осопи! - Отшвырнула доктор Девидофф Фокусника, потянувшегося было к разбитой мумифицированной голове. - ...Мой образец! Хоть представляешь ты, бельмондо, что ты испортил! Мозг ясновидца. Здоровый мозг ясновидца!

Я не сразу понял две вещи. «Бельмондо» - это я. И мой мозг - нездоров.

- Пойдём. - Каладиан попытался меня поднять. - Пойдём, я отведу тебя в ванную. Ты в порядке?

Я грязный.

Я окончательно грязный.

Они испортили меня. Уничтожили меня. Хотелось свернуться и расплакаться. От обиды даже, не от боли. Мгновенная и острая, совершенно беспричинная боль прошла.

Каладиан вывел меня из «конференц-зала», и довёл до крохотной ванной в конце коридора. Я закрыл дверь перед его лицом.

Содрал рубашку, царапая в спешке кожу. Снял и выбросил бинты, закрывавшие ладони - нанниты уже всё вылечили.

Отвернул кран в умывальнике на холодную воду - я не заслуживаю горячей - и лихорадочно счищал коричневое мерзкое вещество, пока мои руки и грудь не стали сначала полосато розовыми, а затем - белыми от переохлаждения.

Девидофф пошутила: жижа пахла воском и краской, а не полуразложившейся органикой. Меня всё равно трясло от омерзения.

Я набросил на плечи короткое полотенце и сполз на пол под раковиной. Свернулся, надеясь, что никто-никто-никто никогда сюда не войдёт.

Если не никогда - то хотя бы пока я не перестану складывать разбившийся, как голова Алика, мир воедино.

Было так обжигающе больно потому, что мне причинили боль. Не Ян-Фокусник. Другой Ян, чьё выражение глаз и нетерпеливый трепет ноздрей я заметил. Голодный, жадный к чужому страданию. Умеющий причинять боль - так, как не умеет больше никто. Поэтому его называли С-Хлыстом.

Признав, что человек может причинить боль, лишь пожелав этого - приходилось признать и другое.

Глаза мне врут, но руки - нет. Лицо Яна-Фокусника как тесто, как гнилой расползающийся фрукт. И все почему-то считают это нормальным. Каладиан умеет чувствовать вероятности. Саградов... что-то связывает его с зелёным миром, возможно. Его безумный сын швырялся предметами, не касаясь их, и загипнотизировал меня - без слов, одним пристальным взглядом. Девидофф воспламеняет вещи и создаёт образы из огня.

Лиана... я так хорошо себя чувствовал, когда она коснулась меня рукой без перчатки. С ней и прежде всегда было хорошо рядом, но это другое. Это как сладость, и свет, и дом. Может быть, как наркотик. И она на поводке наркотического счастья увела моего брата.

Есть ненормальные люди которые так умеют. И они считают меня одним из «своих». Пока что.

Это хорошо.

- Хорошо. - Прошептал я, прижимая пальцы к глазам.

Если бы они поняли, что ошибаются, то... что? Убьют меня? Да, наверное. Ведь Яны правы.

Я обязан сообщить отцу.

Пусть он и Экосфера, и магистрат разбираются с Саградовы и его маленькой тайной корпорацией. Или только отцу сказать? Если он получит перевес, используя этих людей, может быть, от меня отстанет?

Нужно выбираться отсюда. И нужно, чтобы они продолжали думать, что я вижу прошлое, будущее и ещё боги знает что.

- Вы что-то говорили? - Приоткрыл дверь Каладиан. Ну вот, я - «вы». Потому, что Лирнов. Надо было запереть на задвижку.

Я встал, зеленоглазый отвёл взгляд. Деликатно, но небыстро:

- Я принёс чистую одежду.

- Спасибо.

Каладиан пристроил стопку вещей на полку, но вместо того, чтобы уйти, ждал.

На этот раз оказалось, что голубая рубашка - мне по размеру, как и брюки из синей шерсти, как и новые тёплые ботинки. Когда я оделся, Каладиан протянул мне тонкое чёрное пальто, которое держал переброшенным через руку.

- Откуда всё это?

- Служба доставки. Дмитрий заказал.

- Мне было комфортнее, когда ты меня на «ты» называл. И будет приятно, если будешь вновь.

- Не думаю, что это уместно.

- Не думаю, что уместно всё, что сегодня случилось. - Я присел на табурет в углу, обуваясь.

Нужно всё проанализировать. Но более, чем спокойствие и информация, нужны доказательства. Отец не поверит на слово.

Зашнуровав правый ботинок, я решился спросить:

- Что ты об этом думаешь? Убийство, и всё такое. Саградов сказал, что это не первое. Что не так с «ясновидящими»? Почему вы их находите мёртвыми?

- Четвёртое. - Игорь скрестил руки на груди. - Я не знаю. Первый и последний ясновидящий, с которым я общался до вас... до тебя - бывший руководитель Организации. Тот, которого сменил Саградов. Один из парней сошёл с ума и наложил на себя руки. Ещё два - несчастные случаи. Теперь вот - насильственная смерть. Каладиан провёл ладонью по виску, пропуская волосы сквозь пальцы, и дёрнул себя за короткую прядь.