Мы шли прогулочным шагом. Мария молчала. Я высматривал в прохожих Андрея.

Оказалось, это не квартира. Точнее, когда-то была квартира, но магазин через стену использовал её как склад. Потом магазин сгорел, и площадь сдавалась.

Здесь были пыль, и мусор, и бетонный голый пол.

Но Золушка, когда мы вошли, горящим взглядом обвела это убогое место.

- Я бы тут повесила зеркало. - Указала Мария на торцевую стену. - Большое овальное зеркало. Стену можно расписать орнаментом, и тогда не нужна рама. Так дешевле, и оригинально.

Угу, зачем рама, когда есть художник?

Она расхаживала по помещению, рассказывая, где будет чья спальня (очень большой выбор, когда комнат всего две), как будет здорово на кухне, если поставить по углам высокие лампы, и что обои обязательно должны быть без рисунка.

Я слушал журчащие интонации ее голоса, а не слова. Вытер подоконник и разложил на нем свои новенькие кисти.

Из поломанного крана, если аккуратно отвернуть, тонкой струйкой текла вода.

Мария мечтала вслух, а я растер и развел черную тушь. Выбрал среднюю кисть. Расстелил рисовый свиток.

Нет, извини, Золушка, первое, что я напишу здесь, будет не тебе.

Блокнотный лист, который Константин оставил мне перед смертью, я носил в кармане. Он засалился, но я не мог ни выбросить его, ни положить к рисункам.

Теперь, я знал, что делать с его стихотворением. Последним, написанным для меня.

Мария встала за моим плечом, глядя, как я вывожу слова:

Горностай.

Я охочусь за крупной дичью.

Дичью, намного крупнее меня.

Я царский охотник, а не обычный.

Добыча моя - змея.