Будильника он не услышал – проснулся, когда в окно заглянуло солнце. Едва сообразил, где находится, как тут же выбрался из спальника – время-то, времени уже сколько – за окном светло! В горле саднило, губы пересохли, но в голове появилась ясность, которой ему так не доставало вчера.

Он критически осмотрел вчерашнюю работу. Вроде, все сделано правильно, но что-то не так. Слава еще раз проглядел распечатки, пощупал стену, провел рукой по плитке. Пыльная, шершавая… Он понял, что первый раз в жизни нарушил собственную традицию: первая уложенная плитка должна быть начищена до зеркального блеска. Так торопился, что напрочь об этом забыл.

Выпив кружку горячей воды и наспех прожевав кусок пирога, Слава снова взялся за работу. С утра на свежую голову дело пошло веселее. Ряд выстраивался за рядом, голубые, синие и белые квадратики ложились в строгом соответствии с хаотически задуманным рисунком. Вот уже и гордый кораблик занял свое место, и табуретка понадобилась, а потом и стремянка. Когда Слава закончил со стеной и вышел из ванной, солнце уже село – на город опускались сумерки.

Он поставил чайник, уселся прямо на пол, прислонившись к стене, и зажмурился. Перед глазами стояли ряды ровных прямоугольников. Самая большая и сложная стена закончена, осталось еще три. Сколько он еще успеет сделать? Про пол нечего было даже и думать. Ладно, пол подождет. Главное – это стены. Тяпкин собирался в понедельник подогнать потолочников – эти ребята быстро работают, а потом можно будет и полом заняться. Можно даже начать стены от бордюра – прифигачить рейки и пойти вверх, а нижнюю часть доделать потом, после потолка. Надо бы съездить за кофе, да ближайший магазин неблизко – район-то совсем новый.

Слава достал из пакета, который ему вручила Гуля, несколько свертков. Кроме пирога в них обнаружились несколько кыстыбыев и кусок вареной курицы, завернутый в фольгу. Захотелось позвонить жене, услышать ее голос, сказать «спасибо»… Он потянулся за телефоном, но вспомнил о сумке и передумал. Умял кыстыбый и курицу в один присест – так проголодался – запил пустым кипятком и снова ринулся на свой трудовой фронт.

Правая стена пошла хорошо. Штукатуры отлично поработали – ровная, гладкая поверхность, одно удовольствие плитку класть. Голубой, синий, фиолетовый – Слава чередовал прямоугольники в строго заданном ритме, будто играл неслышимую мелодию. Добравшись до середины правой стены, он распаковал очередную упаковку цветных плиток и с удивлением обнаружил, что это последняя. По его расчетам должна быть минимум еще одна, чтобы закончить противоположную стену. Может быть, Тяпкин ошибся, когда закупал материалы? Да нет, скорее уж кораблик сойдет со стены и пустится плавать по ванне, чем начальник бригады что-то напутает – у него все четко, как в компьютере. Слава еще раз пересмотрел все упаковки: вот белая, основная, вот бордюр, а синей и голубой больше нет. Он протер глаза и уставился в раскладку: с краю голубой прямоугольник, через две вправо и одну наверх – синий, будто ход конем в шахматах. Или через три вправо? Потом через одну опять голубой, и снова ход конем, но уже на другом уровне… Блин, и кто придумал такую дурацкую раскладку?

Он попытался пересчитать цветные квадратики на рисунке, но сбился со счета – никак не мог сообразить, где на схеме то место, на котором он остановился. В конце концов, Слава решил, что интуитивное ощущение его подводит, – просто накопилась усталость, и организм всеми силами пытается отлынивать. А плитки должно хватить – вот же, под схемой, точный расчет, количество упаковок.

К ночи, закончив стену, он понял, что, как ни крути, цветной плитки не хватает. Хуже того – если плитки куплено впритык, то белой тоже может не хватить, чтобы сделать противоположную стену полностью белой. Осталось пять голубых квадратиков и четыре синих – ни туда и ни сюда.

Он никак не мог решить – то ли вопреки всем правилам и собственному опыту оставить под цветную плитку пустые места, чтобы заполнить их позже, то ли проявить собственный дизайнерский талант и художественно расположить оставшиеся цветные прямоугольники, как ему придет в голову. В конце концов, в этом дизайне все равно никакой логики не найти, – какая, к черту, разница?

Все равно он уже напортачил – синие и голубые плитки повторялись на стене чаще, чем на раскладке. Как же он сразу этого не заметил? Такого со Славой не было еще ни разу в жизни. Вот как началось все не так, как надо, – забыл отчистить первую плитку – так и пошло наперекосяк.

Он схватил зубило – отковырять все к чертям собачьим, пока не застыло! Сунул инструмент под верхнюю плитку и остановился – руки задрожали. Двенадцать часов работы коту под хвост… две законченные стены. Если мысленно убрать торчащие из швов клинышки, то выглядит вполне симпатично, хоть и не по схеме. Заметит ли клиент, если сине-белый мотив будет повторяться чаще, чем нужно? Вот Тяпкин точно заметит… Мало того, что Слава сорвал все сроки, так еще и накосячил! Он опять взялся за зубило и снова остановился. Надо успокоиться, расслабиться, передохнуть. Он вышел в комнату, распахнул окно, вдохнул холодный осенний воздух. С неба на него укоризненно смотрела круглым глазом луна.

Правое плечо свело судорогой. Слава поспешил захлопнуть окно – не хватало еще окончательно застудиться – и задел стоявший на подоконнике стакан. Долю мгновения тот балансировал на краю, а потом со звоном брякнулся на пол. Слава подобрал стакан – через мутные грани наискосок протянулась неровная трещина, но пользоваться еще можно. Руки сами нашли в мешке из-под ротбанда бутылку. Пятьдесят грамм, просто чтобы успокоиться, найти верное решение. Он закусил последним куском пирога. Горло обожгло, и сразу внутри что-то отпустило, отлегло, будто кто-то оттащил его за руку от края пропасти. Что за паника на пустом месте?

Слава вернулся в ванную и еще раз посмотрел на картинку с проектом – на левой стене будет зеркальный шкафчик, под ним – раковина с тумбой, так ли уж важна цветная раскладка? Он распаковал еще одну пачку белой плитки – силы еще есть, будет работать до утра. Наткнулся на бутылку, чуть не уронил – и откуда она здесь взялась? Надо же, принес и сам не заметил. Слава схватил карандаш, отметил на этикетке уровень и глотнул прямо из горлышка. Жидкости не уменьшилось ни на йоту. Он рассмеялся – выходит, его собственный рот – вполне подходящая тара. Сделал еще глоток. В живот спустилась обжигающая волна, и Слава почувствовал азарт. Ни за что не ляжет спать, пока не доделает ванную! Можно считать, что он на середине марафонской дистанции. Надо только чуть-чуть поднажать, и он все успеет. Пусть поздно, пусть он устал, пусть в глазах рябит от прямоугольников, но он же мастер! Мастер своего дела, а значит, работать может, даже если его разбудить посреди ночи и сунуть в руки плиткорез. И работает всегда по высшему разряду, в каком бы состоянии ни был, – мастерство не пропьешь. Слава решительно пододвинул к себе ведро с раствором и взялся за шпатель.

Глава двенадцатая. Тяпкин

В понедельник утром Славу разбудил какой-то шум: будто бы играет громкая музыка, и под быстрый ритм ударных кто-то декламирует энергичный текст.

– Сделайте потише, пожалуйста, – пробормотал он, но в ответ «музыка» сделалась только громче, пока не превратилась в знакомый голос. И голос этот выражался исключительно матом.

Он с трудом продрал глаза – над ним стоял начальник бригады.

– Саныч?

– Славка, эфиоптвоюмать, ты что творишь, а? Ты какого хрена здесь бухал?

Никогда еще Слава не видел Тяпкина таким взвинченным. Спокойный и собранный, начальник обычно разговаривал сухо и деловито, а когда был недоволен, только понижал голос. На рабочих это оказывало влияние загадочное и магическое: они начинали слушать его с таким вниманием, что даже самые бестолковые из них сразу схватывали суть дела. Понятное дело, без мата не построишь ни дом, ни бригаду, но, чтобы Тяпкин когда-нибудь на кого-нибудь орал, – такого он не мог припомнить.