— Едут!

Лавруха и Фрол поставили телегу во дворе, привязали лошадь к дереву. Милиционер снял с бани замок, распахнул дверь. Со света в бане было темно, но скоро глаза обвыкли. Коротких стоял в углу на коленях, спиной к людям, не шевелился. К нему подошли и тут увидели, что Коротких удавился: перекинул веревку через потолочную балку, всунул голову в петлю, поджал ноги, будто опустился на последнюю молитву.

Никто не снял шапки.

— Пущай повисит маленько, — хозяйственно проговорил старый Влас. — Пока трогать не станем. Не к спеху же... Пущай еще повисит.

Мужики разглядывали удавленника.

— Вишь, ты, — изумился Ведеркин. — Пальцы скрючил, точно кого за глотку хочет схватить.

— Семке Калашникову надо теперя новую баню ставить. Эту удавленник опоганил...

— Чего там... — возразил Влас. — Мы ему миром новую соорудим

Люди стали расходиться, заговорили о своих делах.