В числе первых статей, написанных в тоне враждебном князю, появилась одна, написанная приверженцем Кирьякова. Вскоре по её напечатании. Александр Сергеевич сказал мне, что к нему приходил офицер генерального штаба с извинением, что статья написана им при совершенном неведении подробностей о действиях князя, но под диктовку Кирьякова. Досадуя на свою оплошность, желая ее загладить, автор статьи просил князя сообщить ему необходимые сведения и документы для составления другой статьи, в опровержение первой. Способности, замеченные князем в авторе, расположили к нему Александра Сергеевича, и хотя он никаких документов ему не передал, но, в виду намерения офицера собирать материалы для Восточной войны, предложил ему обратиться с расспросами ко мне, как к очевидцу. Офицер этот, некто Сокович, воспользовался предложением князя и записал некоторые из сообщенных мною сведений, но не знаю, воспользовался ли он ими, так как мне не случалось читать какой-либо статьи с изложением фактов, сообщенных мною.
Кроме упомянутого Соковича, к князю являлись еще многие другие лица с настоятельными просьбами о дозволении воспользоваться находившимися в руках Александра Сергеевича документами, но ни одна из этих просьб не была уважена. Между тем, князь сам приводил все свои материалы в порядок, размещая их в переплеты особого устройства. Эти переплеты состояли из корешков разных форматов, со стальными иглами внутри, на которые накалывались листы, перемещаемые в каком угодно порядке. Так были переплетены князем все его бумаги, перевезенные им постепенно в Петербург, из Москвы и из его деревень. К концу жизни Александра Сергеевича в его кабинете были сосредоточены все важнейшие документы за всё время его служебной деятельности. Он сохранял эти драгоценные для истории материалы в особом помещении и при таком удобном подборе в хронологическом порядке, что при пользовании документами не могло бы встретиться ни малейшего затруднения. К сожалению, при жизни князь не успел сделать никаких распоряжений относительно этого драгоценного собрания исторических материалов. В день его кончины, кабинет Александра Сергеевича, по общему положению для кабинетов государственных деятелей, был опечатан; затем, особою комиссиею все бумаги, в нём находившиеся, были отобраны. Комиссия, конечно, не имея в виду соблюдать систему порядка, заведенную покойным, невольно нарушила хронологическую связь между документами, так что приведение их в прежний порядок ныне почти немыслимо… Немаловажная утрата для отечественной истории.
В феврале 1860 года, тогдашний военный министр, Николай Онуфриевич Сухозанет, из любезности к князю, препроводил к нему рукопись статьи генерала Ф. К. Затлера, для прочтения и дозволения напечатать ее в «Русском Инвалиде». По прочтении статьи, князь возвратил ее Сухозанету при следующем письме, от 1-го марта 1860 года:
«Принося мою чувствительную благодарность за препровождение этой статьи для моего предварительного прочтения, я спешу уведомить вас, милостивый государь, что если цензура не встречает препятствий к напечатанию, то и я не вижу затруднений к напечатанию её в «Русском Инвалиде», на том простом основании, что не всё то истина, что печатается.
В статье генерала Затлера заключается предположение его, представленное мне в то время, когда начертанный до его прибытия план действий к доставке провианта к армии приводился уже в исполнение. Об этом он умалчивает. Не совсем также правдивы его показания о херсонском губернаторе, который, от 31-го декабря 1854 года за № 16471, уведомлял меня, что он уже распорядился высылкою требуемых подвод и, для личного наблюдения за этим, сам отправился на место.
Считаю не лишним сказать при этом, что статья генерала Затлера своим решительным тоном может убедить читателя, незнакомого с событиями того времени, что единственно генералу Затлеру Крымская армия обязана была устройством продовольственной части в конце 1854 и в начале 1855 годов, — между тем, в действительности, это было не так, ибо он пробыл всего в Севастополе не более суток, а на Крымском полуострове лишь несколько дней и в то время, когда при содействии исправлявшего должность новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, управлявшего таврическою палатою государственных имуществ, и генерал-губернатора Хомутова, находившегося в Керчи, а также при участии немецких колонистов, принятые меры к доставлению заготовленного провианта земским подвозом уже приводились в исполнение. Официальные сведения того времени удостоверяют, что армия была уже тогда обеспечена продовольствием на 4 месяца 12 дней, да и в течение всего 1855 года довольствовалась, кажется, провиантом, не генералом Затлером заготовленным.
Вполне сознавая пользу, проистекающую от гласности, я уверен, что статья г. Затлера вызовет ответ от служивших в то время, и, может быть, удивлялся бы его самоуверенному тону и не совсем правдивым показаниям, если бы всё это не объяснялось настоящим положением генерала Затлера[33].
Выразив лично для вашего высокопревосходительства взгляд мой на статью генерала Затлера, которую имею честь при сем возвратить, я пользуюсь сим случаем засвидетельствовать вам, м.г., мое совершенное почтение и преданность.
Князь А. Меншиков».
Между появлявшимися тогда статьями о Крымской войне, еще не было истинно серьезных; во всех них выказывалось лишь стремление сказать что-нибудь про войну. Интерес, с которым общество спешило читать статьи о недавних военных действиях, поощрял писателей, которые, на скорую руку, набрасывали статью за статьей, не заботясь о правдивости их; да, признаться сказать, и некогда им было сверять слухи с действительностью.
Князь Александр Сергеевич не одобрял торопливости в суждениях о недавней войне и потому из круга его приближенных никто не дозволял себе пускаться в печатные повествования о событиях 1854–1855 годов. Писали по большей части лица, бывшие в Севастополе при князе М. Д. Горчакове, которые, по пристрастию к бывшему их начальнику, все его неудачи сваливали на предшествовавшие распоряжения князя Меншикова. Из числа служивших при нём многие, оставаясь при князе Горчакове на продолжительнейшее время, чем при князе Меншикове, отшатнулись от последнего. Таким образом, число лиц, пристрастных к эпохе защиты Севастополя Горчаковым, значительно увеличилось, а с тем вместе и число голосов, оправдывавших князя Михаила Дмитриевича. Оправдывали его — обвиняя Меншикова, молчание которого придавало только более задору его непризванным судьям.
Поспешность, с которою истолковывали тогда военные действия, дошла до того, что еще и война не была окончена и материалы к её описанию не были разобраны, а уже наш почтенный профессор военной истории Модест Иванович Богданович был вовлечен в чтение публичных лекций об экспедиции англо-французов. Эти лекции имели целью официальное ознакомление военных чинов с ходом кампании: главнокомандующий гвардейскими и гренадерскими корпусами генерал-адъютант Ридигер пригласил к слушанию этих лекций всех генералов, штаб и обер-офицеров. Чтения должны были происходить по субботам и первое из них было 3-го декабря 1855 года. Аудитория до того была переполнена слушателями, что для младших чинов не доставало мест. Мне удалось, однако, попасть на это чтение. Внимательно вслушиваясь в рассказы почтенного лектора, я, как очевидец излагаемых им событий, мог бы возразить ему; я считал это даже до некоторой степени моею обязанностью… и едва удержался в виду авторитета чтеца и высокого положения его слушателей. Впрочем, чтения ограничились лишь одним сеансом.
По окончании войны, когда Э. И. Тотлебен, уже в генеральском чине, возвратился из Крыма и посетил князя, Александр Сергеевич сказал мне о том удовольствии, с которым он увиделся с Тотлебеном и сообщил мне его адрес. Я поспешил к Эдуарду Ивановичу; он принял меня как товарища. Не желая отвлекать его от сборов за границу, куда он отъезжал для поправления здоровья, я распростился с ним — и с того времени мы более не видались. Из чужих краев он возвратился через два года, обремененный лаврами, которыми его увенчали иноземцы, наши недавние враги-друзья и давние друзья-враги. Князь Александр Сергеевич особенно радовался успехам Тотлебена в мнении европейских инженеров и с любопытством читал всё о нём печатаемое в иностранных газетах.
33
Ф. К. Затлер находился тогда под следствием. А.П.