360. АФРОДИТА МИЛОССКАЯ
© Перевод Н. Браун
Родной сестрой мадонны ты была;
Земною, не заоблачной красою
Ты светишь нам. Падут перед тобою
Века, народы. Даль, что так светла,
В сердцах потомков снова ожила
И расцветает новою весною.
Ты сквозь века в труде и среди боя
Людей к высотам творчества вела.
Ты видела, как, в скорби изнывая,
На миг о жгучих ранах забывая,
Перед тобою Гейне был в слезах.
361. СТАТУЯ САТУРНА В ЛЕТНЕМ САДУ
© Перевод Н. Браун
Быть может, эта статуя смешна,
Уродлива в ряду подобных статуй,—
Но ты подумай: видела она,
Как правды народился здесь глашатай.
Ее он рисовал. И подошел
К нему в крылатке кто-то незнакомый.
Заговорил. И мальчик поборол,
Смущаясь, недоверие к чужому.
Беседа дружеская потекла —
И вот они в кофейне, словно дома,
Как будто в хате своего села,
Как будто уж давно они знакомы.
Вновь развернула смятый лист рука
Сошенка — на рисунок со вниманьем
Он смотрит. Да, хоть доля не легка,
Но истинное видно дарованье.
Для крепостного жизни путь закрыт…
Слезами, кровью ты, земля, умыта!
Душа народа выше туч парит —
Народа воля в кандалы забита!
Но дружбу, и любовь, и теплый кров
В тот светлый год наш юноша встречает.
Уже его приветствует Брюллов,
Его, как сына, Щепкин обнимает.
Он пьет устами жадными, горя,
Из родника, где творчество так бурно, —
И поглотить вовеки Кобзаря
Не сможет пасть жестокого Сатурна![53]
362. ЛЕНИНГРАДУ
© Перевод М. Комиссарова
К тебе, души моей отрада,
Всё вновь и вновь меня влечет.
В судьбу живую Ленинграда
Река истории течет.
Слепорожденный только может,
Тебя узнав, не полюбить
Твою Неву в гранитном ложе,
Огней береговую нить.
Тебя всегда я помнить буду:
Адмиралтейский острый шпиль,
И корабли, что отовсюду
К тебе плывут за сотни миль,
И говор улиц многооких,
Как неумолчный плеск воды,
И ратных подвигов высоких
Неизгладимые следы,
Людей, сроднившихся с тобою
В огне войны, в пылу работ, —
Всё это будет жить со мною,
И всё меня переживет!
До боли в сердце мне запало
Среди прозрачной мглы ночей
В ультрамариновых каналах
Мерцанье зыбких фонарей.
363. ЧЕРЕМУХА ПОСЛЕ ДОЖДЯ
© Перевод Б. Иринин
То было… Было всё и откатилось,
Как колесо, в глухую глубину;
Хоть я того мгновенья не верну,
Оно — одно — с годами не забылось.
Дорога. Утро. Тишь. Меж голых круч —
Сплошной овраг, черемухой залитый.
Гроза минула, — белы, духовиты,
Цветы все в каплях. Льются из-за туч
Лучи в голубоватых теплых блестках.
Здесь напоить из родника коней
Мы стали. Ярче капель и влажней
Блестят глаза у девочки-подростка.
Невидимые в чаще соловьи
Всю жажду страсти в звуках изливают, —
Казалось, рощи песни все свои,
Встречая солнце, сами запевают.
Позванивая ведрами, прошла
По кладкам статная молодка мимо.
Казалось, счастье расцветает зримо
В то утро на околице села.
Черемуха, разросшаяся густо!
Кипит безумством юности она…
О, почему нам воля не дана
Продлить навеки собственные чувства?
Вот так бы в сердце смертном закрепить
Желанья, юность, жар бессмертной силы,
Чтоб в сокровенных чувствах до могилы
С метелицей цветов остались жить
Те соловьи, девчурка и молодка,
Весна, рассвет, и ржанье, и вода,
И всё, что снится лишь во сне коротком
И, точно сон, уходит навсегда!
364. ТРЕТЬЕ ЦВЕТЕНИЕ
© Перевод М. Комиссарова
Так время осени садовник наш зовет,
Когда в заморский край сбираются в отлет
Ватаги ласточек и аистов ленивых,
Когда копна к копне стоят на сжатых нивах
И льется звон косы среди густых отав,
Кузнечик на крючке, в притихший пруд упав,
К себе манит плотву и резвых красноперок.
Вот в эту тихую, задумчивую пору
Короны роз горят на солнце нескупом,
Нам сердце радуя живым своим огнем,
И наш несытый взгляд в их чистых красках тонет.
Мы там еще вчера лишь видели бутоны —
На этой ветке семь, там девять, там лишь пять, —
А нынче — посмотри! — цветы цветут опять:
Там красные, а там — пунцовый, белый, алый,
И аромат плывет над ними небывалый.
(В Москве садовника-«розиста» я встречал,
О многих чудесах я от него узнал:
Он вывел новый сорт в работе кропотливой —
Был запах ландыша у розы той счастливой!)
Оглянешься вокруг — и сердце вдруг замрет…
А так как уж оно весны своей не ждет,
Изношено уже… Держи, мой друг, в секрете,
За что мы так с тобой цветенье любим третье!