370. АПОЛОГЕТАМ «НОВОГО ИСКУССТВА»
© Перевод Я. Смеляков
Достоин ли людского слова
Подонок, что с недавних пор
Хулит Матейку и Серова,
Готов их вымести, как сор?
Достоин ли упоминанья
Он, посягнувший без стыда
На те холсты, что словно знамя
Народной славы и труда?
Достоин ли — не уваженья,
Упоминания хотя б! —
Кто в дни всемирного движенья
Юлит пред долларом, как раб?
Достойны ли любви превратной
И даже места на стене
Все эти гнилостные пятна
На вашем мертвом полотне,
Весь этот хаос диких линий,
Который вы изобрели
И в суетной своей гордыне
«Искусством новым» нарекли?
Еще голубят вас гурманы,
Но вам самим — сомненья нет —
Придется, поздно или рано,
Суду народа дать ответ!
371. ТРИ ДЕВУШКИ
© Перевод Ю. Саенко
Мороз и солнце — день чудесный.
Три девушки, студентки-агрономы,
Шли зимнею дорожкою лесной.
Как раз утих метели голос злой,
И лес внимал безветрию седому.
Одна сказала: «Ох, прелестно как!
Все веточки — серебряные стрелки!
Вон там, на ели, притаилась белка,
Вот легкий след: здесь пробежал русак!»
«И правда, весело, — другая продолжала,—
Хоть поздновато, а зима пришла!
На лыжи бы! Да держат нас дела,
А я бы класс высокий показала».
А третья шла, как в сон погружена,
Мечты ее куда-то уносили…
«Что видится тебе?» — ее спросили.
«Мороз и солнце!» — молвила она.
372. «Не забуду вечер, серп двурогий…»
© Перевод П. Карабан
Выхожу один я на дорогу…
Не забуду вечер, серп двурогий,
Тоненький ледок и первый снег, —
Шел я в этот вечер по дороге
Будто в первый раз за весь мой век.
О, как звезды крупные сияли,
Синева хрусталилась везде!
Виделись неведомые дали
В каждой пролетающей звезде.
Так влекло меня бродить далече,
И сжималось сердце всё сильней,
Чуть от дома к дому в этот вечер
Брызнул свет задумчивых огней!
Радовался — а чему? — не знаю,
И грустил — о чем? — в тот самый час.
Различал по свисту уток стаю,
Ни для чьих не видимую глаз.
Голоса девичьи доносились,
Хрупки, как ледок тот молодой.
Звезды в небе к полночи склонились,
Ну и я поворотил домой.
Встретила меня ты на пороге,
Чтоб слегка, известно, укорить…
Давнее — «Я занемог в дороге» —
Мне пришлось, понятно, повторить.
Весело дрова трещали в печке,
Пахло житным хлебом и теплом,
И свивались локоны в колечки
Над твоим разгладившимся лбом.
373. СЕРСО
© Перевод П. Карабан
Немолоды, но так полны
Мы были счастьем прежним,
Как птицы снежной белизны
При половодье вешнем,
В плену родительских забот,
Серсо несли мы детям, —
Наш возраст был уже не тот,
Чтоб забавляться этим.
Мы в тишине хрустальной шли
По скверу пред закатом.
Каштаны белые цвели
С оттенком розоватым.
И потянуло нас с тобой
В детей вдруг превратиться:
Подброшен ловкою рукой,
Взмыл обруч в синь, как птица.
Ловя его, в пылу игры
Забыл я всё на свете…
Теперь и вовсе мы стары,
А всё еще как дети.
374–386. ИЗ ЦИКЛА «КНИГА О ФРАНЦИИ»
1. ФРАНЦУЗСКОМУ НАРОДУ
© Перевод Л. Вышеславский
Из берегов ты часто выступал,
Как речка в дни весенней непогоды,
И жизнь до основанья потрясал,
И людям нес клокочущие воды.
И к знаменосцу вольности не раз
В борьбе стремилась всей душой Европа,
Твой ясный ум — блистательный алмаз —
Сверкал на гребне общего потопа.
Мы узнавали о тебе из книг,
Любой из нас себе мог выбрать брата
Среди сынов прославленных твоих,
Великих — от Гавроша до Марата.
Былое отступило навсегда!
Когда, казалось, не было спасенья,
Когда Петэн предал тебя, — тогда
Ты породил дитя: Сопротивленье.
Оно живет, и жить ему вовек
В Париже, и в Марселе, и в Лионе.
Твоя же совесть ходит не в короне,
И хартию ты держишь на ладони
С девизом: Труд, Свобода, Человек!