На маленькой площади у кладбища по-прежнему стояли машины с военной полицией. На людей были нацелены дула автоматов, и все же не раздался ни один выстрел.
Похороны Пабло Неруды стали первой народной демонстрацией против тех, кто 11 сентября 1973 года захватил власть в Чили. Это стало еще одним подвигом поэта. Он продолжал сражаться и после смерти.
190. Значит, буду жить
Неруда недолго пробыл в семейном склепе Дитборнов. Что ни день, возникали какие-то непредвиденные сложности, сыпались угрозы со стороны властей. С гробом Неруды повторилась история, о которой он поведал в своем произведении «Чаша крови». В этом прозаическом произведении рассказывается о том, как в родном Темуко поэту пришлось переносить гроб с телом отца из одной могилы в другую… Вот и на сей раз гроб с телом Неруды, уже покрывшийся плесенью, вынули из склепа Дитборнов и перенесли в новое, последнее жилище. На кладбище пришли Матильда и несколько друзей поэта. Неруду захоронили в скромной нише, вмурованной в стену, где покоятся чилийцы, погибшие в трагическом сентябре 1973 года. Это было место, достойное поэта и борца. Он снова оказался среди своих товарищей — имена многих из них остались неизвестными, — которые пали в борьбе за общее дело в том же месяце, что и он.
Военные правители вынесли решение, согласно которому дом Исла-Негра и прилегающий к нему участок земли были объявлены территорией, угрожающей национальной безопасности страны. Пиночетовская хунта подготовила указ о конфискации дома в Исла-Негра, но его текст был изменен, так как во многих странах поднялась огромная волна протеста. Голоса возмущения раздались и в Чили. Матильде предоставили право пользования всем имуществом до конца ее жизни. Однако никто не посчитался с тем, что Неруда хотел быть похороненным в Исла-Негра и что воля поэта выражена во многих его книгах.
Знамя, выпавшее из рук Неруды, подняла Матильда. Она поклялась, что высшим законом ее жизни станет служение духу Неруды. В каждой ситуации, в каждом случае она поступает так, как, по ее мнению, поступил бы Пабло, будь он жив; она принимает деятельное участие во всем, что было ему дорого и свято. Проявленное ею мужество и яркий ум достойны восхищения. Матильда стала символом борьбы миллионов чилийцев, выражением их воли к борьбе. Ведь в конечном итоге Неруда — не просто Неруда. Поэт воплощает в себе все то, за что он упорно боролся до последнего вздоха.
Матильда, у которой пропал без вести племянник, вместе с другими родственниками исчезнувших чилийцев, сжимает прутья решетки Национального конгресса, требуя ответа на вопрос: «Где они?» Ее арестовывают, но, несмотря на подорванное здоровье, она стойко выдерживает томительные часы в мрачных стенах полицейского участка. Матильда в гуще всех политических событий. Она ведет активную работу в Культурном центре Мапочо, участвует в создании Народного демократического движения.
Матильде шлют приглашения из множества стран. Но у нее есть две священные даты — 12 июля и 23 сентября, которые она отмечает только в Чили. Это день рождения и день смерти Пабло Неруды.
В Исла-Негра собираются толпы молодежи и уже немолодых людей. В день рождения поэта вся ограда со стороны улицы и дорога к дому покрываются надписями, лозунгами, призывами. Это слова, обращенные к поэту, к его памяти. Исла-Негра стал местом постоянного паломничества.
23 сентября Центральное кладбище в Сантьяго заполняется народом. Не счесть людей, алых гвоздик и… полицейских. Полицейские под любым предлогом задерживают людей, стараются их запугать, разогнать.
Матильда всегда у могилы поэта. Всем своим обликом она воплощает неизбывную жизненную силу Пабло Неруды.
Долгое время ни в одном чилийском театре не проводился вечер памяти Неруды. Но 22 октября 1983 года — а к тому времени чилийцы, поднявшиеся на борьбу за свободу и демократию, добились проведения Дней национального протеста — в здании театра «Кауполикан» был устроен торжественный вечер в трех отделениях по случаю десятилетней годовщины со дня смерти Пабло Неруды. Вечер прошел под названием: «Чили приветствует своего поэта». Столичный театр был заполнен выдающимися представителями чилийской культуры и простым народом. Организаторы вечера получили многочисленные приветственные послания из-за рубежа, в том числе от Бенгта Горанссона (министра культуры Швеции), Клаудио Арау, Рафаэля Альберти, Габриэля Гарсиа Маркеса, Эрнесто Сабато, Альберто Моравиа, Марио Бенедетти, Жюльет Греко, Бернандо Бертолуччи, Федерико Феллини, Ренцо Росселлини, Этторе Сколы, Джана Мария Волонте, Моники Витти, Виттори Гасмана, Клаудии Кардинале, Ортенсии де Альенде, Хосе Вентурелли, Густаво Бесерры, Харальда Эдельстама, Микиса Теодоракиса, Мелины Меркури, Пако Ибаньеса, Пьерра Галана, Роберто Матты, Мигеля Ороско. В организации вечера приняли участие Чилийская комиссия по правам человека, Общество чилийских писателей и Координационная комиссия по делам культуры. Еще более торжественно было отмечено в зале этого театра восьмидесятилетие со дня рождения поэта. Мы встретились с Матильдой, когда она уезжала на Капри, на тот остров, где родились безымянные «Стихи Капитана». Я слушал, как она выступала в Неаполе, на вечере в честь семидесятипятилетия Неруды. В Неаполь ее пригласил мэр города Маурицио Валенци. Матильда вспоминала уже далекие счастливые дни. В Италии поэт начал писать «Виноградники и ветер» и первую оду «Человек-невидимка», которую теперь знают наизусть все чилийские поэты, и нет нужды объяснять — почему.
Потом я увидел Матильду во Франкфурте-на-Майне, где проходила встреча с писателями, находящимися в изгнании. Оттуда мы вместе с ней вылетели в Стокгольм. В Драматическом театре отмечалась десятая годовщина присуждения Пабло Неруде Нобелевской премии по литературе. И вот, выступая с подмостков этого знаменитого театра, Матильда сумела глубоко тронуть сердца собравшихся своими воспоминаниями о прекрасных днях, столь несхожих со всем тем, что через год обрушилось на поэта и на его родину. В тот знаменательный вечер мне выпало сказать слово о Матильде, о женщине, в руках которой, пронизывая густую тьму, пламенеет флаг с нерудовской рыбкой.
В 1983 году ЮНЕСКО, верховный центр науки и культуры, воздал высокие почести Пабло Неруде — поэту и гражданину. Марсель Марсо, всемирно прославленный мим, никогда не произносивший никаких слов со сцены, нарушил свои правила и сказал перед выступлением несколько фраз. Сидевший со мной рядом представитель ЮНЕСКО шепнул мне на ухо: «Это великое событие. Марсель Марсо никогда не говорил на сцене». Великий мим был краток: «Несколько лет назад я выступал в Чили в присутствии Неруды. Сегодня я выступаю перед его вдовой. Я хочу показать мою новую работу. Она имеет актуальное значение для страны Неруды и Матильды и называется „Клетка“». И далее Марсель Марсо без слов сказал обо всем, что должен сделать человек, чтобы вырваться из застенка…
Лучи света выхватили из темноты Матильду, стоявшую на сцене посреди зала. Она рассказывала о новых событиях в Чили, о том, как имя Неруды и его поэзия становятся могучим оружием в руках тех, кто сражается с чилийскими фашистами. Потом со своего места рядом со мной поднялся человек гигантского роста. Он неторопливо выпрямился и прошел по ступенькам на сцену, чтобы рассказать об «улыбающемся герильеро». По приезде в Ла-Манкель он озабоченно спрашивал меня: «Как здоровье Неруды?» В тот вечер, когда мы встретились в ЮНЕСКО, мне не случилось спросить этого человека двухметрового роста с добрым, почти детским лицом о его собственном здоровье. После него выступал я. А потом мы обнялись на прощанье с этим сутуловатым синеглазым великаном. Я не знал, что вижу добрейшего и несравненного Хулио Кортасара в последний раз.
На другой день президент Франции Миттеран с супругой должны были принимать Матильду в Елисейском дворце. Ее попросили прийти с четырьмя друзьями. Матильда включила меня в этот почетный список. И вот мне представился случай увидеть, с каким искренним интересом слушают гостеприимные хозяева рассказ о том, как продолжается жизнь поэта, о том, что происходит в Чили, о радостном и печальном. И о том, как ширится, растет сопротивление пиночетовскому режиму.