- Вы Нина, вы летите в Санкт-Петербург и у вас пересадка во Франкфурте? - спрашивает она меня.

-Да, - я послушно киваю головой.

-У вас есть немецкая виза? - продолжает она?

-Нет.

Я начинаю понимать, что меня поджидает очередной сюрприз.

-У вас будет очень маленькое время на пересадку, около пятнадцати минут, вы не могли бы, взять ручную кладь и пойти со мной?

-Да, я снова киваю головой и начинаю перелезать через спящего рядом со мной мужика. Главное ничего не забыть.

Меня отводят бизнес класс, здесь тоже все еще спят. Меня и еще одного пассажира сажают рядом с выходом. Стюардесса объясняет, что самолет немного опоздает, поэтому нас отвезут прямо к другому самолету. Она просит наши документы и посадочные талоны. Мы отдаем ей паспорта, она забирает и уходит.

- Во, фашисты, вечно накосячат, а нам потом расхлебывай!- говорит мой новый сосед неожиданно громко и по-русски. Я вздрагиваю.

-Кстати меня Вова зовут, - продолжает он так же громко, - а тебя?

Я прижимаю палец к губам и показываю на спящих вокруг нас людей. Вова недоуменно пожимает плечами и разваливается в кресле.

-Нет, чтобы сразу сюда посадили, - ворчит он себе под нос, и через пару минут издает ровный могучий храп.

Иллюминаторы закрыты, я сижу на кресле ближе к проходу, и мне его не открыть. Я смотрю вперед. Дверь в кабину пилотов открыта, стюардесса разносит пилотам кофе и еду. Впереди тоже ничего не видно, на лобовом стекле отражается приборная доска. Любуюсь огоньками на стекле и погружаюсь в свои невеселые мысли.

«Зачем он это сделал?», - думаю я о Томе, пытаясь найти хотя бы какое-то рациональное зерно в его поведении. «Скучно ему, - говорит мой внутренний голос. - У него все есть, деньги, дом, он облизан и залюблен со всех сторон, ему не о чем беспокоиться. Ему даже о потере работы не нужно переживать, он акционер и совладелец группы компаний. А душа хочет трудиться. Тебя же учили в школе, что душа обязана трудиться. Его, наверное, тоже учили, не даром он про Достоевского говорил, вот он и трудится, создает себе повод пострадать. Теперь у него есть настоящая тема– я ее люблю, а она уехала в Россию. Посмотрите на меня, как я страдаю. Круто же». А если я там умру? – пытаюсь я спорить с внутренним голосом. «Умрешь – так это еще и лучше, мертвых любить легче, они ничего не просят, ничего делать для них не надо, да и страдать по ним проще – диван, кальян и танец теней из «Баядерки»». А Виталик? - спрашиваю я, но тут же запрещаю себе про это думать. Слишком страшной мне кажется эта правда.

Вскоре мой нос улавливает запах еды. В эконом классе уже разносят завтрак, но здесь еще тихо и темно. Видя, что я не сплю, стюардесса приносит мне еду. Есть совершенно не хочется, прошу кофе. Кофе все такой же мерзкий, выливаю в него два пакета сливок и высыпаю четыре пакетика сахара, но все равно он горчит на вкус. Вспоминаю, какой у нас замечательный кофе на работе. Воспоминания снова загоняют меня в тоску. Наконец начинают будить и бизнес класс. Хотя еще не объявили о том, что мы снижаемся, я чувствую, как самолет начинает терять высоту. Пилоты выключают освещение в кабине и сквозь лобовое стекло виднеются огоньки городов. Я подвигаюсь поближе к проходу, чтобы лучше видеть, но стюардесса закрывает дверь в кабину пилотов.

Мы во Франкфурте. Шасси стукаются о посадочную полосу, и двигатели включаются в реверсный режим. Нас с Вовой выводят из самолета первыми, мы ждем, пока снимут наши чемоданы и садимся на электромобиль, который быстро мчит нас по летному полю. Наш рейс ждет только нас, стюардесса отдает наши паспорта, и мы садимся в самолет.

Самолет в Питер почти пустой. Пока я укладываю коробки с Лего в багажное отделение над своим креслом, Вова оглядывает меня критическим взглядом:

-А ты ничего, - говорит он, осматривая с ног, - у тебя мужик есть?

Я поворачиваюсь к Вове, молчу, улыбаюсь и занимаю место у окна.

-У меня конечно баба получше была, но я от нее ушел. Достала она меня своими скандалами. Поеду в Питер, у меня там сестра живет в Купчино, ты знаешь, где Купчино? Это где Бухарестская, Будапештская, ну вобщем где-то там. Ты сама-то Питерская?

- Да, - киваю головой. У меня нет никакого желания с ним ни о чем говорить, но он своим грузным, стокиллограмовым телом закрыл мне все пути к бегству. И я молча слушаю, не возражая, ожидая когда он, наконец, выговорится и замолчит.

- А в Америке что делала? Мужика себе искала? Интеллигентика небось! И чего вы все так любите этих интеллигентиков, ну да разве они мужики, они ж и сделать ничего не могут. Я тут одному профессору туалет чинил, этот дурак не мог даже гайку поменять, я знаешь, сколько с него взял? Пусть платит, раз он профессор. Нет, ну ты подумай, ну какой же он умный, если не может даже в унитазе гайку поменять? А вот еще один,... - Вову понесло. - Я в Америке, десять лет был, кем я только не работал, я все умею делать, я на бензоколонке работал, и сантехником работал, вот кто тебе дома сможет кран починить? А я могу!

Я не слушаю этот поток сознания, думаю о том, что если у меня хватит денег купить квартиру, то уж на краны, которые не надо чинить я тоже найду. Но Вова уже вошел в раж и не останавливается. Он говорит, говорит без конца. Наконец нам приносят еду, и Вова на время замолкает.

-Слушай, тебя как зовут?- говорит он стюардессе с набитым ртом, пытаясь поймать ее за ногу. Стюардесса ловко отскакивает, и Вовина рука беспомощно падает в проход.

-Я битте? - спрашивает очаровательное, белокурое, длинноногое создание мило улыбаясь.

-Слушай, ты по ихнему шпрехаешь, спроси как ее зовут, - говорит он, обращаясь ко мне и запихивая в рот остатки завтрака.

-Ай ам ссори, - говорю я девушке и передаю, что Вова хочет с ней познакомиться. Стюардесса улыбается и показывает бирку с именем, приколотую к кофточке.

-Ха-на, по слогам читает Вова, ну это же Аня по-нашему.

-Анечка, - говорит он стюардессе по-русски, - принеси нам с - он оборачивается в мою сторону и понимает, что не знает, как меня зовут. Принеси нам что-нибудь выпить, а то...

Стюардесса улыбается, бросает:

-Айне моменте битте - и уходит. Вместо нее приходит уже другая. Это уже не юная белокурая красавица, а женщина средних лет, среднего телосложения и понятно, что она не будет отпрыгивать от Вовиных объятий и вполне может за себя постоять.

-Что вы хотите, - спрашивает она по-русски.

-Нам бы выпить чего-нибудь, - говорит Вова.

-Чай кофе, сок, кола, пиво, - перечисляет стюардесса.

- Не, нам бы водочки. Маленькую. Он показывает размер между мизинцем и большим пальцем руки.

-К сожалению, водки нет, есть виски, но только в бизнес классе.

Вова встает и обнимает стюардесу.

-Тебя как зовут? Меня Вова зовут. Вот послушай. Он уводит ее на несколько шагов в сторону выхода.

-Я это виски, это ж хуже нашей самогонки, ты пойми, я десять лет в России не был...

Я рада, что Вова ушел, и я не слышу, о чем он говорит. Я ковыряю вилкой в омлете, пытаясь выковырять кусочки колбасы, и размышляю на тему, почему у немцев такая любовь к яйцам. Возвращается очаровательная Хана и предлагает кофе. Кофе очень хочется, но этого кофе, нет, не хочется, спасибо, можно чаю? С лимоном конечно, спасибо.

-Данке шон! - девушка стремительно проскакивает передние ряды, где расположился Вова с другой стюардессой. С ними все в порядке. Вова сидит ко мне спиной, и его лицо я не вижу, зато вижу счастливую стюардессу. Она вся раскраснелась и загадочно улыбается.

Я смотрю вниз, в иллюминатор на ровные квадратики земли и размышляю: это еще Германия или уже Польша. Мне почему-то ясно, что это не Россия, нет у нас таких квадратиков, да и быть не может. Вскоре квадратики пропадают в сплошной облачности. Какое-то время мы летим навстречу солнцу, и я, любуясь блестящими в солнечных лучах облаками. Затем самолет немного меняет курс, солнце начинает светить в лицо, я закрываю шторку и пробую уснуть.

-Да кстати,- Вова плюхается на свое место,- ты, где живешь? - давай вместе такси закажем, а то у меня русских денег нет, – выдает он коммерческое предложение.