— Ты уж постарайся. Столько денег в эту затею вложено. Не хотелось бы на ветер…

И разом выпил стопку до дна.

За день до пробега технической командой нашей мастерской были проведены последние сборы и, погрузив подготовленный гоночный паровик на тот же самый грузовой паровик, на котором мы везли «Александру», двинулись в путь. Наша колонна, как и в прошлую поездку в столицу, состояла из нескольких паромобилей. Помимо, бессменного Емельян Емельяныча, инженера мастерской и нескольких слесарей-механиков и вашего слуги, к колонне примкнул зеленый омнибус с командой, так сказать поддержки. Из числа отличившихся, освобожденных по такому случаю, ребят и девушек нашего класса вместе с ответственными сопровождающими, физруком Евграфом Матвеевичем и с помощником классного наставника. Чему все наши были несказанно рады. Ну как же. Далекая поездка в другой город, в столицу, на омнибусе, на три дня. Такая возможность сменить, доставший всех до чертиков, приют на четыре дня в столице. С проживанием в доходном доме, питанием и культурной программой по столице. Я догадываюсь, для руководства это было одним из способов воспитательной работы, тем более на начале пробега обещался присутствовать его Величество с семьей. Степан Николаевич в связи со лечением обещался прибыть попозже, к началу пробега.

Сегодня день гонки. Представьте себе большое поле, частично огороженное. За временной оградой внутри небольшого участка поля все заставлено паровиками разных систем, марок, форм и конструкций. С самого утра на этой площадке, отведенной для технических служб и подготовки паромобилей к гонке, ажиотаж. Теснота, все вокруг куда-то с серьезными лицами носятся. Зеваки и представители команд-конкурентов ходят среди транспортных средств. Иногда проходят наблюдатели от Комитета пробега, организаторов гонок, с каким-то камнем в руке. Как сказал, Степан Николаевич, запрещенку в машинах ищут, в смысле магические устройства.

— Ну народ! И чего они все такие, нервные-то? Ну гонка, ну много участников. И что такого? Даже посмотреть нельзя.

Удивляться было чему. Ибо здешняя публика совершенно не принимала во внимание любопытство к стоящей на площадке гоночной паровой технике одного начинающего гонщика. И вообще ничье любопытство. Видя в любых проходящих мимо людях, представителей какой-то одной из конкурирующей с ними команд, способных перед гонкой сделать любую пакость, пилоты заранее начинали хамить и гнать такого ходуна подальше от себя.

Вот и я также попал. Некоторые гнали цивильно, почти на грани неприличия, типа посторонним посмотр воспрещен, а то ходят тут всякие. Другие — несколько высокомерно, сквозь губу, цедили, мол, когда подрастешь, тогда вот и приходи. Нет, ну какие ко… А некоторые явно нарывались. Вот один мужик мне так, с угрозой в голосе понес матом, сразу оскорбив:

— Остолпень, а ну шустро дуй отсель, пока из тебя божедурью глазопялку не сделал. Будешь еще тут фуфлыжничать.

— Дедуль, на себя посмотри. Басалай и белебеня брыдлый.

За это недолгое время пришлось освоиться и с местным матом, попутно обогатив наших ребят своим. Меняться так меняться. Еще бы не выучить, когда под боком такой учитель. Кто? Да Иван Скоробогат с Игнатом-Соплей. Вот еще те матерщинники. Иногда, выражались, прямо как сапожники, вгоняя в краску ребят. Неволей сам выучишь.

— Ах ты баба бессоромна!

— Сам ты тартыга скапыжная, пустобрех пустошный, мордофиля насупоненная. Костеря из тебя знатный…

Мужик, не ожидавший от высокого подростка, такого обширного перечня эпитетов в свой адрес, аж язык свой проглотил. Только несколько раз открыл свой рот, глотая воздух. Наконец-то, к нему вернулся голос:

— Ах ты, страмецъ! Зашибу-у!

И побежал на меня. К нему тут же рванули остальные члены его команды, пытаясь перехватить и удержать того от необдуманных действий. Но не успели. Ибо мужик, подбежав с явным намерением врезать строптивца по морде, поскользнулся, едва ступив в единственную на всю округу грязь от высыхающей лужи. Жахнул громкий хохот. Упав и вовсю измазавшись, он сделался для всех окружающих объектом язвительных и обидных насмешек:

— У-у-у, неповоротень сиволапый.

— Экий ты, мужик, михрютка! Так изгваздаться уметь надо. На всем поле свою грязь нашел. Как есть михрютка.

— Развисляй ерохвостый, ха-ха. И чего к парню пристал? На тракте бейтесь, а тут — не надо.

У мужика после падения враз все желание ссориться отбило. Кряхтя и сплевывая, медленно и с трудом в грязи вставая, с ненавистью в глазах, мужик все же как-то поднялся и пошел к своим, по дороге пытаясь себя отчистить. Воинственный задор его угас также быстро, как и вспыхнул. Ну а я, отсмеявшись вместе со всеми, только пошел дальше:

— На тракте встретимся, дядя.

Посмотреть на Гран-При, в просторечии народом названное «Стрелкой», поутру собралось немало народу. А смотреть было на что. Мероприятие состояло из культурной части перед самим стартом, напутственных слов, представления участников пробега и собственно самого пробега, в финале заканчивавшимся награждением. Почти перед самым началом Гран-При на поле сел огромный дирижабль, по рампе которого съехало несколько представительных черных паровиков трипль-фаэтон марки «Делоннэ-Бельвиль», на которых прибыли их Величества Император с супругой, семьей и многочисленными родственниками. По прибытию главных гостей повели в недавно отстроенный павильон, где под его крышей были представлены многочисленные новинки паромобильных компаний.

Как участнику гонки мне было дозволено пройти туда, среди прочих важных ВИП-гостей. Пошел туда вместе нашим директором, господином Арбузовым. Вдоль павильона в две шеренги стояли сверкающие лаком, никелем и латунью, вкусно пахнущие, паровики, которые тут же заставили меня вспомнить таковую «Александру». Едва зайдя вовнутрь, меня поразили, висящие под крышей в интересных взгляду положениях, несколько новеньких паровиков.

Как они там оказались? Ума не приложу. Наверное, опять магия, про которую часто говорят, но до сих пор не видел. Позади его величества было много, нарядно и праздно одетых, важных гостей, гонщики, газетчики, организаторы гонки. И, конечно же, охрана в большом количестве. Его величество, увидав меня, краем рта улыбнулся и озорно мигнул глазом, после чего наклонив голову ее величеству, что-то зашептал рядом стоящей супруге.

Что-то явно про меня. Наверное, рассказывает, как кое-кто кое кого не признал. Анекдот бродячий. И вправду, ее Величество Императрица с интересом выглянула из-за спины мужа, тоже улыбнулась и пошла дальше. За ними шла ее высочество княжна Александра в неизменной летной кожаной куртке в окружении нескольких нарядных девочек и девушек, видимо своих сестер. Увидев меня, она тоже улыбнулась, приложила пальчик к губам и шепнула «Позже!».

Позже, так позже. После недолгого осмотра паровиков все повалили на улицу, где Императора с семьей повели в императорскую ложу. Ну а я побежал к своим, по пути приветственно помахав рукой нашему классу. Наша вся честная компания дружно заорала, одновременно растягивая плакат с надписью «Старо-Петерсборгский Имперский приют трудолюбия. Серега, порви их всех!» Ха-а, мое словечко. Когда только нарисовать успели?

Члены команды были там же, юрко снуя между паровиком, в последний раз осматривая и проверяя его перед гонкой.

— Серега, тут тебе попутчика де подсаживают. — шепчет мне старшой, который все же вышел к нам участником технической команды:

— Контролера. Над душой де твоей будет — тут Степан Николаевич тихонько выругался — Ты уж там поаккуратнее, в пути-дороге-то. Гони, но не лихачь. Думай головой, живая душа, с тобой-то, не дрова везешь.