Андрей Горн

Дух трудолюбия

Часть I

— Акулина Валерьяновна! Акулина Валерьяновна! — в комнату вбежал бородатый мужчина в стеганом полушубке.

— Почто кричишь, как оглашенный, а? Ты напугал меня, Аркаша! — из-за стола степенно поднялась дородная женщина лет сорока пяти, на лице которой сохранились следы былой красоты.

— Так это…гости у нас…стража…полицейская! И какой-то важный господин с ними! Начальника они просят!

— Странно! Проверка?! Что бы это значило? Меня никто об этом не предупреждал. Аркаш, они что-нибудь говорили? А может у нас что было, а я и не знаю? — заламывая себе руки, нервно произнесла Акулина Валериановна.

— Не слыхал ничего, сударыня. И господа ничего не сказали.

— Где они сейчас?

— Как где, Акулина Валерьяновна? В передней прихожей оне сейчас стоят. Не морозить же, на дворе чай не лето. Далее парадной я их не пущал.

Наконец заведующая решилась:

— Не знаю, что это, но…значит, придется мне идти!

Пока Акулина Валериановна шла быстрым шагом по длинному коридору к парадной лестнице, ведущей к прихожей, в голове ее пронеслись все возможные события, которые хоть как-то могли коснуться ее. Но ни один вариант она не сочла правильным. Спустившись по лестнице, она увидела стоящих гостей.

Первым начал разговор невысокий степенный мужчина в черном пальто, из-под мехового воротника которого, виднелся темно-зеленый мундир:

— Здравствуйте, сударыня. Коллежский асессор Бардин Петр Алексеевич, помощник его превосходительства полицмейстера Старого Петерсборга Николая Аполлоновича Грессера. А это… — словно запнувшись, посетитель показал рукой на другого гостя.

— Нерадько, я…сударыня… Нерадько Олег Василич…городовой ваш. С помощником.

— Так чем обязана вашему визиту в Имперский Ольгинский детский приют трудолюбия, Петр Алексеевич! — с вызовом спросила Акулина Валериановна.

— Исключительно по делу…по вашей части!

Дальше мужчина рассказал краткую историю. Зимним утром петерсборгский обер-полицмейстер на своем лимузине-паровике «Панаръ-Левассор» возвращался из мужского клуба в свой особняк. Вместе с помощником и своей охраной. На одной из улиц Старого Петерсборга перед паровиком внезапно появился подросток в яркой одежде странного покроя. Охранник по привычке дернулся было схватить свое оружие, но не успел, заваливаясь в сторону выходной двери. Это водитель паровика, не успевая свернуть с курса, в попытке предотвратить наезд на молодого глупца, выжав сигнал, резко дернул рули в сторону. С криком «Куды ж тут прешься…убью-у-у-у ж, паря-я!» одновременно дернул тормозной кран. Тяжелый лимузин на снегу заскользил юзом, переходя в контролируемый занос и через несколько метров остановился…вдобавок окатив всех случайно рядом проходивших по улице людей громко шипящим паром.

Пареньку весьма повезло, так как в последний момент он сумел отпрыгнуть с линии пути машины. Тормозящий по укатанному снегу тяжелый паровик задел его только боком, слегка, по косой. Обер-полицмейстер даже не пожелал вылезть из машины. Его помощник быстро оценил состояние потерпевшего и сообщил эту новость начальнику. Разбираться в дорожном происшествии начальник более не стал, поручив и дальше это дело своему помощнику. Оставив ему в помощь охранника, паровик обер-полицмейстера почихал дальше. Осмотр у доктора и последующий опрос потерпевшего в полицейском участке показал, что попавший под паровик юноша в норме…ну почти. Несколько пустячных царапин, порванная и запачканная грязью одежда и… установленный факт ретроградной амнезии. Главное, жив остался.

После составления словесного описания на мальчика на случай появления родственников или его представителей, помощник околоточного надзирателя, по причине отсутствия мест для содержания несовершеннолетних, порекомендовал Петру Алексеевичу отвезти мальчика в соседний район. Там, неподалеку от полицейского участка, находился детский приют. Куда он впоследствии и направился вместе со случайно оказавшимся в чужом полицейском участке Олегом Василичем.

Услышав из уст асессора незатейливую историю, Акулина Валериановна повеселела, выпрямила спину, от чего грудь ее приподнялась, словно демонстрируя имеющиеся объемы неотрывно глядящим на нее мужчинам и уже расслабленно произнесла:

— Ну, давайте же сюда… где там ваш невезучий подопечный?

Из-за спины Олега Василича его помощник быстро выдвинул навстречу паренька в яркой, но уж очень грязной и вдобавок порванной в нескольких местах одежде непонятного покроя и желтых ботинках.

— Как парня звать-то, известно? — уже спокойным голосом воскликнула Акулина Валериановна: — И не забудьте справку нам на него передать! У нас деньги считаны…

— Самой собой, сударыня…само собой, значится. А звать его Сергеем.

Сергей

— Варька, пока…до послезавтра! — произнес я на прощанье вылезшей из рио-такси девчонке из нашей школы, с которой хожу заниматься в секцию самбо при районном дворце спорта. Этот год, пожалуй, выдался весьма насыщенным на соревнования разного уровня, по результатам которых мне присвоили первый юношеский разряд. Многие из тех парней, с кем я общался в клубе, немногим старше меня, уже стали кандидатами в мастера спорта. И мне очень хотелось догнать их, стать таким же как они, что придавало мне дополнительную мотивацию к тренировкам.

Сказав улыбчивому водителю из одной среднеазиатской республики новый адрес для доставки моей тушки домой, я решил почитать скачанную в инете книжку одного популярного блоггера. Что-то про прорехи и провалы в нашей истории, тщательно скрываемые официальными историками. Через несколько минут читаемая мною книга наскучила и я, натянув поверх шапки-олимпийки свои любимые наушники, решил переключиться на музыку. Включил в смартфоне полюбившуюся в последнее время мелодию М83 Midnight city. Клипец там шикарный. И зевнув, закрыл глаза. Просто, чтобы не видеть, с какой скоростью этот чертов «летатлин» мчится по узким городским улицам, лавируя в потоке машин.

Пока играет любимая музыка, нахлынули приятные воспоминания — прошедшие летние каникулы, которые я провел с отцом и матерью в Токио. Отец работает в одной совместной российско-японской компании. Довольно часто мотается по заграницам. На частые и затяжные командировки он может брать с собой семью, что он периодически делает, но, увы, часто оставляя меня дома с дедом. А тут как раз совпало окончание учебы с каникулами и его командировкой. В Японию. Красота-а!!

Что парню от жизни надо — деньжат в кармане на девайсы разные, погулять, другие места поглядеть да себя показать. Ну и в нагрузку бесплатная языковая практика — английский с японским. Английский у меня школьный и японский внешкольный, на курсах. Батя заставлял. Говорил, учи, сына, японский — не пропадешь, потом спасибо скажешь. И сам. Находясь в командировке, письма электронные мамане почти каждый день строчил на японском, редко на английском. А она с распечаткой — ко мне, за переводом. Не иначе, сговорились. Можно было бы схалтурить, пользуясь яндекс-переводчиком, но иногда в письмах отца проскакивали серьезные вещи…да и переводчик иногда не спасал, все равно нужно было лезть в словарь. Пришлось учить. А уж когда он из командировок возвращался — у-у-у…японский на сутки-двое становился моим домашним. Больше уж дед не выдерживал и переходил на наш великий и могучий, видя творимое отцом в доме «безобразие».

Три месяца пацанского счастья. Первые совместные с родителями прогулки по Токио, парки, торговые центры и развлечения. Потом гулял с мамой. Потом один. До вечера — тусня по магазинам девайсов, на игровые автоматы в Joypolis, Sega club, музей автомобилей Toyota City. Машины я люблю. Дома в углу целые подшивки газеты «Авторевю» и журнала «За рулем» лежат. Свеженькие номера читал запоем, да и сейчас, хоть и времени особо нет, в охотку иногда пересматриваю. Мать периодически ворчала на меня. Хлам и пыль мол, в доме, собираю. Любимая периодика позволяла мне блеснуть свежими автомобильными новостями перед друзьями по двору. Другу Мишке дед отдал старый сорок первый москвич, ха, девчонок местных катать и с которым он каждый выходной возился. Ремонтировал, мыл, убирался в ней да улучшал. Обычно сам, но и нас иногда звал помочь. То молдинг там приклеит, то музон встроит или новыми накладками на диски машину порадует. За нашими домами на длинной технической дороге к водоразборной колонке, прозванной нами «пожаркой», Мишка в благодарность давал пацанам своим москвичом порулить. Там редко кто ездит, поэтому мы катались на его тачке, ничего не боясь. Он ее не москвичом, а симкой, на французский манер, называл. Мне то что, машина как машина, пусть не иномарка, правда, но для первого раза сойдет. А маманя Мишку всегда не переваривала, боялась, что с ним я только в плохую компанию влипну. Однако никогда нам не мешала. Вот сколько можно за меня бояться, я ж теперь и сам могу сдачи дать. Как школу закончу, обязательно пойду в автошколу, буду сдавать на права. Что там такого? Площадка? Ерунда вопрос. Я в бывшем доме пионеров на картинг с дедом ходил, гонял там два года. Город? Не смешите мои тапочки, это после картинга то.