— Дикая страна и дикие законы, — поддержала меня Жюли, суетливо выбирая новый наряд. — Корсетов не носят, лица белят, губы красят ярко как у куртизанок. Фи!

Она показала мне нежно-изумрудное платье, и я дала добро. Зеленый всегда хорошо сочетался с моими ярко-рыжими волосами, в таком наряде я буду настоящей королевой весны и света.

Снова распахнулась дверь. Дитер, еще суровее прежнего, повел носом и брезгливо сморщился, увидев мой новый наряд.

— А это уже оскорбительно! — сказал он.

— Что опять?! — я уперла руки в боки и с вызовом глянула на мужа. — Герр Дитер, потрудитесь объяснить свое негодование!

— В Альтаре зеленый цвет считается цветом обмана, — сквозь зубы выцедил генерал, посверкивая золотом из-под нахмуренных черных бровей. — В том числе и супружеского. Здесь все еще в ходу выражение «носить зеленую шапку», что в переводе на фессалийский означает «наставить рога».

Я испугалась и робко спросила:

— Тогда, может, белый?

— Белый в Альтаре носят только на похороны.

— Черный?

— Привлекает злых духов.

— Да что ж тогда можно, дракон их раздери? — выругалась я, беспомощно оглядывая гардероб.

Дитер усмехнулся и оттопырил лацкан военного френча с золотым шитьем и узорчатыми эполетами.

— Красный, дорогая, — важно ответил мой генерал. — И поторопись, через пять минут жду во дворе.

Проклиная всех духов, драконов, придворный этикет и собственную невнимательность, я принялась переодеваться в алый наряд с серебряными цветами и золотыми лентами. В пять минут я уложилась с натягом и поспешила вниз, на ходу застегивая серьги.

— Ты уложилась, — похвалил Дитер, указывая на цветочные часы, установленные посреди нашего дворика. — Еще немного и будет собираться не хуже моих подчиненных.

— Бывших подчиненных, — поправила я. — Напомню, Ваше генеральское Сиятельство, что вы в отставке.

— Скорее, в самоволке, — невесело усмехнулся Дитер и поправил темные очки, которые привычно закрепил вокруг головы ремешком.

— Решил вспомнить прошлое? — приподняла я бровь.

— Решил, что ни к чему сеять при императорском дворе панику, — в тон мне ответил Дитер и взял меня за руку. — Помни, дорогая. Что бы ни говорил Император и какие песни не пел, мы чужие в его стране. А я более того — захватчик. Ведь не будь меня, альтарские провинции не стали бы фессалийскими колониями. И нельзя сказать, что я сожалею об этом, — он пожал плечами. — Я только исполнял долг в интересах моей родины.

Мы пошли по аллее, подсвеченной золотистым солнцем. Сливовые сады почти облетели, скоро на них завяжутся плоды, и я подумала, что тоже подобна этим садам: созрела и расцвела, а теперь пришел срок плодоносить.

Когда мы вышли на лужайку, на солнышко набежало облачко. Дорожку закрыла тень, и я подняла голову, чтобы проверить, не собирается ли дождь. Но так и замерла с запрокинутым лицом.

— Дитер, — прошептала я, в страхе сжимая его ладонь. — Ди…

— Спокойно, милая, — донесся до меня мягкий голос мужа. — Это пэн, ездовая птица.

Я проглотила заставший в горле комок. Виверны, драконы… да кто угодно! Мне казалось, я видела уже все чудеса этого магического мира, но жизнь не готовила меня к встрече с птицей размером с трехэтажный дом.

— Мы полетим на ней? — шепотом спросила я, прячась за спину генерала и разглядывая темно-синие перья на исполинской груди, сложенные черные крылья и могучий клюв, нацеленный в небо. Птица подергивала головой, пытаясь избавиться от сбруи или от шор, закрывающих ее глаза. Медные когти скребли по земле, оставляя глубокие борозды.

— Пэн самая быстроходное животное, даже виверны не могут соперничать с ней, — сказал Дитер и мягко подтолкнул меня к птице. — Давай, не бойся.

— Сначала ты, — заупрямилась я. — Вдруг эта… этот Пэн голоден?

— Думаешь, он соблазнится мной в качестве пищи? Да во мне одни жилы!

— А во мне кости!

— Ну так иди первой.

— Да вот что-то камушек в туфлю попал, — я задрыгала ногой, делая вид, что вытряхиваю камушек. Дитер хмыкнул и, отпустив мою руку, подошел к птице.

— Видишь? — он похлопал ладонью по упругому боку. — Это совсем не…

Птица раскрыла клюв и издала такой ужасающе скрежещущий крик, что все волоски на моем теле поднялись дыбом, и я зажмурилась и приложила ладони к ушам, чтобы не оглохнуть. Но даже тогда все еще слышала звенящее эхо.

— Кажется, мне надо переодеться, — пробормотала я, дрожа и оглядываясь по сторонам в поисках путей к отступлению. — Да-да, я только сейчас вспомнила, что хотела надеть совсем другое платье…

— Мэрион, не дури! — строго сказал Дитер и, вернувшись ко мне, потащил меня за руку. — Ну что за капризная жена мне досталась!

— Я просто не каждый день летаю на гигантских чудовищах, — попыталась оправдаться я, но меня никто не слушал. Дитер подсадил меня на хорошо укрепленную складную лесенку, и сам полез следом, похлопывая меня по заду и не давая ни малейшего шанса на побег. На мое счастье, птица стояла спокойно. У основания ее шеи был закреплен паланкин, перед которым на жестком сиденье держался маленький альтарец в лихой алой шапочке и алой же куртке с кожаными заплатками. Подав мне руку, он заверещал что-то на своем птичьем языке, и я смутно поняла, что альтарец просит меня забраться в паланкин, пристегнуться и не высовываться до конца полета.

— Будто я собиралась! — пробормотала я и влезла в деревянную коробку, обшитую бархатом. Дитер влез за мной следом и сразу же проверил, хорошо ли я застегнула кожаные ремни, потом пристегнулся сам.

— Осторожно, двери закрываются, — буркнула я, осторожно выглядывая в окно. — Следующая станция…

— Дворец Императора! — подхватил Дитер и сжал мою ладонь.

Земля сначала ударила снизу, потом провалилась вниз. Я изо всех сил стиснула руку мужа и зажмурилась, вжимаясь в бархатное кресло, не слыша ничего, кроме клекота и ветра от взмахов исполинских крыльев.

Птица взяла курс на альтарскую столицу.

Все-таки к полету мне было не привыкать. Немного справившись с первым волнением, я выглянула в небольшое окошко. Внизу простирались обширные равнины, засеянные рисом поля, бамбуковые рощи и деревеньки, ютящиеся в долинах и по берегам извилистых рек. Я видела, как работают крестьяне, покрыв головы широкополыми соломенными шляпами, как дети бросают игры и задирают головы, что-то крича и показывая на нас пальцами. Тень от птицы утюжила землю, касалась кончиками крыльев горной ряды на юго-востоке. Там, по словам Дитера, высился самый настоящий вулкан. Альтарцы называли его «Спящий Мао» — при определенном ракурсе вулкан напоминал голову старика. Бытовало поверье, что Мао просыпается перед каким-то трагическими событиями вроде кровопролитной войны или эпидемии, поэтому альтарцы щедро сдабривали духа подарками два раза в год: весной закалывая молодого барашка, а осенью щедрым урожаем с полей.

— Говорят, Спящий Мао едва не проснулся чуть больше тридцать лет назад, — заметил Дитер, приобнимая меня за плечо.

— И что тогда произошло? — спросила я, не отводя взгляда от черной горной вершины.

— Родился я, — усмехнулся генерал и добавил: — На самом деле, тогда Фессалия колонизировала некоторые провинции Альтара. С тех пор этот год считается трауром в Империи Солнца.

— Это не более чем глупые предрассудки, — рассеянно сказала я, но смотреть в окно расхотелось. Я приникла головой к Дитеру и прикорнула на его плече, слушая, как гигантские крылья вспарывают воздух.

Проснулась я от поцелуя в висок и мягкого голоса Дитера:

— Вставай, соня. Мы почти прибыли.

Я замурлыкала на плече мужа, потерлась носом о его руку и зевнула.

— Так быстро?

— Хорошенькое дело! — отозвался Дитер. — Да ты двое суток проспала как сурок!

— Как двое суток?! — подскочила я, раскрывая глаза и выглядывая в окно. Птица замедляла полет и ее тень накрывала стенами из красного камня и изогнутые крыши типичной альтарской архитектуры.

— Ну хорошо, всего два часа, — примирительно сказал Дитер и тут же получил тычок под ребра. — Оу! У кого ты брала уроки единоборств?