На склон
из ассирийского района
Выносят гроб с водителем такси.
Сирены воют.
(Господи, спаси!)
И горестно поют и разъярённо.
Дощатый гроб
над склоном чуть креня,
Толпа выходит на тропу крутую.
Нажала на клаксоны шоферня,
Соратнику и другу салютуя.
Кренится над оврагом виадук,
Кренится ноша медленно и тяжко.
Вдову
враскачку
под руки ведут,
Вся в чёрном,
убивается,
бедняжка.
У каждого шофёра в голове
Простая мысль и явная забота:
Вполне возможно,
что моей вдове,
Как мы теперь,
поможет завтра кто-то.
Пусть обеднею.
Разорюсь пускай –
Зато сегодня разделю с вдовою
Всё, что имею.
...............................
О, не иссякай,
Остаточное братство цеховое.
Лежит мертвец,
тяжёл и недвижим,
В костюме полосатом, как в пижаме,
И лысые воробушки над ним,
И рыжий воздух выстроен стрижами.
* * *
На заснеженном вокзале,
Отправляясь в дальний путь,
У вагона мы стояли,
Снег стараясь отряхнуть.
Над перроном выла вьюга,
Снег валился вкривь и вкось,
Отряхнуть его друг с друга
Нам тогда не удалось.
Уезжали из метели,
Уходили от зимы,
Не прошло и полнедели –
Угодили в лето мы.
Дождь накрапывал в Батуми,
Было сыро и тепло.
Акробатом на батуде
Бакен прыгал тяжело.
С кошельковой сетью сейнер,
Как заржавленный утюг.
Всё похоже здесь на север,
А на самом деле – юг.
Отпустили нас тревоги,
Отступили холода,
Снег растаял по дороге,
Не осталось ни следа.
* * *
В жизни парка наметилась веха,
Та, которую век предрекал:
Ремонтируем комнату смеха,
Выпрямляем поверхность зеркал.
Нам ошибки вскрывать не впервые,
Мы, позорному смеху назло,
Зеркала выпрямляем кривые,
Ставим в рамы прямое стекло.
Пусть не слишком толпа веселится,
Перестанет бессмысленно ржать,-
Современников доблестных лица
Никому не дадим искажать!
Успех
Что мне сказать о вас...
О вас,
Два разных жизненных успеха?
Скажу, что первый –
Лишь аванс
В счёт будущего... Так... Утеха.
Что первый, призрачный, успех –
Дар молодости, дань обычья,-
Успех восторженный у всех
Без исключенья и различья.
Второй успех
Приходит в счёт
Всего, что сделано когда-то.
Зато уж если он придёт,
То навсегда – и дело свято.
Обидно только, что второй
Успех
Не на рассвете раннем
Приходит к людям,
А порой
С непоправимым опозданьем.
Баллада возраста
Вот и назвали наконец
Меня отцом. Вот и назвали...
Какой-то парень на вокзале:
- Подвинься,- говорит,- отец...
Кто я такой? Ни вождь, ни гений...
А вот признал во мне отца –
И сделал это от лица,
Как говорится, поколений.
Достанет ли ума и сил?..
Как говорится, всё по плану,-
И не обидно – сыном был,
Теперь отцом, как видно, стану.
Под Новый год заместо льгот,
Не в ублажение гордыне,
Я наречён отцом. Отныне
Особый возраст настаёт.
Я был помилован свинцом,
Но время милостей не знает,-
Признает или не признает,
Что я достоин быть отцом?
Под домом
Под домом
в катакомбах
водку пьют.
Там разговоры и ужимки грубы,
Там парового отопленья трубы
Дают тепло и создают уют.
Там
целый город
размещён в подвале:
Гаражи, мастерские и склады –
А значит, недалёко до беды,-
И так не раз пожарных вызывали.
Там, после перекуров и работ,
Сойдутся двое-трое у котельной –
И сразу же
идейно к ним примкнёт
Какой-нибудь философ самодельный.
По-быстрому бутылку принесут,
И начинают
разговор толковый,
И учиняют
жизни
трезвый суд,
Пока не постучится участковый.
За ним
всегда
влачится длинный хвост
Просителей и жалобщиков рьяных.
И участковый,
заступив на пост,
По долгу службы
пресекает пьяных.
Просители и жалобщики
Врут.
И, не скупясь на преувеличенья,
Обиды, нелады и огорченья
Спешат поведать в несколько минут.
А пьяные не ведают вины
И норовят спасти хотя бы пиво,-
Они бутылку прячут торопливо...
Беспечные
наследники
войны!
(- Что медлишь, участковый! Отчего
Не принимаешь мер? Какая сила
В твоё, солдат, проникла существо
И эту руку приостановила?)
Фонариком расталкивая тьму,
Он щурится,
бутылку разбивая.
Как вдруг начнёт мерещиться ему
Забытая ночёвка фронтовая...
Он смутно видит
угол тёмный свой,
Он думает бессвязно и сердито
О тесных нарах дружбы фронтовой,
О катакомбах фронтового быта.
Там,
рядом с Волгой,
страх переборов,
Он делит спирт надёжно и сурово
На трубах отопленья парового,
Перед началом уличных боёв.
Над домом
После праздника – затишье,
Но уже,
уже,
уже
Кто-то топает по крыше
На десятом этаже.
После праздничной бодяги
Встать до света – не пустяк.
Вкалывают работяги
На высоких скоростях.
Рождество отпировали –
Управдому исполать.
Хорошо в полуподвале
На фундаменте плясать.
А наутро, по авралу,
Снег бросать с домовых крыш.
После праздника, пожалуй,
На ногах не устоишь.
Крыша старая поката,
Не видна из-подо льда.
Гиря, ломик и лопата –
Все орудия труда.
Богу – богово, а кесарь
Всё равно своё возьмёт,-
И водопроводный слесарь
С крыши скалывает лёд.
Приволок из преисподней
Свой нехитрый реквизит.
После ночи новогодней
Водкой от него разит.
Он с похмелья брови супит,
Водосточную трубу
Гирей бьёт, лопатой лупит:
- Сдай с дороги, зашибу!
Снегом жажду утоляя,
Дышит-пышет в рукава
Молодая, удалая