Розовая пони не проснулась. Только повернулась во сне, и вдруг протянув передние ноги, обняла Рейнбоу и с силой притянула к себе, вцепившись будто утопающий в спасательный круг.

Издав сдавленный звук, Дэш не удержала равновесия и упала прямо на Пинки, которая, разумеется, проснулась от такого.

— Рейнбоу… Дэш? — спросила пони сонным голосом, — Это правда ты?

— Хех… конечно, — нашла в себе силы улыбнуться пегаска, — Кто же еще?

Она хотела уже попросить Пинки отпустить, но та вдруг еще крепче прижалась к Рейнбоу и с новой силой расплакалась.

— Ну что ты… — проговорила радужная пегаска, вновь накрывая подругу крыльями, — Это просто сон…

— Нет, нет, — проговорила Пинки, не открывая глаз, — Это не сон, это было, было! И я страшно боюсь, что сон — это сейчас, когда рядом и Стивен, и все остальные… и даже… даже ты!.. Я закрываю глаза, и будто открываю их, снова там… там…

Вслушиваясь в утрачивающую связность речь Пинки, ощущая тепло ее тела и такой знакомый запах кондитерской, Дэш даже не знала, что можно сделать в такой ситуации.

— Я сделала это, — вдруг сказала Пинки, подняв взгляд.

Ее волосы вдруг распрямились, и Рейнбоу почувствовала, что сейчас позорным образом даст деру от взгляда голубых глаз Пинкамины.

Глаз, которые пару раз являлись Рейнбоу в кошмарах после просмотра жуткого фильма, что являлся, по словам бывшего хозяина, «темной классикой фэндома».

— Я не знаю, как узнать, где сон, а где явь? — говорила тем временем розовая пони, — Где кошмар, а где доброта?.. Помоги мне, Рейнбоу Дэш!.. Я так запуталась…

Рейнбоу прикрыла глаза. Это было ужасно, наблюдать, как мечется Пинки Пай, как подругу даже здесь, в удивительном месте, полном доброты и заботы, настигают кошмары. Настигают, несмотря на веселые вечеринки, заботу и покой…

Сомнения и страх сменяются решимостью. Той, что сопровождает радужную пегаску, когда она срывается в пике.

— Я знаю только один способ доказать прямо сейчас, что ты не спишь, — сказала Дэш, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Пусть теперь за спиной будут снова перешептываться, плевать.

…гремит гром, и звуки исчезают, а сквозь тело течет безумная энергия…

Рейнбоу решительно встала и потянула за собой Пинки Пай.

…Радуга расходится в небе…

— И это — кое-что особенное для тебя, Пинки.

Откинув в сторону радужную челку, Дэш приблизила мордочку вплотную и скорее почувствовала, чем увидела, жаркий румянец, окрасивший розовую шерстку на щеках.

…Радужный Удар.

Губы пони соприкоснулись. Рейнбоу почувствовала на языке соль от пролитых слез. Голубые глаза испуганно распахнулись, но в следующий момент веки опустились.

Мгновение нерешительности длилось лишь миг. Рейнбоу, нависнув над подругой и распахнув крылья, ненадолго оторвалась от ее губ и одними глазами спросила:

«Да?»

Ответ был очевиден.

Бон-Бон привлекла внимание подруги, тронув ту копытом:

— Уже придумала, чем займешься, Леденечик?

— Да, — твердо ответила Лира, — Я хочу, чтобы грядущие поколения никогда не повторили ошибок текущего. Чтобы ни одна жизнь не была больше загублена по недомыслию.

— И что же это? — удивилась земнопони.

— Педагогические курсы.

— Ты серьезно?

— Более чем.

— Кто же позволит синтету учить детей?

Лира улыбнулась и ткнулась мордочкой в щеку подруги.

— Сейчас решается вопрос о правовом статусе синтетов, — сказала она, явно цитируя Элен, — И почему-то мне кажется, что жители Белого города не захотят отказываться от прав. А значит, уравнены будут все.

— И негуманоиды?

— Время покажет. Но то, что мне ответили положительно, уже о многом говорит, не правда ли?

Бон-Бон кивнула и улыбнулась. Похоже, ее подруга и впрямь захотела еще больше изменить мир…

Принцесса Селестия, прилетев в клуб поздно вечером, приземлилась прямо на балконе. Телекинезом на ходу выпутываясь из церемониального платья, принцесса проследовала в покои. И только там, где никто не видел, она позволила себе печально прикрыть глаза и опустить уши. Повинуясь мысленному усилию, голографическая грива погасла, явив миру аккуратную розовую прическу и хвост.

В эту ночь в клубе «Маяк» никого не было. Серж Трояновский вместе со своими пони остался на ранчо Стивена, как и многие другие. Принцессу тоже звали, но ей хотелось побыть одной, а на следующий день, надев виртуальную личину, вновь пытаться найти родственную душу на просторах Киберсити.

Веселый праздник, счастливые лица друзей, новая понячья семья… Это было прекрасно, но всегда после подобного Селестия чувствовала, насколько одинока она сама. Все видели в ней символ, принцессу сказочной страны, но очень редко — обычную пони, нуждающуюся в искренних чувствах.

Принцесса вздохнула. Пышное платье отправилось в шкаф, а его место занял легкий, «домашний» халатик.

Внимание привлек зуммер входной двери. Принцесса покосилась на часы и изумленно вскинула бровь: почти полночь. Кто мог прийти в клуб в такое время, не имея ключа?

Аликорн спустилась вниз и посмотрела в камеру наблюдения. На крыльце не было никого.

Принцесса уже повернулась, чтобы уйти, чувствуя легкое раздражение от такого ребяческого хулиганства, но ее внимание привлек новый звук.

Плач.

Принцесса вздрогнула и оглянулась. Из динамика камеры доносилось приглушенное хныканье малыша.

Забыв об осторожности, принцесса Селестия дала команду на открытие двери и увидела, что на крыльце клуба стоит неплотно закрытая коробка из-под капсулы-инкубатора.

На снегу виднелись лишь следы, уходящие в ночь. Селестия могла лишь предполагать, что это был фурри, антропоморфный зверь. Слишком уж характерными были отпечатки лап, напоминающих кошачьи.

Согласно надписям под эмблемой «Хасбро», внутри коробки должна была находиться «Маленькая Вуна». Селестия знала, что это модификация принцессы Луны, не имеющая возможности вырасти дальше определенного предела без установки особого нейродрайвера. Сбоку коробки было грубым маркером приписано «бесплатная пони».

«Там может быть что угодно», — подумала аликорн, поднимая телекинезом коробку, которую уже успел припорошить снег.

Несмотря на эти мысли, ее пробрала нервная дрожь. Хныканье раздалось снова, и принцесса, не выдержав, бросилась вверх по лестнице, несолидно спотыкаясь и чуть ли не путаясь в халате.

Поставленная у камина коробка распахнулась, и сердце принцессы Селестии сжалось. Внутри на скомканном одеяле и вправду сидела маленькая аликорн темно-синего цвета. Заплаканные глаза-бусины уставились на нависающую сверху принцессу. И вдруг малышка протянула передние ноги и засмеялась, будто узнав сестру.

Селестия, не в силах больше сдерживаться, вытащила малышку из коробки и, прижав к себе, обняла крыльями. Маленькая Принцесса Ночи что-то довольно пискнула и зарылась носиком в белоснежную шерстку…

Белая аликорн просидела так полночи, не смея и не желая двигаться с места, чтобы не разбудить жеребенка. Умом, она, безусловно, понимала, что подкидыш оказался у нее не случайно: о том, что Селестия из «Маяка» ищет сестру, благодаря киберсети было известно едва ли не всем пони Европейского Гигаполиса. И тем не менее, за аликорна, да еще и жеребенка, пришлось бы выложить такую сумму, что тратить ее лишь для того, чтобы потом просто взять и выкинуть покупку, могли себе позволить очень немногие.

Но все это не имело ни малейшего значения.

Марта Брикман шла по улице, кутаясь в пальто.

Нужно было успеть переделать все дела до комендантского часа, что ввели после выступления какой-то важной девицы из БРТО.

С недавних пор на улицах стало еще опаснее обычного, а после наступления темноты по Серому городу стало лучше вообще не болтаться.

— …тебе понятны твои права? — послышался обрывок разговора откуда-то со стороны.

Женщина мельком взглянула туда и увидела двух полицейских, что застегивали ошейник на оранжевой пони-синтете. Та немного походила на недавно встреченную Лиру Хартстрингс, но на лбу не было рога.