— …Поступил в медицинский институт, но ушел сразу после первого курса. Скука зеленая! Учи там, как называется та или иная кость! А их в человеческом теле столько, что голова кругом! Нет уж, увольте. Лучше работать, большие деньги получать…
— И где же ты получал большие деньги? — без тени улыбки поинтересовался Браслет.
— У Мордашки. Он мне хорошо платил.
— Так ты знал Мордашку?
— Лучший друг!
— Ну-ка напомни мне свое прозвище…
— Сергей. В смысле Борода! — тут же поправился собеседник.
— Да, был такой сотрудник у Мордашки, припоминаю, — произнес Браслет. — Ну а ты кто будешь? — кивнул генеральный второму претенденту, который носил очки, и это придавало ему чересчур ученый вид.
— Доцент! — представился он хриплым голосом. — Я работал под Мариком. Но он куда-то запропастился, пакостник! Остался должен мне.
— Много должен?
— Две сотни.
— Всего-то?
— Много — мало… Это как посмотреть. Только и они на дороге не валяются…
«Этот будет пошустрее, — подумал о Доценте Браслет. — Пожалуй, ему можно будет поручить руководство всей сетью. Со временем!»
— На тебе две сотни баксов! — сказал он, доставая из кармана портмоне и отмусоливая сотенные купюры. — Считай, что эти деньги от Марика.
— А процент, за задержку?.. — нахально потребовал Доцент, забирая две сотни.
«Да, этот парень мне подойдет! Злой, нахальный, своего не упустит, а значит, и мое сохранит, но на шею себе садиться я ему не дам».
— Пока этого довольно. А то вообще бы ничего не получил… Марика ты теперь вряд ли отыщешь, — произнес Браслет. — Ну все! У нас есть ваши адреса и телефоны. Как только понадобитесь, мы вас пригласим в Москву. Зачисление в штат нашей фирмы — это праздничное событие. Поэтому будет организован небольшой ужин типа «а-ля фуршет», потом посещение ночного заведения под названием «Баттерфляй». Очень престижный клуб. И тогда уже приступим к работе более основательно. Вы будете представлять тут наши интересы. Так сказать, наш филиал. Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда до свидания! Останови машину, водитель! Ребята уже приехали…
— Свято место пусто не бывает, — пробубнил себе под нос Браслет, когда без пяти минут штатные сотрудники фирмы «Арктур» вылезли из «БМВ» и, оживленно переговариваясь, пошли в сторону городского центра.
— А мы куда сейчас? — осведомился Жбан, поворачивая голову к Браслету.
— Сначала пообедаем в ресторане Дома ученых, а потом отправимся в поселок Большая Волга. Там нам надо будет заскочить к маме Соне. Я давно уже не видел этой стервы и ее не менее стервозных девочек.
— Да, она тут одна не пострадала от Кирпича и наших перебежчиков. Как ей только удалось уцелеть? Впрочем, ни Грека, ни Фрол, ни Прыщавый ничего о ее существовании не знали. Это ее и спасло!
— Повезло стерве, — беззлобно констатировал Браслет.
Сытно пообедав в лучшем ресторане Дубны, Браслет и его помощники выехали в поселок Большая Волга, куда и прибыли около четырех часов дня.
Был субботний день, и девочки мамы Сони шли нарасхват. Сама она, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, как сдобная булочка, только что вынутая пекарем из духовки, носилась по своему подвалу, устраивая все новых и новых посетителей в отдельных «нумерах». Завидев Браслета с двумя телохранителями, мама Соня бросилась к нему со всех ног.
— Кого я вижу! — голосила она при этом. — Какой уважаемый и редкий гость в наших забытых Богом и начальниками краях! Добро пожаловать! Всегда к вашим услугам!
— Поговорить надо! — властно произнес Браслет. — Где тут у вас самое надежное место?
— Пойдемте, я вас провожу, — сказала мама Соня, беспрестанно кивая головой при каждом слове, будто на все готовая кобыла.
Она провела Браслета и двух его людей в самую дальнюю комнату, где еще совсем недавно с шиком принимала всю компанию Кирпича, от которой теперь уцелели только сам Кирпич да его верный кореш Обрез.
— Будете кушать? — спросила она, когда все трое уселись за круглый стол, стоявший посреди комнаты на шикарном ковре.
— Нет, мы только что из-за стола! — отказался Браслет. — Да ты не суетись, мадам! Не под клиентом… У меня к тебе пара вопросов будет.
— Поговорим! Обязательно поговорим! — заявила мама Соня. — Но я так не могу… Разговаривать за пустым столом — это не по-нашенски! Давайте я хотя бы хорошую выпивку организую?
— Уговорила! — усмехнулся Браслет. — Действительно, что за разговор на сухое горло. Мне джин без тоника. Имеется в наличии?
— Что касается спиртного, то у нас тут погреба ломятся. На любой вкус! — заюлила «мадам». — Секунду!
Мама Соня выскочила из комнаты и вернулась через несколько минут, неся поднос с двумя распечатанными бутылками джина и четырьмя гранеными стаканчиками изрядной вместительности. Кроме того, на подносе находилось еще и блюдо с разнообразными свежими фруктами.
Выпив по стаканчику джина и закусив отборными апельсинами, все трое приехавших сразу повеселели. Мама Соня, в отличие от них, только пригубила спиртное, но пить не стала, сославшись на то, что у нее впереди еще длинная ночь и надо быть в хорошей форме.
— Так ты ничего не знаешь о судьбе Мордашки? — задал неожиданный, как ему казалось, вопрос Браслет.
— Исчез, как в воду канул! — пожаловалась мама Соня, делая наивные глаза. — А ведь я с ним не успела до конца рассчитаться за прошлую партию товара.
— Больше тебе не придется с ним рассчитываться никогда, — сказал Браслет. — Его больше нет.
— Что с ним?.. Как это могло произойти?! — ненатурально, по-театральному заламывая руки, вскричала «мадам».
— Все под Богом ходим! — ответил Браслет. — А Мордашке — царствие небесное и пресветлый рай! Если он только есть на том свете… Будешь теперь сама здесь «фигурой» и именно ты будешь отвечать за деятельность моего филиала. По крайней мере, некоторое время, пока новые кадры не войдут в курс дела. Улавливаешь?
— Еще по одной! — разливая по стаканам джин, предложила мама Соня.
— Валяй! Хороший у тебя джин. Я к нему имею некоторую слабость… Помнится, когда в детстве читал увлекательные книжки про пиратов, то герои там всегда пили ямайский ром и джин. Ром мне не понравился, когда я попробовал его в самый первый раз. Противное пойло! У меня от него потом жуткая аллергия развилась. А вот джин — это вещь! Честно сказать, я всегда хотел научиться готовить грог или пунш по-гусарски, но… Черт его знает! Как-то все руки не доходят. Весь в делах, в заботах! А у тебя тут хорошо… Буду почаще наведываться сам, а то все Жбана к тебе посылаю… Надо, чтобы вы знали начальство в лицо! Вот черт!.. Что-то у меня с глазами… И голова кругом! Ты что это нам подала, а?.. Нет, все в ажуре! Это так что-то… Спать хочется…
Еще минут пять Браслету удавалось бороться с накатывающим беспамятством, но потом он не выдержал, и его сознание словно ухнуло в бездонный черный колодец. Двое телохранителей отрубились минутой раньше.
— Чем это ты их напоила, мамуля? — спросил Обрез, заходя в комнату, где находились Браслет и его люди.
— Ясно чем! Клофелином, — ответила она. — Только боюсь я очень! Когда они очухаются да за меня возьмутся…
— Не возьмутся! — пообещал Кирпич, появившийся в дверях следом за Обрезом. — Это я могу тебе гарантировать! Ты теперь работаешь только с нами и больше ни с кем. А этих ожидает один конец — «муху» в ухо и головой в прорубь.
— Одного из них мы уже пробовали утопить, — напомнил Обрез, — но он оказался больно живучим.
— Ты меня не расслышал, друг. Я же сказал ясно: «муху» в ухо, а уж потом в воду. А с пулей в голове еще никто живым не всплывал. Так будет надежней. Давай браться за дело! Нечего время терять. Оттащим по одному их всех в нашу машину. А ты, мамуля, — обернулся Кирпич к «мадам», — скажи там «гвардейцам Жириновского», которые всегда на посту, что мы переносим людей в состоянии сильного алкогольного опьянения. Им наверняка знакомо подобное состояние, и они к нам вязаться не станут.
— Зачем же вам уходить через основной выход, когда у нас имеется запасной! — несколько кокетничая, произнесла мама Соня.