– На расстрел, – хлопнув Анну пониже спины, отозвался прапорщик.

– Понял, – оживленно протянул дежурный. – Отстреляешься, сменишь меня на пульте, я тоже один залп хочу сделать.

– Господа менты, вы накормить меня потом хоть не забудете? – осведомилась Анна, озорно стрельнув глазками в сторону похотливо уставившегося на нее дежурного офицера.

– Анюта, мы тебя не только накормим, но и водочки еще нальем! – заверил прапорщик.

– Эх, гулять так гулять, – обреченно улыбнулась она и, взяв помдежа под руку, прошествовала с ним в душевую.

Никогда она еще не работала с такой самоотдачей, как в эту ночь. Анна показала клюнувшим на нее ментам такой суперкласс, что те из благодарности не только от души ее накормили и напоили, но и разрешили спать не в камере, где по инструкции задержанная должна была постоянно содержаться, а в комнате отдыха дежурного наряда. Пить в одиночку Аня не пожелала, и дежурный с помощником охотно составили ей компанию, в результате чего «званый ужин» перерос в настоящую оргию. Дежурный офицер остался с ней в комнате, а помдежу пришлось коротать ночь за пультом. Пьянка пьянкой, а службу нести-то нужно. С двух ночи в дежурную часть райотдела не поступило ни одного вызова, и прапорщик надеялся, что часов до пяти утра его никто не потревожит.

Дождавшись, когда разомлевшие от водки и секса стражи порядка безмятежно уснут – помдеж так храпел за пультом, что и в комнате отдыха было слышно, Аня встала, сняла с вешалки свой пуховик и, держа сапожки в руках, бесшумно прикрыла за собой дверь. Пройдя на цыпочках мимо дрыхнувшего без задних ног прапорщика, она беспрепятственно покинула дежурку и метнулась к запертой изнутри двойной входной двери. Сердце ее бешено колотилось, руки дрожали, но ей все же удалось бесшумно отодвинуть тяжелый засов. Путь на свободу был открыт. Выскочив из райотдела, Аня сунула босые ноги в модельные сапожки и кинулась бежать по слабо освещенной редкими фонарями улице куда глаза глядят. Обувь для спринтерского забега у нее была, правда, совсем неподходящая. Свернув в какой-то темный переулок, она подвернула ногу (сломался каблук) и свалилась в глубокую лужу. Взвыв от охватившего ее отчаяния, Анна выбралась из лужи. Ей настолько стало жалко себя, что она не удержалась и безудержно зарыдала. Слезы градом катились по ее щекам, и в намокшем пуховике она была похожа на мокрую курицу. Немного успокоившись, она оценила свое положение как безвыходное. У нее не было при себе ни денег, ни документов, идти ей некуда – ключи от съемной квартиры у нее изъяли в дежурной части, хоть обратно в райотдел возвращайся, подумала она, но тут же отогнала эту малодушную мысль. Насквозь промокшая, с травмированной ногой, на которую больно было ступить, зато свободна, а значит, сказала она себе, нечего тут сопли распускать.

Заметив в конце переулка телефон-автомат, Аня проворно заковыляла к нему. Набрав 03, чтобы вызвать себе «скорую», она, услышав в трубке первый длинный гудок, тут же повесила ее. «Нет, «скорая» – это не для меня, – подумала она. – Если я не хочу попасться ментам, мне нужно исчезнуть из города, и как можно быстрее. Только без денег, да еще в таком жалком виде меня ни один таксист не возьмет, – расстроенно заключила она. – Лишь один человек может мне сейчас помочь – это Сокольский. Он никогда меня в беде не бросал, не оставит на произвол судьбы и в этот раз», – решила Анна. Не допуская даже мысли о том, что Сергей может сдать ее, она позвонила по 02 и попросила девушку-оператора срочно передать для подполковника Сокольского важную информацию.

– Он сегодня ответственный по Управлению, так что вы сами ему все и передайте, – ответила ей оператор 02. – Не вешайте трубку, я вас сейчас с ним соединю…

К счастью Анны, Сергей оказался на месте. Он понял ее с полуслова и немедленно выехал по названному адресу. Не прошло и получаса, как продрогшая Аня уже отогревалась в теплом салоне его служебной «Волги». Выслушав ее сбивчивый рассказ, Сергей не стал читать своей горе-подопечной нравоучений. Что произошло, то произошло, и теперь нужно было как-то выходить из сложившейся ситуации. Его положение было весьма двусмысленным. Как сотрудник милиции, он обязан был задержать сбежавшую из-под стражи преступницу. Это если действовать по закону. А по совести подполковник милиции Сокольский так поступить не мог. «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил», – вспомнились ему строки из «Маленького принца» Сент-Экзюпери, и он принял решение.

– В городе тебе оставаться нельзя, – сказал он.

– Ну, я могу в Громовку уехать. Мне от родителей двухкомнатная квартира осталась, в ней сейчас бабушка живет.

– Тогда не будем терять время. Я отвезу сейчас тебя на вокзал и посажу на поезд. Ты только в своей Громовке ничего больше не натвори. Там я тебе уже ничем не смогу помочь, – предупредил он.

– Спасибо вам за все, Сергей Александрович, – поблагодарила она, когда он привез ее на железнодорожный вокзал и купил ей билет на поезд. – А этого Рашида я тоже достану. Я ему того, что он сделал с моими родителями, никогда не прощу. Так что не взыщите, если что, – сказала Анна ему на прощание.

После этого Сокольский ее больше не видел.

Для Илоны устроенный ей Никой сеанс разоблачения стал настоящим шоком. Казалось, Ника видит ее насквозь, так что отпираться, что она не знает никакого Сокольского, было бесполезно, тем более что его номер был единственным у нее в контактах. Только записан он в ее телефонной книге был просто как Сергей, и как Ника узнала, что это телефон Сергея Сокольского, осталось только догадываться. И лишь когда Илона призналась ей, какие отношения ее связывают с Сокольским, Ника вдруг сама перед ней разоткровенничалась.

– Ну ладно, – примирительно сказала она. – Я тебя ни в чем не обвиняю. На Сокольского я сама в свое время работала. Так что я тебя очень даже хорошо понимаю. И так же, как и ты, многим ему обязана. Меня, кстати, Аня зовут. Анна – это мое настоящее имя. А Вероника-Ника, Виолетта, – это для «профсоюза», – призналась она.

– Так это ты по его заданию в «профсоюзе» оказалась?

– Нет. Сокольский мне такого задания не давал. «Профсоюз» мне был нужен только для одного – отомстить Мамедову. Так что это сугубо мое личное дело. И это я тебе Рашида Мамедова заказала. За свои личные деньги.

– Ну ты даешь, подруга! – опешила от такого признания Илона. – А можно узнать, зачем тебе его шкура понадобилась?

– Да это очень длинная история…

– А мы разве куда-то спешим?

– Да вроде нет…

– Тогда давай, рассказывай свою историю – я вся внимание!

– Ладно, слушай! – сказала Анна и рассказала ей, как банда Рашида убивала ее родителей и как она им всем потом отомстила.

Илона была потрясена ее исповедью. У нее самой бандиты убили отца, так что на месте Анны она бы поступила, наверное, так же.

Поначалу Анна хотела убить Рашида Мамедова своими руками, для чего записалась в секцию карате и специально отрабатывала смертоносные удары. Только вот подобраться к Рашиду (с его-то охраной!) на расстояние удара было нереально. Тогда она со своей проблемой обратилась в «профсоюз киллеров», о существовании которого узнала из Интернета. В своем письме Анна пояснила, почему она жаждет отомстить Мамедову, и «Полковник» пожелал лично с ней встретиться. Впечатленный ее решительностью, с которой она сама готова была пристрелить Рашида Мамедова, «Полковник» пригласил ее в свою команду. Так Анна стала «Никитой».

Вступив в «профсоюз киллеров», Анна непосредственного участия в ликвидациях не принимала. «Полковник» посадил ее на «прием граждан», и она работала с клиентами, делавшими заказы на убийства через их «профсоюзный» сайт. Анна имела с этих заказов свой процент и меньше чем за год на ее секретном счету в австрийском банке скопилась довольно приличная сумма порядка трехсот тысяч евро. Осталось теперь только найти киллера, который за пятьдесят тысяч евро отправит в ад последнего из убийц ее отца, после чего Анна решила выйти из «профсоюза». Причем ей нужен был специалист, который смог бы снять Рашида из винтовки без оптического прицела, потому что оптику использовать было нельзя. Этот тип так боялся за свою шкуру, что нанял себе охрану покруче, чем у президента, и оптический прицел они сразу бы засекли. «Полковник» подсказал ей, что лучше биатлонистов с такой задачей никто не справится. В биатлоне спортсмен после физических нагрузок при пульсе порядка 180 ударов в минуту стреляет с дистанции пятьдесят метров по мишеням размером с голову человека. Причем все мишени нужно поразить за минимально короткое время.