— Я сохранил бизнес, даже после того, как группа распалась, — сказал он. — Гэри хотел найти другого вокалиста, однако я покончил со всем. Я только хотел тот дом, — Дрю достал коробку. Рассмотрел ярлык. Надпись была изменена. Кому-то следовало сменить работу.
— Твоя мама переехала?
— Ага. После того, как отец умер — отказала печень.
Я забрала у него коробку: «Рик Спрингфилд».
— Жизнь трахнула его.
Дрю засмеялся.
— Да. Трахнула.
Я положила коробку Рика сверху на остальные. Мы разработали ускоренную систему, так, чтобы могли положить все коробки назад на их место, но нам всё ещё предстоит большая работа. Мы глубоко увязли.
Я повернулась, чтобы встретиться с ним. Я собиралась сказать что-нибудь типа: «Слушай, нам надо бросить это», но Дрю стоял с открытой коробкой, глядя на содержимое с тихим почтением, и я поняла. Я стояла рядом с ним. Было уже поздно, и флуоресцентное освещение трейлера мерцало голубым.
— Это она? — спросила я, стоя рядом с ним, уставившись на содержание коробки — коробки с записями. Ампекс1. Четыре из них. Еще папка. Конверт. Дрю засунул руку в коробку, подписанную «Убийца Штата Кентукки». Они сделали запись в «Аудио Сити» как безымянную, прежде чем я объявилась.
— Ничего не произошло, — сказал он больше себе, чем мне. — Когда мы записали её, то могли стать кем угодно. Но ничего не произошло.
— Вы не первые.
— Помнишь его голос? То, как он визжал, а затем звучал так чисто, на одном дыхании? Он развил это здесь. До этого Стрэт всё время звучал как девчонка. Видишь ли, он мог сымитировать в совершенстве любой голос. Любой акцент. Он абсолютно точно мог повторить за русским всё задом наперед, причем, не понимая ни единого слова. Но он не хотел звучать как кто-либо ещё. Так что он пробовал создать этот новый звук в течение той первой песни и провалился. Так ужасно. А мы были так сильно обкурены. По-настоящему сильно. Всё звучало как дерьмо. Студия пахла травкой и пончиками.
Дрю сделал паузу и улыбнулся в никуда. Он был красив. Сиял.
— Что изменилось? — спросила я.
Его глаза обратились ко мне, и ответ был напряженным.
— После того, как ты ушла?
— Его голос. Что изменило его голос?
— Мы смеялись над Гэри. Он изображал своего ребенка. Ей было два, и она говорила «пикапы» вместо икоты, «щелки» вместо щелкать-хлопать. И…
Улыбка засияла на его лице. Дрю зажал переносицу между его большим и указательным пальцами.
— Стрэт не мог дышать. Мы думали, что он всё еще смеётся, но он подавился грёбаным пончиком.
Дрю убрал свои руки и посмотрел в потолок.
— О, мой Бог, что произошло?
— Я помню. Я применил к нему прием Геймлиха2. Он выплюнул комок пончика, который походил на устрицу. Мы засмеялись. Я почти сломал ему ребра, а мы смеялись. Но его голос… его пищевод, должно быть, искривился или что-то типа того. И его горло стало ощущаться по-другому, но Стрэт знал, как им пользоваться. Он звучал так, словно звук прямиком исходил из легких. Словно он сделал это однажды и больше не мог этого не делать. Это было грёбаным даром.
Дрю склонил голову назад к коробке и вытащил набор катушек аудио записей.
— Тебе не хватает его. Мне так жаль.
— Я мечтаю о том, чтобы я смог остановить его.
Я не ожидала, что Дрю обернет свою руку вокруг меня, но он заскользил по моей спине, вверх по позвоночнику, по моему плечу, затем притянул меня к себе. Я наблюдала, как он поднял крышку маленькой коробочки. Внутри была чистая пластиковая катушка с коричневой магнитной лентой. Это не выглядело волшебством, но для него так и было, и мы стояли в тишине в течение минуты, как будто молились на неё. Затем он захлопнул крышку, как будто выпустил оттуда мысль.
Его рука сжималась вокруг меня до тех пор, пока мне не пришлось обернуть свои руки вокруг его талии. А дальше все было словно танцем. Он обернулся. Я обернулась вместе с ним. Он наклонился. Я приподнялась.
Он пах по-другому. Одеколоном и твидом. Острый и чистый.
Я отвернулась, прежде чем наши губы встретились, и, несмотря на это движение, с ним пришло осознание, что я не знаю этого мужчину; я думала о том, чтобы рассказать ему обо всём, что со мной произошло.
______________
Примечания:
1 — фирменное название системы видеомагнитофонной записи в телевидении.
2 — приём Геймлиха, поддиафрагмальный толчок. Геймлих изобрел методику спасения человека, погибающего от удушья от попадания в горло инородного предмета. Статью с описанием своей методики спасения человека, погибающего от удушья, впервые опубликовал в 1974 году, и уже в следующем году она была принята как стандартная методика Американской ассоциацией врачей неотложной помощи. Согласно методу, человек, оказывающий помощь, должен встать за спиной пострадавшего, затем сжать одну руку в кулак и положить её на живот тому, кто в тот момент задыхается. Ладонь другой руки кладётся поверх кулака, быстрым толчком вверх кулак вдавливается в живот. Благодаря этому у человека восстанавливается дыхание.
Глава 18
1982 год — после ночи Куаалюд
Я не знала, что брать с собой, но я точно знала, что должна была уйти. Я вытащила свой самый маленький чемодан Louis Vuitton из дальней части своего гардероба. Я открыла чемодан и начала скидывать туда всё, что первым попалось под руку.
Снаружи, продолжалась вечеринка по случаю годовщины. Длинные черные лимузины двигались вниз, оставляя только светящиеся точки белых и красных огней. У меня осталось мало времени.
Я должна была уйти отсюда.
Выйти из этого дома и направиться к клинике абортов. Я примирилась с тем, от чего отрекалась. У меня не будет этого младенца. Не сейчас. Не тогда, когда я стояла испуганная в своей комнате подальше от вечеринки, продолжающейся внизу. Не с моей матерью, получающей сотню поздравлений о том, что она была такой же беременной, как и я. Не со шлепаньем, которое я только что получила, так что мою задницу до сих пор жгло.
Мой отец никогда не делал этого раньше. Будет ли он делать это снова?
Я подняла телефон, чтобы скинуть сообщение… кому? Линн или Инди, или даже Стрэту — кто был последним парнем, которому я бы скинула сообщение, если бы я не была в отчаянии.
А я была.
В отчаянии.
Время шло, и последствия моей глупости собирались обрушиться, как наковальня из мультика. Меня расплющит. Я не знала, что мои родители собирались делать, не знала, даст ли мне отец даже шанс сказать маме хоть что-нибудь. Но я не могла вернуть назад последние полчаса, которые я потратила, смотря в окно, пробуя разобраться в своей голове.
Определяя чувства, какими они были — Бесполезными.
Это — страх.
«Игнорируй его».
Это — стыд.
«Отправь всё подальше».
Это — сожаление.
«Избавься от него».
Я держала гарнитуру своей верхней губой. Семья Линн знала мою семью. Все мои друзья были одного и того же круга. Меня отправят обратно домой.
«Б-Р-О-В-Ь».
Я набирала так быстро, что мои пальцы скользили на кнопках, и я должна была позвонить. Звонок. Звонок. Три звуковых сигнала.
Я ввела свой номер. Он не узнает его. Я всегда звонила с автомобильного телефона или телефона-автомата. Никогда из дома. Они не знали, где я жила. С одной стороны, это была самая умная вещь, которую я когда-либо делала, поскольку это защищало их. С другой стороны, когда сообщение было сброшено, он не будет знать от кого оно.
Так что я ждала.
Когда телефон зазвонил, я быстро схватила трубку.
— Стрэт?
Он находился на открытом воздухе. Я слышал свист движения машин и звуки музыки вдалеке.
Вечеринка? Показ?
— Син? Как дела?
Голос Стрэта был карамельным, сладким и грубым, он срезал путь к той части моего мозга, которая говорила, что это была плохая мысль. Стрэт должен был уловить остатки паники в моем голосе, поскольку он не звучал подобно обычному себе. И что было делать? Что я могла сообщить ему по телефону из моего собственного дома?