Глава 25

Пока Келли проводила взаперти остаток дня, экипаж “Черного Ангела” во главе с капитаном праздновал свою победу над английскими кораблями. Как и обещал Мигель, были открыты бочонки рома, и вся команда кутила напропалую, за исключением вахтенных.

Находившийся на баке Бризе, облокотился на борт и искоса посмотрел на капитана, который продолжал хранить молчание. Мигель не проронил ни слова с тех пор, как поднялся на палубу. К тому же он пил, как сапожник, что было ему отнюдь не свойственно. Хотя Арману и казалось, что крепкий ром совсем не действовал на Мигеля, он прожил с ним достаточно долго, чтобы понять, что капитана что-то гложет.

- Все благодарны тебе за ром, капитан.

- Я всегда выполняю свои обещания, – ответил он, едва повернув голову. Но не о том своем обещании, подстегнувшем парней первыми взять на абордаж “Еврипида”, думал он сейчас, а о той клятве, что дал себе, увидев смерть младшего брата Диего.

Бризе тоже молчал, сознавая, что Мигель снова горит в своем собственном аду. Боцману было жаль капитана, потому что человек не может жить вечно озлобленным, слепым ко всему, кроме своей закоренелой ненависти.

- Что будем делать с женщинами?

- А что с ними? – поинтересовался Мигель, выйдя из оцепенения.

- Так ведь это... пленные составляют часть добычи, капитан. Парни подумывают о выкупе, который мы можем потребовать.

- Выкупа не будет, – угрюмо пробурчал Мигель. – По крайней мере, для той шлюхи, что в моей каюте. Она – моя!

- Как Вам известно, капитан, это не по нашим законам. Если Вы будете настаивать на том, чтобы оставить ее себе, у нас будут проблемы.

- Из всей добычи я возьму себе только ее, Арман. И не будем больше об этом!

Француз замолчал. Он взял флягу и отхлебнул ром прямо из горла. Мигель выхватил флягу у него из рук и, тоже глотнув рома, вернул ее товарищу.

- Не знаю, может, я лезу, куда меня не просят, но...

- Лучше помолчи.

- На кой черт сдалась тебе эта девица? – поинтересовался боцман.

Мигель так крепко вцепился в борт, что побелели костяшки пальцев.

- Она племянница того сукина сына, что купил меня в Порт-Ройале, и кузина убийцы Диего.

- Приблизительно это я и представлял, но ведь она никого не покупала и не убивала.

- Ради всего святого! – воскликнул Мигель. – Что наболтала тебе в твоей каюте эта мулатка? Это она просила тебя заступиться за нее?

- Нет, – спокойно ответил Бризе. Благоразумие подсказывало боцману не торопиться и действовать осторожно. Он хоть и не боялся вспышек Мигеля, но не хотел злить капитана еще больше. – До этого момента я мог говорить все, что думаю, и впредь намерен делать то же самое.

- Это верно, молчать не в твоих привычках, – признал Мигель.

- Вы не должны заставлять ее платить за чужие грехи. Это неправильно.

- Ты так считаешь? Не я ли сражался с любым английским кораблем, встретившемся на моем пути? Так вот любая грязная британская свинья, оказавшаяся передо мной, заплатит за все, что они мне сделали.

- Я считаю, что вы слишком много выпили, капитан.

Мигель едва сдержался, чтобы не ударить Бризе. Мигель признавал, что Арман во многом был прав, он хлебнул лишнего, но не хотел сдаваться – он и так слишком часто делал это на Ямайке. Бормоча под нос проклятия, Мигель спустился в кают-компанию.

Бризе прищелкнул языком, глядя, как удаляется капитан. Или он круглый дурак, или эту золотоволосую красотку связывало с капитаном многое, и об этом можно было только догадываться. Однако боцман также понимал, что возникнут проблемы, когда Мигель объявит команде, что он отказывается от своей доли добычи, но оставляет себе девушку. Бризе снова отхлебнул из фляги и направил свои мысли к девчонке, находившейся в его собственной каюте. Сладость ее золотистой кожи сполна заслуживала его внимания. Капитан и сам отлично справится с парнями, а он, Бризе, до самой Мартиники собирается наслаждаться вкусом конфетки, положенной ему в рот провидением.

Мигель размашисто прошел по кораблю и спустился к матросам, но, положив руку на дверную щеколду кают-компании, спасовал. Перед глазами возникла Келли... Он развернулся и направился обратно к трюмам, где хранился ром, но остановился. Какого дьявола? Куда он шел? Он не мог бегать от этой ничтожной девки, но именно это и делал. Проклятье! Ведь это же его корабль, его команда, а она всего лишь пленница…

Келли изнывала от скуки, сидя взаперти, и не знала, как убить бесконечно тянущиеся часы. К счастью, какое-то время ее развлекал малыш Тимми. Она расспросила его о громком шуме и криках, доносившихся с палубы, и парнишка пояснил, что все празднуют и веселятся, захватив добычу у ее соотечественников, правда, особо рассказывать ему было нечего.

- Ты можешь раздобыть мне иголку с ниткой и несколько ведер воды? – спросила юнгу Келли. Она давно не мылась и выглядела грязнулей в нестиранной и порванной одежде. Платье она умудрилась порвать, вырываясь из объятий Мигеля.

- Постараюсь, – пообещал парнишка, выбегая из каюты.

Если Мигель празднует победу вместе с командой, то вернется не скоро, а значит, у нее есть время немного привести в порядок свой плачевный вид.

Тимми принес несколько ведер холодной, соленой воды. Келли благодарно поцеловала его, и парнишка покраснел до корней волос. “Какой очаровательный малыш”, – подумала Келли, интуитивно чувствуя, что он мог стать ее союзником в этой флибустьерской пещере.

На случай непредвиденных визитов Келли решила управиться со всем побыстрее. Она торопливо сняла платье, нижнюю юбку, панталоны, чулки, превратившиеся в лохмотья, которые и носить-то было нельзя, и сложила все в большой чан. За мебелью Келли обнаружила маленький рукомойник с куском мыла. Девушка намылила вещи и оставила их отмокать. После этого она решила заняться собой.

Прислушиваясь к звукам из-за двери, Келли, как можно лучше, вымыла волосы и ополоснулась сама. Одно полотенце она обернула вокруг головы, а второе, побольше, накинула на себя на манер римской тоги, прикрыв наготу. Затем Келли прополоскала одежду и вывесила ее на балкон. Хорошо еще, что Мигель разрешил открыть дверь на балкон, чтобы можно было выйти и подышать свежим воздухом. Гребня у девушки не было, а волосы нужно было чем-то расчесать. Когда Келли обыскивала каюту, ища оружие, ее не интересовал гребень. Тогда ей казалось бесстыдством рыться в вещах Мигеля, а сейчас спутавшиеся волосы, свободно упавшие на спину, были истинным бедствием, но девушка смирилась с тем, что ей придется расчесывать их пальцами. “Ладно, – утешала она себя, – по крайней мере, волосы хотя бы чистые”.

С палубы до Келли продолжали доноситься взрывы хохота и разухабистые песни. От нечего делать она окинула быстрым взглядом каюту и присмотрелась к одной из книг, украшавших полку. В книге рассказывалось о разных способах выращивания табака, и это мало интересовало Келли, но больше заняться было нечем. Девушка улеглась на балконном настиле, позволяя солнечным лучам сушить волосы, и начала читать.

Именно такой и застал ее Мигель – с полотенцем, обернутым вокруг тела, с волосами, пшеничными водопадами стекающими на голые плечи, и с книгой в руке. Келли полностью ушла в себя и была прекрасна. Как по волшебству Мигель повеселел. Он стоял, еле слышно дыша, стараясь продлить эту пасторальную сценку, чтобы она не развеялась, как мираж.

Волосы девушки сверкали и переливались под солнечными лучами, искрясь всякий раз, как она встряхивала головой, откидывая назад непослушные пряди, которые ветер упрямо подносил к ее лицу. Как обуреваемый жаждой путник, Мигель мысленно припал к ее обнаженной коже и упивался длинными руками, хрупкими запястьями, изящными ладонями, открытыми до колен ногами, проделавшими брешь в его защите, нежными, маленькими ступнями, тонкими пальцами и ухоженными, розовыми ногтями. О, господи! В низу живота невольно пробудились его инстинкты, не устояв перед мягкой плавностью женских форм.