(XXVI, 68) Но вникните в смысл земельного закона. Даже те, кто занимает государственные земли, уступят их только в том случае, если эти земли будут взяты у них на самых выгодных для них условиях и за огромные деньги. Какой крутой поворот! Ранее достаточно было народному трибуну упомянуть о земельном законе — и людей, занимавших государственные земли или такие имения, владение которыми порождало ненависть, тотчас же охватывало чувство страха; но этот закон приносит им богатство и избавляет их от ненависти. И в самом деле, квириты, сколько, по вашему мнению, людей, которые не могут ни сохранить свои обширные владения, ни выносить ту ненависть, которую вызывают сулланские раздачи земель? Ведь они желали бы продать землю, но не находят покупателя; они уже давно хотят любым способом избавиться от этих земель. Людей, которые еще недавно и днем и ночью дрожали от одного имени трибуна, опасались вашей мощи, страшились упоминания о земельном законе, теперь даже будут просить и умолять о передаче, по назначенной ими цене, децемвирам земель, часть которых принадлежит государству, а часть навлекает ненависть на их владельцев и грозит им опасностью. Но вот песенка, которую этот народный трибун напевает потихоньку, не для вас, а для себя. (69) Его тесть, честнейший муж, под покровом мрака, спустившегося в ту пору на государство, захватил себе столько земли, сколько ему было угодно. Ему, уже изнемогающему и раздавленному бременем, взваленным на него Суллой, Рулл и хочет прийти на помощь своим законом — с тем, чтобы ему можно было от ненависти спастись, а деньги припрятать. Неужели же вы решитесь продавать облагаемые податями земли, добытые кровью и потом ваших предков, только для того, чтобы людей, владеющих землей по воле Суллы, обогатить и избавить от опасности? (70) Ибо эта покупка земель, поручаемая децемвирам, касается двух родов земельных владений, квириты! С одних земель хозяева бегут потому, что владение ими навлекло на них всеобщую ненависть; с других — ввиду их запустения. Сулланские наделы, которые кое-кто уже значительно округлил, вызывают такую ненависть, что они рухнут при первом же слове недовольства со стороны подлинного и стойкого народного трибуна. По какой бы цене ни скупали все эти земли, все же они обойдутся нам необычайно дорого. Земли другого рода, бесплодные и поэтому необработанные, места с нездоровым воздухом, пустынные и заброшенные, будут покупаться у тех людей, которые понимают, что им все равно придется их бросить, если не удастся их продать. Вот, несомненно, причина, почему этот народный трибун и сказал в сенате, что городской плебс чересчур много силы забрал в государстве и что его следует «вычерпать»; ведь он употребил именно это слово, точно говорил о какой-то выгребной яме[758], а не о сословии честнейших граждан.

(XXVII, 71) Но вы, квириты, если хотите послушаться меня, сохраните те блага, которыми вы владеете, — влияние, свободу, право голоса, достоинство, возможность находиться в Риме, форум, игры, праздничные дни и все другие преимущества, — если только вы не предпочитаете, покинув все вот это и расставшись с этим сердцем нашего государства, под водительством Рулла поселиться на засушливых землях Сипонта или в гиблых местностях Сальпина[759]. Но пусть он, по крайней мере, скажет, какие земли намерен он покупать; пусть сообщит, что́ и кому собирается он дать. Но чтобы он, продав все города, земли, облагаемые податями области и царства, стал покупать какие-то жалкие пески и болота — да можете ли вы, скажите мне, это допустить? А впрочем, вот еще что является из ряду вон выходящим: на основании этого закона сначала все поступает в продажу, причем деньги будут собраны и накоплены раньше, чем будет куплен хотя бы ком земли; далее, покупать земли Рулл велит, покупать их в принудительном порядке запрещает. (72) Я хочу знать: если не окажется людей, желающих продать землю, что будет с деньгами? Закон и запрещает передавать их в эрарий и не допускает их возврата децемвирами. Итак, все деньги останутся в руках децемвиров. Для вас землю покупать не будут. После отчуждения облагаемых податями земель, угнетения союзников, разорения царей и всех народов деньги у децемвиров будут, а земли у вас не будет. «Легко будет, — говорит Рулл, — большими деньгами склонить владельцев к продаже земли». Значит, закон сводится к тому, чтобы свое имущество мы продавали, за сколько сможем, а чужое покупали, за сколько захотят его владельцы.

(73) Более того, Рулл велит, чтобы на эти земли, купленные на основании его закона, децемвиры вывели колонии. Как? Разве всякое место годится для этого, разве для государства может быть безразлично, будет ли туда выведены колония или не будет? Ведь одно место требует устройства колонии, а другое его совершенно не допускает. В этом деле, как и в других государственных делах, стоит вспомнить о бдительности наших предков, которые, предвидя возможную опасность, так разместили колонии в подходящих для этой цели местностях, что они кажутся не столько городами Италии, сколько передовыми укреплениями нашего государства. А децемвиры будут выводить колонии на те земли, какие они купят? Даже если это не будет в интересах государства? (74) …«и, кроме того, в любые местности, по своему усмотрению». Почему бы им в таком случае не вывести колонии на Яникул и не посадить свой гарнизон нам на шею как ярмо? Ты, значит, не укажешь нам с точностью, сколько колоний, в какие местности ты хочешь вывести и какова будет численность колонов? И ты займешь любое место, какое только признаешь подходящим для насильственных действий, заселишь его, укрепишь по своему усмотрению, чтобы за счет доходов римского народа и всех его средств связать, задавить сам римский народ и отдать его на произвол и во власть децемвирам?

(XXVIII, 75) Что Рулл действительно рассчитывает занять всю Италию и захватить ее своими гарнизонами, в этом, квириты, прошу вас убедиться: он предоставляет децемвирам право выводить во все муниципии и колонии всей Италии колонов, каких они захотят вывести, и велит давать этим колонам землю. Разве не ясно, что создаются силы и гарнизоны, присутствие которых несовместимо с вашей свободой? Разве не ясно, что устанавливается царская власть, что гибнет ваша свобода? Ибо, когда эти же лица, благодаря своей огромной власти, заберут себе все деньги, привлекут к себе толпы людей… [Лакуна.], то есть всю Италию, когда они зажмут в тиски вашу свободу своими гарнизонами и колониями, какая возможность возвратить себе свободу останется у вас?

(76) Но, скажут мне, на основании этого закона распределят земли в Кампании, самые прекрасные во всем мире, и выведут колонию в Капую, прославленный и великолепный город. Что можем мы ответить на это? Сначала я буду говорить о ваших интересах, квириты! Затем возвращусь к вопросу о вашем почетном положении и достоинстве, чтобы те люди, которые, быть может, прельщаются красотой этой области или города, ни на что не рассчитывали, а те, которые негодуют на недопустимость этих действий, воспротивились этой притворной щедрости. Прежде всего я буду говорить об этом городе — на случай, если кто-нибудь склонен восхищаться Капуей больше, чем Римом. Закон велит назначить в Капую пять тысяч колонов; из этого числа каждый децемвир берет в свое ведение по пятисот человек. (77) Пожалуйста, не обманывайтесь; оцените положение трезво и внимательно. Неужели вы думаете, что среди них найдется место для вас или вам подобных людей, неподкупных, стоящих за спокойствие и мир? Если оно найдется для всех вас или же для большей части из вас, — хотя почет, оказанный мне вами, и велит мне бодрствовать дни и ночи и смотреть на все государственные дела, пристально устремив на них глаза, — то я все же, если это в ваших интересах, на короткое время глаза закрою. Но если для этих пяти тысяч людей, выбранных для насильственных действий, для преступления и резни, ищут место или, вернее, город, который даст им возможность начать войну и вести ее, то неужели вы все-таки потерпите, чтобы вашим именем против вас накопляли силы, вооружали гарнизоны, подготовляли себе опору в городах, в областях и в войсках? (78) Ибо именно тех самых земель в Кампании, которые они сулят вам, они пожелали для себя; они выведут туда своих сторонников, чтобы, прикрываясь их именем, самим владеть землей и получать доход; кроме того, они будут скупать землю; эти участки по десяти югеров они объединят в сплошные владения. Если же они скажут, что законом это не дозволено, то это не дозволено даже Корнелиевым законом[760]; но мы видим, — чтобы далеко не ходить за примерами, — что землями в Пренесте владеет лишь несколько человек[761]. И децемвирам при их денежных средствах, как я вижу, недостает только тех угодий, на доходы с которых они могли бы содержать многочисленную челядь и нести расходы по своим имениям в Кумах и Путеолах[762]. Но если Рулл имеет в виду вашу пользу, пусть он придет и открыто обсудит со мной вопрос о разделе земель в Кампании.