Андрей вновь украдкой с тревогой посмотрел на отца Анечки. Зачем он вообще пошел к ним обедать? Концов потом не найдут. Одна надежда на шофера. Может быть, он поднимет тревогу. Если сам сможет уцелеть. Если его косточки уже кто-нибудь не обгладывает. И почему на улице нет ни души? Странное село. Есть ли здесь живые? Может быть, эта семья – тоже… как баба Валя? От воспоминаний о покойнице, которая кормила его обедом, ноги Андрея стали ватными. Теперь он не смог бы даже попытаться бежать, если бы на него набросились.

Чувствуя, что погружается в оккультные дебри, Андрей постарался стряхнуть с себя навалившееся на него оцепенение. Его странное поведение могли заметить. Кто бы ни были эти люди, но показывать свои странности перед ними никак не входило в его планы. Превозмогая захлестнувший его страх, Андрей постарался улыбнуться. Улыбка у него вышла вымученной и напряженной.

– Вкусно? – просил его хозяин дома.

Андрей покорно кивнул. Семен! Звучит также страшно, как Пров.

– Дождь пошел, – глянув в окно, сообщила мать Ани. – Да какой сильный.

Наверное, она тоже заметила внезапность, с которой темнота овладела комнатой. Но в отличие от Андрея не стала придавать этому глубокий метафизический смысл.

Андрей почувствовал себя лучше. От сердца у него отлегло. Он был в обыкновенном доме с обыкновенными людьми. А все его страхи и опасения ничем пока не подтверждались. И все же ему пора было ехать. Воспользовавшись предлогом, Андрей засобирался.

– Простите, ради бога, – бормотал он, – все очень вкусно, честное слово. Спасибо огромное за гостеприимство. Но пора. Честное слово, пора. Шофер ждет. Неудобно.

– Что ж человека-то заставлять ждать, – развел руками Семен.

– Да, да, совершенно верно, – бормотал Андрей. – И дорога. Боюсь, что совсем развезет. Что тогда? Завязнем.

Тут он вдруг вспомнил об Ане. И ему стало как-то неловко за свою эгоистичную поспешность.

– Нет, нет, Аня, – замахал он руками, – если вам надо собрать вещи. Или еще что. Не спешите. Я подожду. Нет проблем. Спешить некуда. Даже не беспокойтесь нисколько.

– Поезжайте, поезжайте, – кивнул Семен, – а то, правда, не развезло бы проселок. И ты, дочка, давай, пошевеливайся. Раз представилась оказия. А то будешь завтра на остановке под таким вот дождичком выстаивать.

– Вы не так меня поняли, – вконец запутался Андрей, – я не в том смысле, что сам уезжаю, а она – как хочет. Нет, я жду. Сколько надо. Я просто подумал, что следует ехать. Исключительно глядя на погоду.

– Да поезжайте же, ради бога, – махнул рукой Семен.

Пока Андрей наводил политесы с отцом, Аня сбегала в заднюю комнату и вернулась оттуда с сумкой.

– Я помогу, помогу, – двинулся к ней Андрей.

– Да уж на крыльцо-то донесет, не переломится, – насмешливо глянул на него Семен, вставая из-за стола. – Помогать – так уж там, на улице, до машины.

Андрей смутился, закивал и пошел вслед за всеми в сени.

На крыльце стали прощаться. Мать обнимала дочку так, как будто прощалась навеки. Андрей заметил, что на глазах женщины заблестели слезы. Андрею стало неловко. Как будто он присутствовал на похоронах замечательного и безвременно умершего, но абсолютно не знакомого ему человека. Он смущенно отвел взгляд в сторону и бесцельно оглядел по-прежнему пустынную улицу.

За тот час, что он провел в доме у Ани, погода ухудшилась катастрофически. На смену белесым снеговым тучам пришли черные дождевые. Дождь лил крупный и частый, почти ливень. И по улице текли ручьи, бурные, с белой пеной.

Мать хотела провожать их до машины. Уже было бросилась в дом, чтобы переобуться и накинуть плащ.

– Зачем? – запротестовала Аня. – В такую погоду! Чего ты будешь мокнуть? Нам хоть в одну сторону, а тебе еще и возвращаться.

– Сами дойдут, – поддержал ее Семен, – остынь, Наталья.

Мать как-то сразу осела, как будто из нее приспустили воздух – то ли действительно успокоилась, то ли просто смирилась, уступив мужу.

– Когда теперь приедешь, дочь? – отрывисто бросил Семен.

– Через месяц, – ответила Аня, – как обычно.

– Как обычно? Ты же с августа здесь не была, – буркнул Семен, и  в голосе его явно чувствовалась обида.

Андрей с удивлением взглянул на него. Неужели он считает дни? Неужели для него это так важно?

– Давай обнимемся на дорожку, – опять буркнул Семен.

Аня почти полностью скрылась из виду, когда отец обнял ее своими могучими ручищами.

– Пора, – кивнул он через мгновение, отпуская дочь, – чего на крыльце-то без толку стоять.

– Спасибо еще раз за гостеприимство, – пробормотал Андрей, подхватил сумку и вслед за Аней шагнул под дождь.

– Как доедешь, обязательно позвони, доченька, – крикнула вслед Ане мать.

«Да что ж я – Джек Потрошитель что ли? – подумал Андрей. – Что ж они так боятся?»

21.

В машине царили сухость и приятное тепло. После марш-броска под ледяным дождем вдоль по раскисшей улице забраться в нее было особенно приятно. Как будто, преследуемые безжалостными врагами, они добрались наконец-то до спасительной неприступной крепости и укрылись за ее стенами. Столь ненавистный для пешехода дождь теперь уютно и усыпляюще барабанил по крыше автомобиля, навевая сон. Если бы не промокшие насквозь ноги, было бы вообще хорошо. Андрей с завистью посмотрел на Аню, которая, садясь в машину, переобула свои резиновые сапоги на городские ботиночки.

– Опытные люди, – хихикнул Виктор, проследив взгляд Андрея, – все, что нужно, носят с собой.

– Потому что местные, – отшила его девушка.

– Едем, едем, – заторопился Виктор, – нам бы выскочить на шоссе. Если завязнем на проселке, по такой погоде нас разве только трактор вытащит.

По мере того как машина приближалась к шоссе, настроение таксиста все более улучшалось. И вскоре к нему вернулась прежняя разговорчивость. Весело подмигнув сидящему рядом с ним Андрею, он кивком головы указал на заднее сиденье:

– Я вижу, нашли предков? А то все «прабабки, прадедки»…

Андрей испугался, что Аня обидится. Он нервно взглянул на нее через плечо и поспешил объяснить шоферу, что девушка не имеет никакого отношения к его поискам родни.

– Ясное дело, – хмыкнул шофер. – Чем по кладбищам бегать, лучше с живыми людьми пообщаться.

Намеки таксиста стали раздражать Андрея. Впрочем, кажется, Аня пропустила их мимо ушей. Во всяком случае, она охотно принялась рассказывать шоферу об их неудачной вылазке на старое кладбище. И о том, что действительно старых могил там нет. По крайней мере, таких, какие нужны Андрею.

– Да откуда им взяться, – поддакнул словоохотливый Виктор, – это ж вам не какая-нибудь Франция или Германия. Там, поди, десять поколений друг за дружкой лежат – все ухоженные и подстриженные.

Последнее утверждение шофера невольно заставило Андрея содрогнуться. Наверное, его реакция не ускользнула от глаз Виктора, потому что он тут же пояснил:

– Могилы, я имею в виду, ухоженные и подстриженные. Там у них так. Я служил в Германии. Порядок. Чистота. А здесь чего ждать? Вон у нас в деревне – одно кладбище. Тут хоть, говорите, еще какое-то старое есть. А у нас одно. На все времена. А селу бог знает сколько столетий. И все там. С одного бока – поле, с другого бока – поле. И трогать их не моги. Когда-то, наверное, барские были. Потом колхозные. Спрашивается: куда же всех зарывали? Да друг на дружку, друг на дружку. Штабелями. Чего там теперь найдешь? Один разве что культурный слой. Да только он, если подумать, бескультурный получается. Мы дедову могилу с трудом там отыскать можем. Каждый год приходишь по весне и думаешь: найдешь или нет? Потому что понатыканы кресты да обелиски частоколом. Так это мы местные. Родные там живут. И худо-бедно, а присматривают. А у вас? Раз никого не осталось в селе, то там и концов не найдешь. Вам кто там нужен-то был? Какой родственничек?

– Прапрапрапрадедушка, – опередив Андрея, охотно пояснила Аня, – его искали.