— Ну, да, конечно. — Недоверчиво промямлила ведьма, огибая ширму с другой стороны и направляясь к шкафу.

— То есть ты реально полагаешь, что в Славце и в целом Ландосе все обстоит так тихо и мирно. Уникальная доверчивость. Хотя, если бы мне это втолковывали с пяти лет, я бы, наверное, тоже поверил. — Аратим взял с блюда кусочек мяса и задумчиво отправил его в рот.

— Ну, хорошо, просветленный ты наш, как все обстоит, по-твоему? — съязвила ведьма, пытаясь отыскать в шкафу более менее подходящую для такого похода одежду.

— В действительности, таким, как ты, с самого детства втирают, что люди живут по закону, все такие смиренные и правильные. Иногда проводят показательные казни с участием одного-двух магов, чтобы, якобы, неповадно было. На самом деле эта грандиозная ложь нужна лишь для того, чтобы оградить от вашего воздействия тех, кого угораздило родиться без Таланта. Вот и все. Люди продолжают жить своей жизнью. Воров, убийц и насильников хватает всегда, в любом стаде есть ущербная овца. Даже в вашем. Но дабы не истребить все стадо, нужно внушать волкам, что бараны для них не еда, а друзья. — Аратим произносил весь этот опус как нечто само собой разумеющееся, с легким налетом удивленной иронии, как такая умная Цеса не поняла это раньше. Ведьма с сомнением взглянула на протянутую чашку кофе, потом перевела взгляд на специального поверенного и, уверенная в логичности своих мыслей, произнесла:

— Мы никогда не считали людей овцами. Не надо раздувать трагедию.

— Ой, ли! А может быть потому и не считали, что вам внушают с пеленок, что с людьми нужно жить в мире? Как ты думаешь, почему правящая династия не обладает Талантом и не допускает к правлению магов?

— Это традиция. — Цеса скорчила гримасу недовольства таким глупым вопросом.

— Это закономерное положение вещей. Любой маг, если в его руках находятся бразды правления, не упустит возможность самоутвердиться за счет людей. Что будет, если, к примеру, тебя допустить к власти. И ты доподлинно узнаешь образ жизни "примерных и добрых" людей в твоем городе? Я уже не говорю о государстве. Что ты с ними сделаешь?

— Виновных — накажу. Остальные — пусть живут себе спокойно.

— А если каждый из вас будет наказывать виновных. По его мнению виновных. Что станет с людьми? — Цеса уже начинала понимать, к чему ведет специальный поверенный, но многие годы учебы и гранитные пласты все еще давили на её состоявшееся в стенах магистрата сознание.

— Да ничего! Никто из нас не считает людей без Таланта какими-то ущербными! Моя родная мать была обычной женщиной. — Данный аргумент казался Цесе самым уместным. Но для Аратима с его странным художественным вкусом не составило труда нарисовать ведьме слегка другую картину.

— И что ты испытывала при общении с ней? Давай, не бойся. Тебе уже нечего стесняться, не правда ли? — девушка с жутким стыдом начала осознавать, что всю жизнь ей было неприятно и некомфортно от того, что её мать не талантлива. Цеса с сомнением уставилась на Аратима, хотя уже понимала, что грандиозная ложь, привитая ей с детства, таки имеет место быть.

— Это не имеет значения.

Аратим вновь пристроился на облюбованной им кушетке, со странной улыбкой глядя, как Цеса нервно натягивает сапоги, пытаясь справиться с грудой разномастных эмоций. Его беспроигрышный расчет вновь оправдался: сейчас осознание того, что членом стада всю жизнь была она, а не горячо любимые ей люди, накроет её с головой и, возможно, станет катализатором для успешного выполнения проверочного задания.

— Хорошо, давай обратимся к тому, о ком ты можешь сказать гадость. Вот я, вроде бы обладаю Талантом, но, к несчастью, не таким сильным, как твой. Однако даже к своему менее одаренному соплеменнику ты уже относишься с пренебрежением.

Цеса замерла. И это также было правдой. "Хиленький талант", "не блещет", "да куда ему" — эти мысли постоянно преследовали её при общении со специальным поверенным. И Джог, при всей своей силе и натренированности, стоял на ступеньку ниже в её иерархии живых существ. Всех мог превзойти только отец, Талант которого всегда вызвал зависть у менее удачливых магов. А обычные люди? Кем они были для неё все это время? Теми, кого усмирили маги, кто обрабатывает поля и заботится об их пропитании и, соответственно, о развитии и процветании науки и магии. Расходный материал, второй сорт. Не достойный драгоценного внимания, пока тих и смиренен.

— К чему ты мне все это рассказываешь? — наконец сдалась Цеса, глядя, как Аратим с самодовольной улыбкой допивает свой кофе.

— К тому, чтобы развеять твои сомнения о том, что маги могут кого-то четвертовать и зажарить. Вы — это, несомненно, огромная сила, которая, тем не менее, искусно контролируется человеческой массой. И масса эта продолжает жить по своим законам, вне зависимости от того, что вы считаете для неё приемлемой, а что — нет.

— Я подумаю над этим. — Огрызнулась Цеса, добравшись до вожделенной еды. Готовя для себя бутерброд с сыром, она мимоходом размышляла над словами Аратима и никак не могла поверить в то, что маги подвержены массовому сознанию.

— Подумай еще над тем, что по закону в этой стране уже давно живет только Талант. А люди всегда имеют возможность закон обойти. — Аратим аккуратно поставил чашку обратно на тележку и выразительно указал Цесе на окно. — Поторопись. А то скоро уже темнеть начнет.

Цеса ускорила процесс поглощения пищи, оставив неприкрытый сарказм специального поверенного без ответа.

Так называемый, Вороний мыс представлял собой узкое трехэтажное здание из черного кирпича. Оно возвышалось над аккуратными одноэтажными домиками на окраине Славца, прямо рядом с восточными воротами, откуда открывался восхитительный вид на огромные возделанные поля. Обычные крестьяне каждое утро уходили на полевые работы, возвращаясь лишь к вечеру, а работники других сфер открывали здесь многочисленные лавочки и торговые палатки, чтобы не отходить далеко от основного источника производства.

На первый взгляд казалось, что Вороний мыс затесался сюда по ошибке, настолько дико и громоздко смотрелся он среди ухоженных ставен и скамеек. Однако, как оказалось, несколько лет назад здесь восседал управляющий, который должен был контролировать деятельность восточной части города. Здание было белым, как и положено государственному кабинету, но вот человек оказался не совсем чист на руку. Общими усилиями крестьяне свергли управляющего, а трехэтажный дом оставили пустовать, а когда началась пора засева, его облюбовали вороны, охочие до полевого добра. Каждый год, пока хозяев не было дома, их заменяла стая птиц, и сооружение метким словом назвали Вороньим мысом.

Еще спустя три года после ухода управляющего здание приватизировал некто Гоерг Карадиннер и организовал в нем прачечную для нужд населения. А еще через пару лет Вороний мыс стал известен как самый крупный и беспощадный к своим работницам бордель, который вносит отрицательный элемент в относительно спокойную криминогенную обстановку восточной части города. Тем не менее, такая дурная слава не помешала ему просуществовать еще довольно продолжительное время, прежде чем свое высокопоставленное внимание на него обратил Специальный поверенный Его Величества. И, если бы не огромное количество жалоб, поступивших за последние несколько месяцев на сие заведение, оно, возможно, с успехом продолжало бы свою деятельность до конца обучения Цесы ди Гарвин премудростям браво.

— Собственно, план простой: заходишь туда и говоришь, что тебе нужна работа. Дальше — по обстоятельствам.

Аратим был предельно краток в постановке задачи, ибо не хотел раньше времени испортить представление Цесы о его простоте. По его замыслу, боец должен был находиться в неведении относительно своего печального будущего, дабы катастрофическая обстановка внутри здания скорее побудила её к решительным действиям.

— Но это же бордель! — возмутилась Цеса, все еще считая себя вполне порядочной девушкой, коей не престало даже близко подходить к таким заведениям, не говоря уже о том, чтобы напрашиваться на работу.