Но вышло так, что сперва она оказала помощь мне, когда судьба столкнула нас наконец лицом к лицу – меня, избитого местными торчками, и её, спрашивающую меня, не вызвать ли ей медиков. Я знал, что не стоит пренебрегать осторожностью, но если бы мне сказали, что для нашей встречи мне придется сломать все кости, я не раздумывал бы. Она стоила этого. А мои кости прекрасно справлялись с переломами уже много лет.

Дом, в котором она жила, одна – к моей неожиданной радости, был полон убаюкивающей тишины. И мне казалось, что я мог бы тут оставаться вечно. Я не скрывал от себя удовлетворения, что неприятный, самовлюбленный жених, а потом и муж, наконец, разошелся с ней. Это было несправедливо с одной стороны – радоваться их разрыву. А с другой стороны я, наконец, видел, как с нее медленно спадают все эти цепи прошлого. Не знаю, возможно, я хотел для неё свободы, но в то же время не собирался отпустить от себя. Мне всегда казалось, что мы крепко связаны, соединены, даже если не подозреваем об этом. Наши дороги всегда шли рядом.

Было приятно наводить порядок, заниматься какими–то пустяковыми делами, требующими мужских рук. Кто–нибудь назвал бы это просто извечным комплексом приютского парня – искать место, где повеет теплом. Но это было не так. Всё дело было только в ней. В её быстрых движениях, за которыми пряталось смущение. В её настороженности, которую я понимал, но под которой пряталось желание найти такое же тепло и отдушину. Каждая встреча, каждый вечер, проведенный с ней, был невозможно теплым и невероятно болезненным. Она была настолько настоящей, а не просто плодом воображения и нескольких воспоминаний, что иногда становилось больно дышать при виде улыбки, с которой она встречала меня.

Не раз и не два приходили ко мне мысли о том, что своё будущее я вижу только с ней. Но размышлять об этом, а уж тем более – говорить с ней, было слишком рано. И я молчал, молчал до тех пор, пока не понял, что она снова собирается уйти.

Эти невероятные, непонятные женщины с их логикой! Они так легко поддаются силе привычки, что могут закрыть глаза на то, что так очевидно со стороны. Готовы простить пренебрежение, унижение - всё, словно они слепые или святые.

Было ли в моей жизни ещё такое разочарование, переходящее в неописуемое бешенство – не уверен. Однако, в тот момент, когда я догадался, что её блудный бывший муж вновь пытается вернуться, и она колеблется, раздумывая над тем – дать ли ему шанс, я был готов абсолютно на всё.

Начались ужасные дни неопределенности, в которые я не мог рассказать ей свои планы на то будущее, которое мы могли бы построить. А она не знала – поддаться ли на силу привычки к человеку, с которым встречалась и жила несколько лет. Или же отказаться от него. Не без тени удовлетворения я отмечал, что ей необходимо моё присутствие, наши вечерние посиделки, разговоры ни о чем и обо всём одновременно. Я так долго шел к этому, что не мог заставить себя ускорить события.

А затем всё начало развиваться так невероятно, что ни остановить, ни предотвратить происходящее было вне наших возможностей.

Город захлестнули смерти. Это было похоже на то, что кто–то, безуспешно борющийся с собственными демонами, уступил их голосам и выплеснул тщательно сдерживаемую до сих пор необходимость убивать. Судя по тому, как часто происходили убийства, этот одержимый хотел накормить свою темную сторону, а потом спрятать снова на некоторое время. Меня на тот момент мало всё это волновало, мои собственные демоны всегда жили на коротком поводке. Голова была занята ей и работой, отнимающей всё больше времени. Я видел, что мне не разорваться, пытаясь удержать её и справиться с тем грузом обязанностей и дел, которые всегда обрушиваются на того, чья карьера идет в гору.

Вскоре я понял, что она встречалась несколько раз со своим бывшим. Мне всегда удавалось контролировать эмоции, хотя я хорошо знал, что они во мне часто доминируют над логикой. Но в этот раз я сорвался и оказался на одной из частных вечеринок. Там мне встретилась Андреа, врач, специализирующийся на реабилитации.

Андреа прекрасно понимала, что между нами нет ничего серьезного. Ее это устраивало, а мне не приходилось иметь дела с женскими попытками затянуть меня в ненужные отношения.

Как то поздним вечером, Андреа смотрела на то, как я открываю бутылку и разливаю старое вино по высоким бокалам. Затем, с обычной для нее, мягкой и в то же время чересчур твердой интонацией, спросила:

– Она бросила тебя?

Я протянул один бокал ей. Взял свой, сделал глоток, и только затем поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду?

Андреа улыбнулась мне, и в её улыбке светилось понимание.

– Поверь, невозможно обмануть женщину, особенно в постели. Ты восхитительный любовник, но для тебя есть какая–то другая женщина, которой ты заинтересован, но не позволяешь себе быть с ней ближе. Или же она отказала тебе, и ты безуспешно пытаешься доказать себе, что можешь вычеркнуть её из своей жизни. Между нами всегда есть третий, тот, о ком ты думаешь даже тогда, когда мужчине не полагается думать.

Я смотрел на Андреа, не видя смысла прятать от нее взгляд. Она была права, и мы оба знали это.

– Я волнуюсь о ней, – еще один глоток. Дорогое вино уже не казалось мне таким восхитительным. Андреа слегка покачала головой.

– Как давно, Гаспар?

Вино превратилось в безвкусную жидкость, и я отставил бокал.

– Слишком давно.

– Тогда ты должен решить для себя – хочешь ли оставить её в прошлом или пытаешься оправдать нашими встречами свои эмоции, – Андреа выглядела слишком красиво со своей внешностью, в которой смешивались и пряные мотивы далеких саванн, и манеры элитной школы для молодых леди. Она была проницательна, и я знал, что мы с ней никогда не могли быть кем–то больше, чем просто хорошие друзья. Но в такие моменты, как сейчас, мне не хотелось, чтобы её черные глаза, полные острого ума, заглядывали слишком глубоко. В то же время, этот совет Андреа прозвучал как нельзя кстати, чтобы сдвинуть меня с мертвой точки.

Решив для себя, что будет честнее просто перестать встречаться с Андреа ради проведенных вместе ночей, утром я отправился на очередное деловое собрание в комитете градостроения. Город рассматривал предложение о постройке сети торговых центров и супермаркетов. Я не видел в этой идее ничего хорошего, о чем и сказал своему начальнику. Компания, внесшая предложение, не казалась надежной, а её финансовое состояние было больше похоже на мыльный пузырь. Об этом я сообщил еще накануне, а сегодня просто собирался наблюдать за ходом обсуждения. Я просто делал свою работу.

Возле широкого зеркала, украшавшего стену комнаты для джентльменов, стоял мужчина. Я подошел к светлой раковине, включая воду и ощущая, как приятный холод распространяется от рук вверх по телу. Стояли жаркие дни, и иногда было практически невозможно дышать в деловом костюме. Мужчина поправлял галстук, явно нервничая, и это выдавали его суетливые движения.

Я поднял глаза в отражение и неожиданно понял, что это – её бывший муж. Он выглядел так, словно спрыгнул с обложки журнала или рекламного щита. Есть такой тип людей, которые рождаются победителями по жизни, и все вокруг уверены, что перед ними – второй Александр Македонский или Уинстон Черчилль. Но судя по тому, как его руки поправляли ленту галстука, словно не могли придать ей нужное положение, сейчас он был явно не в выигрышном положении.

Мужчина заметил мой взгляд и улыбнулся. Улыбка вышла кривой, и его идеальное лицо показалось мне уже не таким совершенным. Словно дрогнул умело наложенный грим, и под ним проступило неуверенное и раздраженное выражение.

– Тяжелый денек, – ему явно хотелось поговорить. Я сперва подумал, что не стану отвечать. Мне было сложно продолжать разговор с тем, кто стоял между ней и мной. Затем, мне пришла мысль, что так я смогу узнать о нем больше. Понять – почему она решила выйти за него. И почему он сейчас вновь пытается вернуться.