– Да, непростой день, – всё, что требовалось от меня, это просто поддакивать. Мужчина дернул снова галстук.

– Вечно эти проблемы приходят неожиданно и сразу, – он натянуто рассмеялся, так, что сразу стало понятно – ему абсолютно не весело, – Не знаю, когда всё складывается не так, как планируешь, хочется просто сорваться. Особенно, когда в этом виноваты безмозглые бабы, – красивые голубые глаза в обрамлении светлых ресниц повернулись ко мне.

Я вытер руки бумажным полотенцем. Идея поговорить с бывшим мужем Иваны была совершенно не удачной, и во мне оставалось всё меньше и меньше спокойствия и благоразумия.

– Все проблемы решаются очень просто. Надо всего лишь сделать выбор, пускай он и кажется абсурдным, – я смял бумажное полотенце, зашвырнул его в корзину, как мяч, и вышел.

***

Человек даже не успел осознать того, что он умер, и после смерти в его глазах всё еще стояло выражение недоумения. Второй разрушил этот вневременной пузырь, выйдя из помещения и подойдя к напарнику. Я стрелял, зная, что этого, второго не так–то просто убить. Слишком уж он был массивный, и пули словно застревали в его мышцах. Третий или четвертый выстрел попал в цель, и он завалился набок. Где–то там, в глубине строения была она. И, когда я, приложив достаточно усилий, вытащил тела и сбросил во что–то вроде старого колодца, наступил самый ужасный момент. Я был весь в крови. Темная ткань куртки скрадывала её брызги, но тяжелый запах смерти ничто не могло скрыть.

Ровно четыре дня я искал её. И, если бы не старый долг одного из нужных мне людей, возможно, я так бы и не смог бы найти место, в котором её держали. Было слишком сложно оставаться неподалеку и наблюдать за двумя огромными вышибалами, которым обычно поручали вытрясти из должников деньги, а заодно и дух, если те были несговорчивыми. Ждать – и думать, что уже слишком поздно, что она может быть уже мертва - это было похоже на медленный огонь, от которого пузырится и плавится кожа, разрывая мозг болью.

Теперь, когда всё было позади, когда я слышал её дыхание, ноги словно приросли к грубому деревянному полу. Ни шагу вперед, к шаткой перегородке. С куртки медленно капала чужая кровь, и я боялся сдвинуться с места, боялся, что она увидит меня. Она не готова была принять меня таким. Ей показалось бы диким то, что было для меня привычно и рационально.

Чем ближе я становился к ней, тем дальше она уходила. Я видел это в её глазах, слышал в тоне голоса. Она оказалась проницательней, чем Андреа, чтобы позволить появиться подозрениям. И мне было интересно – может ли она так же хорошо видеть мои поступки, как я мог предугадать её. Я знал, что теперь поселился в её голове, всецело занимая мысли, и это доставляло мне удовольствие, похоже на то, что получаешь, приблизившись к заветной цели. Мы оба падали всё ниже и ниже в попытках узнать правду друг о друге, и чем мрачнее было воображаемое дно пропасти, тем сильнее становилась наша связь. Я не мог отрицать того, что большинство моих поступков были провокацией, попыткой выманить её из того убежища, в котором она прятала свои грани личности.

Ровно через четыре дня в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял немолодой мужчина, и его кожа была выдублена погодой и годами, отчего казалось, что он похож на корявое, но сильное и устойчивое дерево. Он оглядел меня, не выказывая ни малейшего неодобрения тому беспорядку, который царил сейчас в квартире. На секунду мне показалось, что в его взгляде промелькнуло одобрение, будто он был очень доволен тем, что видит перед собой. Затем незнакомец улыбнулся, тонко прищурив глаза с тяжелыми, нависающими веками.

– Полагаю, что нам стоит с Вами побеседовать, – заявил он, – меня зовут Саул, и я знаю о том, что Вы сделали в некоем старом сарае.

Каждый из нас однажды заключает сделку с дьяволом. Вопрос только в том, находится ли он в этот момент перед тобой, или же он внутри тебя, и всё происходящее – это его гротескный спектакль. Как бы там не было, ты произносишь кодовое слово, и позади тебя захлопываются двери. На невидимый договор опускается такая же призрачная печать. Сделано.

Саул считал, что сейчас роль дьявола принадлежит ему.

– Вы считаете свои действия обращением к некоему адресату, – Саул стряхнул пепел с толстой сигары, – но пока он не отвечает Вам, не так ли? Я улыбнулся, восхищаясь тем, как спокойно этот старый шпион сего смотрит мне в глаза. Не вопит, что я арестован, и не пытается забраться мне в голову, чтобы понять ход моих мыслей.

– Я всегда находил очаровательным старомодную манеру отправлять открытки. Мне кажется, лет пятьдесят назад люди жили более ярко.

Саул кивнул, соглашаясь.

– Не могу понять, что удерживает Вас от более широкого размаха, – красные искры пробежали по его сигаре.

За окном раздался чей–то громкий смех. Затем завизжали колеса тормозящей машины, и снова наступила тишина.

– Но должен сказать, что в этом городе уже есть кое-кто, оставляющий свои открытки.

– Очень неприятно, – я пожал плечами, – этому неизвестному явно хочется, чтобы на него обратили внимание.

Саул поднял на меня свои глаза цвета поблекшей смолы с зеленоватыми разводами вокруг зрачков, и я знал, что он думает. "Как и ты". Но он был в корне не прав. Я не нуждался во внимании миллионного города. Мне не нужно было, в отличие от того одержимого, кормить своих демонов, чтобы они не начали есть меня. Когда ты берешь под контроль всё, что прячется в тебе, управляешь всем разумно и позволяешь себе не притворяться, ты становишься независимым. Теперь ты стоишь на вершине пирамиды власти, а не твои тайные желания.

– Так какую цель Вы преследуете в нашей беседе? – Наконец поинтересовался я, решив, что не стоит тратить зря время, если мой собеседник видит слишком хорошо и четко вещи, которые не замечали другие. Саул затушил остаток своей сигары, и улыбка на его лице приняла совершенно безмятежный вид.

– Я хотел попросить Вас помочь мне поймать этого малого.

Стараясь скрыть свой интерес и некоторое недоверие к такому предложению, я перевернул песочные часы, заставляя их содержимое высыпаться тонкой струйкой в нижнюю часть колбы.

– Я не специалист по поимке таких личностей, – глядя на золотистый песок, похожий на змеиную шкуру, я раздумывал над этим предложением. Саул не изменил положения, продолжая спокойно сидеть на своем месте.

– Мы оба хорошо знаем, что ни уговаривать Вас, ни угрожать я не буду. Вы преследуете свою цель, и я не встану у Вас на дороге. Единственное, что я хочу, так это получить Вашу помощь.

"Потому, что Вы – такой же, как он. Вы оба убивали".

Сидящий передо мной мужчина, кем бы он ни был, он не мог знать, что меня не преследуют ночами лица тех, кого я оставил превращаться в холодный прах. Они были безликими тенями, но я помнил каждое имя. И каждый из них имел определенную причину оказаться на моей дороге в неподходящий для него час. И если я знал, что это стоит того, то убивал. Поэтому я решил, что готов согласиться на предложение Саула. Более того, я подумал, что он мне нравится своим цинично–философским взглядом на происходящее.

– Хорошо, попробую помочь, – песок почти вытек из верхней части хрупких часов. Время сомневаться закончилось.

Иногда наше общение с Ней подходило к краю, за которым неизбежно маячила необходимость принять определенное решение. Я был готов ко всему - даже если придется бросить всё и оказаться на другом краю земли, другим человеком, начинать всё с начала. Но она не была готова и не хотела перемен. Я неожиданно подумал – что если в один прекрасный день она подойдет совсем близко, заглянет за край и, испугавшись, уйдет? Смогу ли я позволить ей узнать так много и дать уйти от меня?