Спустя несколько минут Хельга появилась на пороге его комнаты.

   - Послушай, Хельга, - Клаус напустил на себя безразличный вид, пытаясь тем самым показать, что все произошедшее вчера его не волнует, - сегодня у меня годовщина одного семейного торжества, которое я по традиции привык отмечать как праздник. Думаю, что ты не будешь против и составишь мне компанию... Помнишь, так же, как в тот день, когда мы первый раз ужинали вместе... Итак, ровно через час я буду ждать тебя в гостиной.

   Хельга спустилась к себе в комнату и, села на кровать. "Это только продолжение вчерашнего, - думала она, едва сдерживая слезы. - Теперь меня не спасет даже правильное поведение, потому что его поступки не поддаются логике и здравому смыслу. Что мне делать, о чем говорить, как двигаться? Я не знаю ответов на эти вопросы и понимаю только одно - мне страшно". Она посидела еще немного, а после, как будто что-то решив про себя, крепко сцепила перед собой руки и стала мысленно повторять: "Пожалуйста, будь сегодня таким же, как и раньше. Пусть все, что произошло вчера, окажется всего лишь недоразумением, которое ты мне давно простил. Пожалуйста, не будь жестоким".

   После этого она встала и достала из-за занавески вечернее платье, купленное почти месяц назад в Айхенвальде. Хельга приложила его к себе и попыталась рассмотреть себя в маленьком зеркале. "Может быть, это мой последний ужин в этом доме", - подумала она и расплакалась, но, вспомнив о том, что у нее не так уж много времени, стала собираться.

   Через час Хайдель услышал легкий стук в дверь.

   - Войди, - сказал он и встал около серванта.

   Зайдя в комнату, Хельга остановилась у порога и решила не сходить с этого места до тех пор, пока не услышит четкого приказа. Она знала, что он будет наблюдать за тем, как она боится, и, чтобы хоть как-то скрыть свою дрожь, спрятала руки за спину.

   Хайдель был поражен, увидев ее в этом наряде. Он стоял и рассматривал красоту ее лица, волос, фигуры. Любовался, как она выглядит в неизвестно откуда взявшемся темно-бордовом декольте, которое ей удивительно шло. Едва ли он сознавался себе, что был застигнут врасплох ее красотой, однако в том, что он приятно удивлен, Хайдель готов был расписаться.

   - Ты великолепно выглядишь, - улыбнувшись, он сделал жест в сторону стола. - Прошу садиться. Сегодня мы будем пить шампанское, - сказал Клаус, дожидаясь, когда Антонио наполнит их бокалы. - И я произнесу тост.

   Он немного помолчал, глядя на пламя свечей сквозь быстро поднимающиеся дорожки пузырьков в бокале, а через некоторое время сказал:

   - Хельга... Я хочу выпить за тебя. За то, чтобы исполнилось твое самое заветное желание.

   Она вздрогнула, как прошлый раз, услышав звон хрустальных бокалов, и, сделав несколько глотков, посмотрела на Хайделя.

   - Ты ничего не сказала мне в ответ, - сказал он, погружаясь в ее взгляд цвета расплавленной меди.

   - Я не осмелилась, потому что вы не приказали мне говорить.

   - Да? - спросил он, одновременно жестом давая понять итальянцу, что их пора оставить наедине. - А мне казалось, что ты не всегда ждешь от меня разрешения.

   Хельга секунду молчала, кусая губы, а после раздумья сказала:

   - Пожалуйста, позвольте мне попросить прощения за то, что я вчера начала говорить без приказа.

   - Позволяю, - медленно сказал Клаус, пытаясь подольше продлить очарование момента.

   - Простите меня, господин Хайдель, я виновата, - Хельга изо всех сил превозмогала в себе желание расплакаться от страха, - я понимаю, что оправдываться бессмысленно, но все же...

   - Все же? - Клаус сделал глоток вина.

   - Я... Я только хотела сказать, что очень испугалась вчера, и этот страх... Только он может служить мне оправданием...

   - Ну сегодня-то у тебя нет причин так бояться? -Хайдель слегка улыбнулся, - или ты снова будешь говорить без разрешения?

   - Нет, этого больше не повторится.

   - Ну хорошо, - сказал он, делая вид, что эта тема перестала его интересовать. - Хватит разговаривать, лучше приступим к еде.

   Некоторое время они сидели в тишине, но когда Антонио сменил тарелки, Клаус сказал:

   - Расскажи мне, как тебе жилось там... В пятом бараке.

   Хельга подняла на него глаза и, покачав головой, сказала:

   - Пожалуйста, господин Хайдель, я вас умоляю...

   - Неужели, - рассмеялся он в ответ. - Или не отвечать на поставленный вопрос не считается нарушением моих приказов?

   Хельга закрыла лицо руками и молча расплакалась. Она подумала, что теперь уже ее ничто не спасет от возвращения в лагерь, и от этого на нее накатила волна такого отчаяния, что держать себя в руках она больше была не в силах.

   Клаус, молча наблюдавший за ней все это время, резко встал из-за стола и, подойдя к Хельге сзади, положил руку ей на плечо. Она вздрогнула, почувствовав это прикосновение, и замерла, перестав плакать.

   - Не надо бояться, - сказал Клаус спокойным тоном. - Пойми, что все это только мой плохой характер. А на самом деле до тех пор, пока я доволен тобой, - а до этого момента ты мне не давала повода в тебе усомниться, - тебе ничто не угрожает. Если ты и далее будешь себя вести именно так, как вела до сих пор, я не отправлю тебя обратно в лагерь, не убью, не буду бить... Поэтому успокойся и поешь, а еще лучше выпей.

   И он протянул ей шампанское. Хельга автоматически взяла из его рук бокал и сделала несколько глотков. Она смотрела на него сквозь еще не успевшие высохнуть слезы и думала, что снова готова на все, только чтобы он был добр к ней и оставался таким, каким он был в тот момент, когда произносил все эти слова.

   Клаус сел на место и закурил, подав через некоторое время знак итальянцу к последней смене блюд. Когда Антонио, как было заведено, оставил их одних, Хайдель сказал:

   - Тебе понравилась еда, вино?

   - Да, большое спасибо, все это было великолепно, - ответила Хельга с облегчением, оттого что он больше не поднимал тему пятого барака.

   - Тогда давай, как обычно, пересядем в кресла и выпьем коньяка, - предложил Клаус, вставая.

   - Да, да, конечно... - сказала Хельга, поспешно следуя его указаниям.

   Он протянул ей бокал и сел напротив. Некоторое время Хайдель молчал, разглядывая ее красоту в сумеречном свете догорающих свечей, а чуть позже сказал:

   - Сегодня мне хочется пить за тебя, Хельга.

   И, дождавшись, когда она сделает глоток, произнес:

   - Знаешь, в наших с тобой диалогах есть один серьезный недостаток...

   Хельга посмотрела на него вопросительно и подумала, что, наверное, сейчас он не скажет ей ничего страшного, и от этой мысли она слегка улыбнулась. Это едва заметное движение губ не ускользнуло от внимательного взгляда Клауса, и, поняв, что ему действительно удалось ее успокоить, он продолжил:

   - Когда мы с тобой разговариваем, ты только отвечаешь мне и ничего не говоришь сама... - Он кивнул, увидев Хельгино непонимающее выражение лица. - Да, да, конечно... Это был мой приказ, и он даже сейчас остается в силе, однако... Однако мне все же интересно...

   Он сделал паузу и закурил сигарету, а через некоторое время, стряхнув пепел, сказал:

   - Хельга, я уверен в том, что ты мне каждый день хочешь что-то сказать, но не решаешься. Мне хочется услышать от тебя эти слова, даже... Даже, - выделил он, - если тебе их будет очень страшно произносить. Я обещаю, что вне зависимости от того, что я услышу, мое отношение к тебе не изменится в худшую сторону. Но я хочу услышать от тебя правду.

   "Если мои догадки окажутся верны, то она сейчас скажет мне именно то, чего я от нее жду", - подумал Клаус, внимательно следя за выражением ее лица.

   "Интересно, - думала в этот момент Хельга, - что он хочет от меня услышать? И как он отреагирует на то, что я скажу ему правду? Ту правду, которую я не решаюсь сказать даже сама себе?" И неожиданно на Хельгу накатила какая-то странная теплая волна благодарности и доверия к Хайделю, которая... Хельга еще не поняла до конца, что именно она хочет выразить, но начала говорить, и в процессе того, как из ее слов вырисовывались чувства, она стала понимать, что на самом деле происходит в ее душе.