Я обернулся по сторонам. Мои товарищи тоже отошли, а на поляне остался здоровенный волчара. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и поигрывая мускулистыми плечами. На поясе у него покачивались волчьи и рысьи черепа, на шее висело ожерелье из кабаньих клыков и медвежьих когтей, в мех на загривке вплетены перья разных птиц, на левом плече было подобие наплечника из распиленного человеческого черепа, а на запястья намотаны толстые куски шкуры. Он вынул из-за пояса свой нож и оскалил зубы.

  Я не понимая глянул на лесовика. Тот слегка кивнул.

  - До первой крови.

  Волк рявкнул и бросился на меня. В тот же миг мир вокруг меня застыл, как залитый густым мёдом. Вспыхнул ярким жёлтым огнём янтарь на кинжале и тело само собой, под гулкие удары моего сердца, ушло с линии атаки. Я двигался, как в замедленном кино, зато мысли были ясными, а глаза видели всё, что есть вокруг. По телу прошлась волна адреналина, заставив полыхать каждую венку огнём и нагнетая в мускулы звериную силу.

  Противник был неплох и уже на излёте попытался зацепить меня ударом наотмашь. Но моё запястье вывернулось и отбило удар лезвием кинжала его нож. Волк затормозил, припав к самой земле, и снова бросился. Я и на этот раз увернулся.

  Волк пошёл по дуге вокруг меня, делая различные ложные броски и выпады. Тело словно само знало, как вести рукопашный бой. И когда противник прыгнул с яростным рычанием сначала в одну сторону, а потом резко сменил направление, я перекинул нож в левую и перехватил его за запястье, придав дополнительное ускоренье, а лезвием чиркнул в развороте по уху.

  Волк коротко взвизгнул, проскочив мимо, а потом выхватил второй нож.

  - Довольно! - разнеслось по поляне.

  Зверь замер, зло сверля меня жёлтыми глазами.

  Мир поблёк, равно как и янтарь на клинке. Долго ещё я дышал как после стометровки, а руки слегка тряслись.

  - Я узрел, - произнёс лесовик. - Забавно. Жаль не могу эту вещь использовать. Забирай её чародей, она тебе может пригодиться. Ваше добро ждёт там, в чащобе. Первый Клык, проводи их до дороги. Их ждут там. Четыре дня как ждут. И запомни, посрединник, всё, что я сказал.

  Клык зарычал в воздух и пошёл прочь, остановившись только лишь на краю поляны, воткнув несколько раз в ствол сосны свой нож, и рявкнув на какого-то волчка, что просто стоял рядом.

  Нам помогли дотащить вещи до края леса, на что ушло около четырёх часов. Там стояли несколько машин. И люди. Среди всполошённых автоматчиков и засуетившихся врачей я увидел два знакомых лица. Белкин, Семерский.

  А что увидели они? Вместо пяти человек только трое. Два небритых мужика в разорванных одеждах и полуголая девиц, замотанная в распоротый спальный мешок. Все в крови с ног до головы. И стоящие на задних лапах звери тащат походное имущество.

  Александра подошла к отцу, молча ткнулась ему в плечо и зарыдала. Карасёв сел на щебень обочины трассы. К нему подскочили врачи.

  Я шагнул вперёд.

  - Посрединник, - раздался сзади хриплый голос.

  Я обернулся. Да что там, все посмотрели на Первого Клыка. Волк подошёл ко мне и достал свой нож. Лязгнули предохранителями автоматчики. Я махнул рукой, мол отставить. Волк чиркнул лезвием по своей ладони, а потом провёл ею по моей щеке, оставляя кровавый след. Интуиция подсказала мне сделать так же, и моя кровь осталась на морде зверя.

  Волк тихонько кивнул и несколькими прыжками скрылся в лесу.

   Меня быстро осмотрели, и я сел в одну из машин. На сиденье из кармана выполз Полоз, комфортно устроившись в виде маленького ужа.

  - Ложь, - прошипел он.

  - Что ложь?

  - Всё ложь. Мне тяжело говорить, но я скажу.

  Змей стал увеличиваться и скучиваться в кольца. Машина под тяжестью огромного тела накренилась на бок. Хозяин машины сунулся было на свое место, но увидев заполнившую всё пространство змею побежал к начальству. Было видно, как Белкин коротко взглянул в нашу сторону, а потом что-то сказал паникёру. Тот угомонился и стал ждать, издали наблюдая.

  - Я не человек, - продолжил Полоз, - хозяин леса ещё меньше. Я слишком хорошо его знаю. Слишком. Мы всё же ровесники. Это на показ было. Он только лишь сделал шаг в свей бесконечной игре. Ему не было дела до того отступника, не сумевшего переварить больную душу. Но мы убили. Хорошо. Воды никакой нет, это ложь, сказка, как и яблоки. Есть только сила его. Чтоб лечиться, надо в лес идти с прошением. Там пить воду, как знак договора, знак мира и подчинения. Дар для Всевидящей. Это просто клеймо. Она наберет сил, и он придет за ней. Она ему нужна. Она почуяла отступника, а он нет. Обещана после смерти. Так он сказал. Но не он ли станет причиной смерти, когда дева войдёт в полную силу. Дар твоему соратнику - лишь шутка, но я не вижу её окончания. Дар твой. Он дал тебе кость, как цепному псу. Не хочет пачкаться. Он шепнёт твоим хозяевам, укажет на мешающего врага, и тебя отправят убивать. Ложь, что он хочет покоя. Это его игра, древняя как сама жизнь. Он не сможет успокоиться. Ты лишь орудие.

  - Я понял, - со вздохом ответил я. - Тебе-то верить можно? Или тоже выгоду ищешь?

  - Можешь, пока наши интересы совпадают. Ты сильный, я сильный. Вдвоем ещё сильнее. Так безопаснее. Я много не попрошу. Каплю силы и тепла. Можешь отдать большую крысу в подарок. Я ведь тоже чуть-чуть божество.

  - Если вокруг ложь, такому верить можно, а кому нет?

  - Я дал знание. Сам решай, что с ним делать, - прошипел змей, быстро растаяв до крохотного ужа, и спрятавшись в мой карман.

  ***Интермедия о проклятой душе 10. Смирение

  Павшему более всего на свете были приятны муки своих хозяев. Тварей, что лишили его посмертия. Он стоял и глядел на этих сущностей с нескрываемой злобой, покуда мастер не схватил сильными ручищами и не вонзил в его голову длинную хрустальную спицу.

  Тогда в самый мозг каленым железом стали падать тяжелые как оковы смертника слова.

  'Я изымаю волю твою. Я изымаю имя твоё. Я лишаю тебя ненависти и дарю взамен любовь к прекрасной госпоже Лилитурани-Пепельный-Цветок. Я дарю тебе право слова, и слово может быть сказано только на благо твоей госпоже. Я дарю тебе силу, и сила будет щитом и опорой госпоже. Она для тебя божество, а ты её длань'

  Павший открыл полные слёз глаза и подал руку помощи демонице, ибо не мог поступить по-другому.

  Он помог встать и сделать первые шаги на людских ногах. Помог сказать первое слово человеческим языком, а после они все вместе шагнули в мир живых, где прошло за то время, что павший был проклят, двести лет.

  Глава 23. Новые реформы, или о том, как хватались за нож

  - Сука, всех вокруг пальца обвёл этот уродец! Хрен лесной! - орал Белкин, потрясая телефоном в воздухе.

  - Тварь бородатая! Пнём тупым прикидывался!

  В стенку полетел ни в чём не повинный графин, разбившись на множество мелких осколков.

  - Представляете, этот гондон зелёный нам про сосенки да берёзки заливал! Сказки пел! Зверушки у него в шкурах! С ножами кремниевыми! Как же, сука! Ему весь лес и не нужен. Он, засранец долбаный, в кольцо взял пусковые с баллистическими ядерными ракетами, которые как раз в тех лесах стоят. Ни войти, не выйти, ни бомбить. Командир части рыпнулся малость, так к нему, сука, ворон говорящий прилетел. Мол не надо. Пусть всё как есть будет, лес большой и страшный, мало ли что по пути с людьми и оружием случиться может. Вот ведь тварь. И главное, по докладам не было ничего. Одна повседневность. Техники говорят, он спецсвязь взломал, радиоигру вёл. Начальный сигнал глушил, а подставной выкладывал. Что не смог подделать, то просто оборвал. Но вот откуда он шифры и позывные узнал, не представляю. Они же только на бумаге.

  Начальник, трясясь от злости, сел за стол и одним глотком выпил воды из уцелевшего стакана.