Я еще не вставала с постели, в которой провела последние шесть ночей, открывая каждое утро глаза и задаваясь вопросом не сон ли это. Сегодня утром солнце озаряет спальню Сент-Клэра, и я наблюдаю, как моя любовь, мой возлюбленный, мой чертовски горячий бойфренд запахивает на груди рубашку. Когда я проснулась, он уже успел надеть штаны, так что я пропустила зрелище его симпатичной обнаженной задницы, разгуливающей по комнате, но я прощаю его, ведь он принес мне в постель горячую дымящуюся чашку кофе и газету. В его предусмотрительности нет ничего нового, но я чувствую, будто сейчас узнаю его настоящего без каких-либо притворств.
Единственное, о чем я беспокоюсь – не сожалеет ли он о том, что отказался от своей преступной жизни? А что, если появится новое дело, и он просто не сможет сдержаться, чтобы не погрузиться в это вновь?
Он ловит мой взгляд и улыбается.
– Даю пенни за твои мысли.
– Ты уверен? – выпаливаю я.
– В том, что ты самый красивый арт-консультант в Лондоне? – говорит он, подходя ко мне и целуя в губы. – Да.
Я могла бы пустить все на самотек, но мне нужна уверенность.
– Нет, я имею в виду… в своем решении.
Он смеется.
– Знаю, Грэйс, и да, я уверен. Даже больше, чем уверен, вообще-то. Твое присутствие в моей жизни – это самое важное. – Он приподнимает одеяло и одобрительно кивает на мое полуобнаженное тело. – А твое присутствие в моей постели идет под номером два. – Он целует меня в лоб, а затем смотрит мне в глаза. – Понятно?
– Понятно, – киваю я, чувствуя себя лучше.
– Не забудь, что и тебе тоже надо подготовиться, – говорит он. – Нас ждет большой день.
Два часа спустя я иду с Сент-Клэром рука об руку через ярко-зеленую лужайку. Сегодня день Королевских скачек в Аскоте и, похоже, это самое важное мероприятие для высшего общества в сезоне, из-за чего я наряжена в коктейльное платье и каблуки, которые вязнут в идеально подстриженном газоне. Над выбеленными скамьями трибун находятся частные ложи, куда мы и направляемся, ряды кресел выстроились перед прекрасно подготовленным газоном. Безупречно оборудованный ипподром огорожен белыми металлическими перилами, а воздух буквально наполнен предвкушением.
Думала, что буду чувствовать себя расфуфыренной, но эта толпа представляет собой сливки общества. Присутствуют даже члены королевской семьи. Сент-Клэр сказал, что они часто посещают это мероприятие, и я с волнением ищу глазами ее Величество или одного из принцев. Мимо нас проходят мужчины в костюмах, держа под локоть женщин в шелковых платьях и перчатках. Не могу избавиться от ощущения, будто я Золушка на балу.
– Почему эти скачки такие экстравагантные? – спрашиваю Сент-Клэра. – И почему на большинстве женщин такие гигантские шляпы?
Сент-Клэр смеется.
– Британские традиции – странная и удивительная вещь, – объясняет он. – Полагаю, просто, так они всегда поступали.
Мы входим в частную ложу, уже заполненную многими из коллег Сент-Клэра в сфере финансов, топчущимися на месте или слоняющимися по периметру вместе со своими женами и детьми. Даже на малышках надеты платья и колготки, а на мальчиках – маленькие полосатые костюмчики с подтяжками, как у Кристофера Робина[1].
– Это моя девушка и восхитительный арт-консультант Грэйс Беннет, – представляет меня Сент-Клэр, и от этих слов я чувствую, как меня обдает жаром.
Все его сотрудники вежливы и любезны.
– Как вам нравится Лондон? – спрашивает один, а другой интересуется, что я думаю по поводу новой выставки древностей в Британском музее.
– Мне понравилось, – восторгаюсь я, и следующие пять минут мы беседуем об искусстве, пока не возвращается Сент-Клэр, чтобы «украсть меня», будто я на выпускном. С каждой беседой, каждым малейшим одобрительным жестом Сент-Клэра и его коллег, я все больше и больше ощущаю, что нахожусь на своем месте. Мне бы удалось вписаться еще больше, если бы я надела шляпу с широченными полями и огромным кружевным цветком сбоку.
– Видишь того скакуна под номером 458? – Сент-Клэр указывает на трек, где начали собираться лошади. – Это потенциальный победитель. Его зовут Лютик, – говорит он, и я смеюсь. – Он самый быстрый чистокровка в стране.
– Для меня он выглядит, как обычная коричневая лошадь.
– Просто у тебя не наметан на это глаз, – дразнит Сент-Клэр.
Я одариваю его кокетливой улыбкой.
– Мой глаз наметан для другого.
– На качественные произведения искусства, насколько мне известно, – произносит голос позади меня, и я вижу, как выражение лица Сент-Клэра становится яростным быстрее, чем эти лошади могли бы сделать круг. – Привет Сент-Клэр, старый друг.
Сент-Клэр напрягается.
– Спенсер Кроуфорд, – произносит он с явным презрением. – Ты знаешь, что мы никогда не были друзьями.
Я разворачиваюсь и вижу перед собой того же мужчину, с которым мы столкнулись в ресторане пару недель назад, того же самодовольного рыжего ублюдка, который обманом лишил семью Сент-Клэра их ценной картины Арманда. Он, как назло, продолжает вновь и вновь появляться на глазах.
Кроуфорд взрывается неприятным смехом.
– Туше, мужик. Ты меня подловил.
– Сэр? Мистер Кроуфорд, сэр? – робкая молодая женщина стоит за ним, держа на руках маленькую собачку, сгибаясь под тяжестью большой сумки для ноутбука и доски-планшета. Она выглядит бледной, напуганной, и явно одетой слишком просто, из чего я полагаю, что эта девушка его служащая. Бедняжка.
– Что такое, Натали? – огрызается он, даже не обернувшись. Собачка скулит.
– У вас новое сообщение от директора…
– Шшш! – обрывает он ее. – Сколько раз я тебе говорил не передавать мне содержание моих сообщений на людях? – ругается он, а песик продолжает скулить. – И заткни эту чертову собаку!
Она выглядит растерянной и выравнивает свои очки. – Но сэр…
– Заткни ее, – ухмыляется он. – Если не можешь молча делать свою работу, я найду того, кто может.
Натали издает всхлип подобно собачке, но не произносит ни слова. Я одариваю ее сочувствующим взглядом, но она быстро отводит глаза, краснея.
Кроуфорд вновь поворачивается к Сент-Клэру.
– Выпускаешь сегодня лошадь на поле?
Сент-Клэр отрицательно качает головой, его челюсть напрягается.
– А я – да, – говорит Кроуфорд. – Хочешь заключить дружеское пари, несмотря на то, что мы не были друзьями? – Он разражается очередным ужасным смехом, от которого мне хочется поежиться.
Сент-Клэр холодно улыбается.
– Не с тобой.
– Учишься на ошибках своего отца, да? Уважаю.
Это удар ниже пояса, и я чувствую, как Сент-Клэр еще сильнее напрягается. Я беру его за руку.
– Я бы что-нибудь выпила, Чарльз, – говорю ему, игнорируя Кроуфорда. – Пойдем.
Я буквально утаскиваю Сент-Клэра, у него в глазах такой взгляд, будто он хочет одним ударом вырубить Кроуфорда, и, хотя, я бы его не винила за это, но такого рода внимание – последнее, что нам нужно.
Как только мы отходим на безопасное расстояние, Сент-Клэр протяжно выдыхает.
– Прости, – произносит он, оглядываясь на Кроуфорда, ругающего свою несчастную помощницу.
– За что? Он мудак.
Сент-Клэр издает резкий смешок.
– Хотелось бы мне, чтоб он был только таким. Но он к тому же еще и хитрый. Именно так он добивается успеха: находит слабости у своего оппонента, а затем использует их, чтобы одержать вверх.
– Так он поступил с твоим отцом? – осторожно спрашиваю я.
Сент-Клэр кивает.
– Все знают, что у моего отца проблемы с азартными играми. Джентльмены в городе не приняли бы его ставки, но Кроуфорд не джентльмен. Он позволил ему все сильнее и сильнее увязнуть в долгах, пока не дошло до отчаянных мер.
– И украл картину твоей матери, чтобы с ними расплатиться, – закончила я, чувствуя прилив гнева.
Сент-Клэр приосанивается.
– Это все в прошлом. Не позволяй ему испортить нам день. Как насчет выпить?
– Звучит заманчиво, – я слегка целую его в щеку. – Увидимся у бара. А где дамская комната?