– Да, – говорю ему, борясь с подступающей к горлу желчью. – Плохо. Чарльз, если ты так печешься о справедливости, то можешь нанять юристов и биться с ними в суде. Но вместо этого ты снуешь по округе посреди ночи и воруешь. Ты преступник. И занимаешься этим, потому что обожаешь острые ощущения. Любишь вызов. Боже, Леннокс был прав на счет тебя.

Я отворачиваюсь от него, но Сент-Клэр хватает меня за руку.

– Нет, Грэйс, пожалуйста, выслушай меня.

– Я слушала! Но мне нужны ответы получше, – говорю я. – Из-за чего был весь сыр-бор сегодня ночью? Какую большую несправедливость ты исправлял этой кражей?

Приподнимая подбородок, он выпрямляется, выражая всем своим видом уверенность в своей правоте.

– Эта картина принадлежит русской семье. Агенты КГБ изъяли ее, а затем подарили одному из своих богатых сторонников. Я уже несколько лет отслеживаю это дело, после того, как увидел статью об их семье в газете, – он воодушевляется, и выражение его лица оживает. – Эту картину было сложно раздобыть из-за систем безопасности в других музеях, поэтому, когда я услышал, что ее перевезли сюда… – он умолкает, глядя на меня. – Что?

– Только посмотри на себя. – Я чуть не рассмеялась. – Дело не только в правосудии или в желании изображать Робин Гуда. Ты любишь саму игру, одурачивая копов и страховых агентов. Сегодня ночью я боялась, что нас поймают. Сирены, полиция, я готова была сойти с ума от беспокойства, но это… для тебя это развлечение.

– Я никогда не хотел, чтобы ты была в это втянута. – Выражение лица Сент-Клэра становится скорбным. – Я так сожалею, что заставил тебя пройти через все это.

– И что теперь? – спрашиваю я, в то время как ярость во мне все возрастает. – Ты бы так и продолжал мне лгать? Притворяться? Использовать меня?

– Нет, Грэйс…

– Потому что именно это ты и делал с самого начала. – Я сопротивляюсь подступающим слезам. – В «Кэррингерс». Ты исследовал место, не так ли? А я была лишь легким отвлечением.

– Нет. Это не правда. – Сент-Клэр кладет руки на мои обнаженные плечи, удерживая меня. Умоляя меня. – Каждое слово, которое я когда-либо тебе говорил, было искренним.

– Ты лжец и вор, – шепчу я, глядя в темные омуты его глаз.

– Грэйс. Я люблю тебя.

Пристально смотрю на то, как он произносит слова, которые я так мечтала от него услышать. Вода ручейками стекает с его мокрых волос по красивому контуру его лица, рельефно-высеченным скулам, чувственным и грешным губам. И тут я понимаю, что уже не знаю этого мужчины. Если вообще когда-нибудь знала.

– Этого недостаточно, – шепчу ему. – И что мне теперь делать? – Хотелось бы мне не знать правды. Мама всегда говорила, что правда в красоте, но это ощущается таким уродливым, что боюсь больше ничто и никогда не будет казаться мне красивым.

– Пожалуйста, не ходи к Ленноксу, – в его голосе слышится отчаяние. – Пережди немного, подумай. Клянусь, я больше никогда не буду тебе лгать. Я люблю тебя, – вновь шепчет он и склоняется для поцелуя.

Его губы жаркие и изнывающие. Он с напором целует меня так отчаянно, будто надеется, что страсть между нашими мокрыми телами может преодолеть все сомнения, и на мгновение мне кажется это возможным. В то время как наши скользкие тела прижимаются друг к другу, а его руки зарываются и тянут мои волосы, я стараюсь найти способ вернуться к Сент-Клэру, поверить мужчине, который, как я знаю, все еще находится где-то там, под слоями всей этой лжи. Его рот буквально пожирает меня, клеймит, и я погружаюсь в эти возбуждающие объятия.

Я хочу его. Даже после всего мое тело изнывает по его прикосновениям. Скольжение рельефного тела, прижимающегося к моему… томительный жар его рук, стягивающих с меня трусики…

Он склоняет голову, оставляя дорожку из поцелуев вдоль моей ключицы, пока не накрывает губами темные вершинки моих сосков. Я стону, цепляясь за него, чтобы не упасть на ослабевших ногах. Чувствую его твердость, упирающуюся мне в бедро, и страстно желаю, чтобы он проник глубоко в меня, как сделал это прошлой ночью, когда все было так идеально, так ясно и просто.

У Сент-Клэра вырывается рычание, и он приподнимает меня, закидывая мои ноги к себе на талию и прижимая меня спиной к кафелю. Его рука опускается вниз вдоль наших тел, и я ахаю, когда два его пальца проскальзывают в меня, поглаживая клитор и распаляя мою киску. Я стону, растворяясь в ощущениях: воды, стекающей по нашей обнаженной коже, жаркого и голодного рта на моей груди, и сводящих с ума пальцев, что двигаются во мне все сильнее, быстрее, именно там, где я хочу…

Черт побери, Грейс. Он лгал тебе!

Момент ослепления прерывается. Я отстраняюсь от него, вновь вставая на ноги.

– Я не могу этого сделать, – говорю, отходя от него… подальше от его рук, его губ и всего того, что затуманивает мою способность здраво мыслить.

– Грэйс… – Сент-Клэр выглядит сломленным. Будто ему и в самом деле не наплевать.

Но как я могу теперь ему верить?

Спешу в спальню и, не глядя, натягиваю на себя одежду, засовываю вещи в сумку, после чего бегу вниз по лестнице и за порог.

Я должна уйти отсюда.

Глава 3

Следующие два дня оказались настоящей пыткой. Я пытаюсь рисовать и работать, стараясь не думать о предстоящем мне тяжелом выборе, но ничто не может заглушить раздающийся в голове шепот сомнения. Сент-Клэр продолжает мне названивать и писать сообщения, посылать цветы в маленькую уютную квартирку, в которой я живу, умоляя увидеться или поговорить с ним, как мне будет угодно. Но я не могу его видеть, пока нет.

Понятия не имею, что делать.

Сент-Клэр ни разу не заикнулся о том, как много он для меня сделал, и не говорил ничего такого, что можно было бы интерпретировать, будто он думает, что я ему обязана, но тем не менее смешанный грязный коктейль моих эмоций также включает в себя и вину за это. Как я могла повернуться к нему спиной после всех тех возможностей, которые он мне предоставил? Но вместе с тем я не могу перестать задаваться вопросом: не было ли все это частью его плана. Неужели он нанял меня, привез в Лондон, презентовал ту арт-студию только ради того, чтобы отвлечь и держать меня в неведении?

Я заставила себя отправиться в понедельник в офис, надеясь еще день удержаться подальше от Сент-Клэра, но конечно же по закону подлости он первый, кого я вижу. Он маячит в дверях моего офиса, выглядя нереально хорошо в идеально скроенном темно-синем костюме, а загорелая кожа в треугольнике расстегнутого воротника эффектно оттеняется белоснежной сорочкой.

– Доброе утро, – произносит он. – Я не был уверен, что увижу тебя сегодня.

Достаточно лишь увидеть его снова, и мое сердце замирает, но я заставляю себя изображать холодность.

– Мне все еще нужно заниматься делами на работе. Разве нет?

– Конечно, – говорит он, хмурясь. – Грэйс, ты же знаешь, я нанял тебя из-за твоего таланта. Мне не хочется, чтобы ты думала, будто обязана мне чем-то за то, что я дал тебе эту работу.

Он как будто читает мои мысли.

Сент-Клэр чуть приближается.

– Если тебе неуютно… Не хочу, чтобы ты уходила, но, если ты этого хочешь, я не буду тебя останавливать. Я могу забронировать тебе обратный билет, – тихо произносит он. – Напишу тебе рекомендации, найду другую работу…

– Нет, – резко перебиваю его. – В смысле, я пока сама не знаю.

Он кивает, но в его глазах загорается проблеск надежды.

– Так ты пока не перешла на сторону Леннокса? – нервно смеется Сент-Клэр. – Сегодня утром по дороге я не был уверен, что, приехав сюда, не обнаружу, как все тут кишит федералами.

– Я же сказала, что мне нужно время, – медленно произношу, все еще чувствуя себя опустошенной. – Но я бы так с тобой не поступила. Каким бы ни было мое решение, ты первым о нем узнаешь. Чтобы ты мог… сделать необходимые распоряжения.