…Андрей Козырев, на мой взгляд, был весьма неважным борцом за наши стратегические интересы. С его именем мы связывали многие уступки иностранцам по военным вопросам. Не случайно американцы подтрунивали над нами, вспоминая, что если Андрея Громыко в свое время прозвали «господин нет», то Андрея Козырева называли «господин да».

За время присутствия Козырева в высотке на Смоленке Россия допустила немало провалов на международном фронте. В конце концов, и Ельцин, длительное время испытывавший симпатии к Андрею Владимировичу, в марте 1997-го, когда речь зашла о проблемах расширения НАТО на восток, буквально сквозь зубы сказал:

— Хватит, мы и так в последние годы наделали много уступок американцам.

И было ясно, что эти слова в первую очередь относятся к бывшему главе российского МИДа…

У нас на Арбате многие обрадовались, когда МИД возглавил Евгений Примаков. Его авторитет в МО и ГШ особенно возрос в то время, когда он возглавлял Службу внешней разведки. Тогда появился на свет знаменитый конфиденциальный доклад об угрозах, связанных с готовившимся продвижением НАТО на восток. Прочитав его, многие генштабисты были в неописуемом восторге: фирма Примакова открытым и жестким текстом сказала правду. Кто знает, будь в то время Примаков главой МИДа, сегодня бы натовские танки не упирались в западные границы России…

Но кремлевская «неадекватность» способна портить и таких людей, как Примаков. По мере того как Ельцин все чаще провозглашал свои легендарные ракетно-ядерные экспромты, Евгений Максимович был вынужден принимать такое положение и явно подыгрывать президенту. А тут уж не фальшивить было невозможно…

Чем дольше длилась дискуссия между США и Россией по поводу ПРО, тем больше становилась понятной нашим специалистам суть американских маневров с перелицовкой СОИ в GPALS. Вот характерное мнение человека, который достаточно глубоко изучил проблему, — полковника Анатолия Докучаева:

— Казалось бы, идея весьма привлекательна как минимум по двум причинам. Во-первых, новая структура ПРО не направлена, дескать, против России, чей удар она не способна сдержать. Во-вторых, американцы заявляют, что они готовы реализовать такой проект вместе с Россией.

При более внимательном рассмотрении система GPALS — это очередной тонкий и дальновидный ход заокеанских стратегов. По сути дела, они хотят с благословения России развернуть систему противоракетной обороны целой страны, а не одного района, как предусмотрено Договором от 1972 года и как они говорят сейчас.

Главная сложность для американцев состоит в том, что для осуществления этих планов нужно выйти, и далеко, за рамки Договора по ПРО. Самим американцам пока не хотелось бы идти напролом в его нарушении, и они решили (вывод логичен) получить благословение России: мол, и вы можете поучаствовать, да и потом это ограниченная ПРО. Появилась база для дискуссий о совместном проекте…

9 января 1992 года решил поучаствовать в этой дискуссии уже и президент РФ Борис Ельцин, который заявил: «Мы готовы совместно разрабатывать, а затем создать и совместно эксплуатировать глобальную систему защиты вместо СОИ». И уж, конечно, не мог не поддакнуть любимому президенту глава внешнеполитического ведомства Андрей Козырев — тоже большой любитель «исторических прорывов».

Выступая в феврале того же года в Женеве, он заявил, что инициатива предполагает проведение совместных исследований, которые «помогли бы решить проблему предотвращения «утечки мозгов» из оборонного комплекса».

Но российские мозги уже давно текли в США.

Еще в начале 90-х годов в американский ядерный центр в Ливерморе прибыло около 10 российских светил, которые посвятили своих заокеанских коллег в тайны борьбы с нашими РГЧИН (ракетными головными частями индивидуального наведения). Другими словами — помогали американским стратегам крепить оборонную мощь США от возможного прорыва ракет, которые созданы российскими же соотечественниками.

И то был не единственный такой случай.

В одном из российских НИИ ученые создали миниатюрный ядерный реактор, который был размером с горошину. Такая портативность сулила целую цепь принципиальных новшеств и в ракетных технологиях. Но еще не успели просохнуть чернила на патенте на авторское открытие, как возле нашего научноисследовательского центра закружили заокеанские эмиссары, предлагавшие нашим изобретателям головокружительные гонорары за работу в американской лаборатории. Соблазн был очень велик…

В последние годы формы выкачивания российских ядернотехнических идей за рубеж приняли многообразный характер.

Но при этом сливки чаще всего доставались США. Немало перепадало от нас и другим странам, усиленно разворачивающим свои ядерные программы.

Иных наших ученых покупали просто за бесценок. Один из наших специалистов признался как-то, что трудился в американской лаборатории за 720 долларов в месяц (это меньше зарплаты нашего солдата, входящего в миротворческий контингент в бывшей Югославии). Даже сами американские специалисты называли это «бессовестным подходом».

Потом выяснилось и другое: богатенькие страны в последние годы могут высасывать лучшие российские научные идеи в сфере ядерной физики не только на своей территории.

Еще в ноябре 1992 года между Россией, США, Японией и Европейским союзом было подписано соглашение о программе создания Международного научно-технологического центра (МНТЦ), что на самом деле означало оказание зарубежной финансовой поддержки российских ученых-атомщиков. Программа предусматривала выделение на первом этапе 12 миллионов долларов на обеспечение деятельности 600 российских ученых-атомщиков, и в дальнейшем — 57 миллионов долларов для деятельности 3000 ученых.

В свое время исполнение этой программы было заблокировано Верховным Советом РФ. Однако после октябрьских событий в Москве в 1993 году президент Ельцин своим указом одобрил «временный» вариант соглашения. Оно начало «работать». Совет Международного научно-технического центра одобрил ассигнования в размере 12 миллионов долларов на первые 23 научно-исследовательские разработки в ядерной области силами российских ученых. Финансирование российских научных разработок по линии МНТЦ означало, что темы разработок будут выбираться по усмотрению заказчика, а это фактически ставило перспективные ядерные исследования в России под контроль финансирующей стороны…

Но вернемся опять к ПРО.

Американцы, естественно, не раскрыли свои карты — не рассказали нашим специалистам ПРО, как им лучше бороться с американскими ракетами. Американский еженедельник «Ди-фенс ньюс» по этому поводу указывал:

«…Β попытке предотвратить распространение американских научно-исследовательских разработок с русскими разрешено обмениваться лишь несекретной информацией, тогда как традиционные союзники США имеют доступ к закрытым данным».

К зиме 1995/96 года, судя по некоторым закрытым результатам российско-американских переговоров по ПРО, долгое время проводившихся в Женеве, можно было сделать такой вывод: США соглашаются с нашими просьбами внести поправки в Договор по обычным вооруженным силам в Европе, а Москва в ответ на это принимает условия Вашингтона и соглашается на внесение некоторых незначительных корректив в Договор по ПРО 1972 года.

Создавалось впечатление, что наши специалисты все-таки вынудили американцев ввести некоторые ограничения в план создания своей региональной системы ПРО. В конгрессе США, как стало известно, весьма неоднозначно отреагировали на «русские поправки», но все же главного Пентагон при этом достиг — пусть и с весьма болезненными коррективами, но дальнейшие разработки систем ПРО можно было продолжать…

Условившись с русскими о заданной скорости ракет-перехватчиков, США активно разрабатывали такие системы ракет ПРО, которые имели бы более высокую скорость полета.

По конфиденциальным каналам Москва получила информацию о том, что в Пентагоне планируют «определять собственные правила в тех случаях, когда речь идет о системах ПРО с более высокой скоростью полета ракет ПРО».