— Ты, кажется, подумываешь о бегстве?

— Пожалуй, подумаешь, коли бегут верхи. На, вот, почитай выдержки из письма главного начальника Уральского края Постникова по поводу своей отставки.

Усачев взял письмо и углубился в чтение, произнося вслух отдельные строки.

Начальник большевистской разведки Усачев Петр Михайлович.

— Ну, что скажешь на это?

— Да-а, смелое и правдивое заявление.

— Вот то-то и оно-то.

Друзья расстались глубокой ночью.

В партизанский штаб пришли связные из Катава и Ерала.

— Товарищи, у нас беда, — сказал связной из Катава, еле стоявший на ногах.

— Што за беда? — встревоженно спросил Масленников.

— После отъезда ваших разведчиков, Борцов, Дудин и я пошли для установления связей. Ходили долго. Борцов с Дудиным вернулись домой раньше моего. Их проследили три верховых казака и попытались схватить. Ребята застрелили, казаков, забрали ихние винтовки и скрылись в бане. На стрельбу примчалась рота белогвардейцев. Завязалась перестрелка. Ребята стреляли метко: убили двоих и ранили восемь белогвардейцев.

Потом, сказывали мне люди, Борцов и Дудкин громко кричали: «Вам, господским псам, не видать победы! Красная Армия раздавит вас! Да здравствует революция! Прощайте, добрые люди!»

После этого стрельба прекратилась. Я вернулся домой на третий день. Мне обо всем рассказали. Ну, я сразу же к вам.

— А ты куда ходил?

— В Сатку.

— Што там?

— Там готовилась к восстанию пулеметная команда, которая переведена в Сатку из Златоуста. Мы раньше сговорились с ними. Они пытались втянуть стрелковый взвод, но, видимо, сделали это неосторожно. В этом взводе служили башкиры и, как сказывают, башкирский офицер — сын муллы Ахмадеев пронюхал о заговоре. Пулеметную команду и башкирский взвод расформировали и отправили на фронт. А саткинские подпольщики, боясь провала, скрылись в лесу. Я с ними встретился совсем случайно.

— Плохи дела, товарищи. А что нам скажут связные из Ерала?

— У нас тоже беда. Наши Буяновы Федор Михайлович и Константин Григорьевич, да Балахнин Василий вздумали помыться в баньке, ну и пришли из лесу домой. А их после баньки бандиты сцапали, увезли на станцию Симскую и изрубили. Потом арестовали еще 16 человек, увезли в Бердяуш. Говорят, что и этих расстреляли. А мы убежали в Сим к Брылкину. Он переправил нас к вам.

— Ну, а вы, значит, у нас останетесь?

— Да…

— Скоро в лесу соберется армия партизан, — вмешался в разговор Усачев Петр.

— О-о! Вернулся наш начальник разведки. Наверное, целый воз новостей привез? — воскликнул Масленников.

— Да, привез. Я услышал ваш разговор и спешу добавить. Белобандиты обнаглели. В Симе они обирают население, требуют молока, масла, мяса. А их там скопилось по 20 человек почти в каждом доме. Попробуй, прокорми такую армию. Наши мужики стали протестовать.

— Наш верный осведомитель, — продолжал Усачев, — предупреждает, что в Сим на днях прибудет карательный отряд сербов. Предполагается облава но лесам. Надо всем нашим группам сменить позицию. Есть основание полагать, что белобандиты узнали о наших убежищах. В одной агентурной сводке они сообщают по своим инстанциям, что в районе заводов Аша-Балашевского, Миньярского и Симского в горах находятся группы скрывающихся дезертиров и большевиков, общей численностью до 400 человек. Все скрывающиеся имеют оружие. Как видите, они знают, что мы вооружены и примерно определяют наши силы.

В одной весьма секретной сводке я вычитал очень интересное сообщение о том, что через реку Уфимку переправились 50 конных красных. Они в защитных погонах, без кокард, при 2 или 3 офицерах, среди которых один в чине капитана, другой — поручика. Наружность начальника — высокого роста, худощавый, большие черные усы. Офицеры в шапках сербского образца.

— Вы, понимаете, товарищи, этот конный отряд перебрался в наши края. Значит, Красная Армия где-то близко.

— Ура! — крикнул кто-то из слушателей.

— Не торопитесь кричать «ура», пока не встретили Красную Армию, — остановил Усачев. — Я принес еще интересные записи, их надо переправить Рындину, годятся для листовки. А теперь нам с начальником штаба не мешало бы остаться одним.

Отряд сербов прибыл в Сим на третий день после того, как Усачев побывал у коменданта Изместьева. Офицер приказал Изместьеву выехать в Омск. Изместьев немедленно уехал. Особо уполномоченный Верховного главнокомандующего потребовал от белой дружины отчет.

— Ну-с, господа, докладывайте, как вы боролись с большевиками?

И не дав «новым жандармам» вымолвить слова, начал их распекать:

— Вы арестовали несколько стариков и держите их до сих пор, вместо того, чтобы расстрелять. Вы поймали трех юнцов, состряпали на них дело, как на организаторов восстания, а главных большевиков не нашли! У них в лесу орудуют партизаны, а они большевиков не найдут! Ждете, сукины сыны, когда вас повесят?! А может, ждете, когда сюда придет ваш земляк Гузаков?! Что рты разинули? Нам известно, что он с отрядом конных пробрался в ваши леса, с целью поднять восстание в вашем тылу. Но не удастся ему это! Мы уже схватили его агента Сверлова, поймаем и его! Вам не дождаться своего Петра Васильевича!.. Молчать! Как вы смеете рты разевать, когда я говорю?! Завтра же ведите сербов к партизанским убежищам! А стариков, которых вы держите как заложников, отправьте на станцию Кропачево.

Ранним июньским утром еле живых заложников вывели из умовского дома. Трое из них — Булыкин, Напалков и Горбунов не могли двигаться.

— Этих полумертвых отдайте родственникам. Они нам уже не опасны. С остальными отправляйтесь пешком, — распорядился уполномоченный.

Конвоиры увели стариков. На двенадцатой версте от Сима три старика — Куренков Иван, Тряшкин Иван и Курчатов Назар попросили отдыха. Конвойный командир приказал им сесть, а остальным идти дальше. Обессиленные легли. А через десять минут конвоиры их расстреляли.

Отчитав «новых жандармов» и отправив заложников, особоуполномоченный позвал к себе управляющего заводом Фирсова.

— Господин Фирсов, я должен вас огорчить. Верховный правитель приказал эвакуировать ваш завод.

Фирсов с перепугу сел рядом со стулом.

— Что с вами, господин Фирсов? — уполномоченный подхватил встающего Фирсова.

— Простите, господин уполномоченный, это так неожиданно. Значит, отступление?

— Да. Вам надлежит забрать с завода все необходимые машины, станки и оборудование. Мобилизуйте все силы на это. Транспорт для вас уже приготовлен. Приступайте завтра же.

Фирсов немедленно объявил приказ об эвакуации завода. Многие рабочие в тот же день ушли из поселка. А оставшиеся приступили к разборке машин и станков. Они так разбирали, что важнейшие части куда-то исчезали.

Одна «бригада» (партизаны Немчинов и Морин) явилась на умовскую дачу. Там она сняла динамо-машину, освещавшую дачу, церковь и умовский дом, и увезла в неизвестном направлении.

При перевозке на железнодорожную станцию с узких платформ то и дело «скатывались» трубы и «падали» станки. Солдаты, помогавшие эвакуировать завод, в поте лица поднимали упавшее, недоумевая: почему все валится.

Каратели рыскали по лесам. Но кроме одиночек, с лисьей ловкостью увертывающихся от карателей, сербы никого не встречали. Ночью в поселке неожиданно появлялись партизаны. Хотя каратели опять же видели одиночек, с какой-то чертовской скоростью скрывающихся в этом дьявольском поселке, но шуму было много. Неуловимые одиночки швырнули гранату даже в клуб, где танцевали офицеры с барышнями. Граната угодила в раму и разорвалась около клуба. Паника была ужасная.