Делегация возвратилась в родной округ. Рабочие ликовали: «Мы хозяева! Мы все сделаем по-своему!» И они делали, не считаясь ни с временем, ни с трудностями. Те, кто имел своих лошадей, подвозили сырье и топливо к заводу. Работали на заводе и во внеурочное время.

Но деловой Совет, созданный в Аше для управления национализированными заводами, оказался в затруднительном положении: бывшие владельцы заводов оставили истинных хозяев без денег, без продовольствия и с малыми запасами сырья и топлива. Обратились за содействием в Уфу. Но Уфимский банк отказал в выдаче денег по текущим счетам Симского округа на том основании, что у новых хозяев не оказалось нотариальной доверенности от зарегистрированных владельцев.

— Контрреволюционеры! — обозвал банковых чиновников Гузаков и вызвал в Уфу отряд красногвардейцев.

Силой оружия новые хозяева заводов Симского округа открыли свои счета в Уфимском банке.

Гузаков докладывал на первом Уральском областном съезде представителей национализированных заводов:

— Средства округ получает от продажи своих изделий. Сырье для производства заводы имеют собственное, топлива много. Совершенно расстроен железнодорожный транспорт. Техническим оборудованием округ не обеспечен.

Взаимоотношения между рабочими, служащими и техническим персоналом хорошие. Их объединяет профессиональный союз металлистов. Продовольствие для населения губпродуправа высылает только по норме, запасов не имеется. Его необходимо заготовить через кооперативы и снабжать по карточкам. Заводами теперь управляет окружной Совет рабочих депутатов через назначенных им трех комиссаров. С момента национализации поднялась производительность труда. Например, на Миньярском заводе, вместо обычных 300 пудов один раз прокатали 1200 пудов железа.

Утром, когда рабочие трудились в цехах, тревожно завыл заводской гудок.

— Што опять случилось, што? — спрашивали друг друга рабочие и бежали к месту сбора.

Командир красногвардейского отряда Василий Лаврович Соколов сообщил собравшимся, что бывшие царские генералы поднимаются против Советской власти. В Оренбурге выступил казацкий атаман Дутов. К нему на помощь с фронта едут казаки. Военный комиссар округа приказал разоружить этих казаков. Эшелон проследовал Уфу и Ашу. Медлить нельзя.

Красногвардейцы стремглав ринулись к арсеналу, молодые санитарки-работницы Лидия Чеверева, Мария Усачева, Анастасия Уракова — к медицинскому пункту.

Через двадцать минут отряд в 150 человек, вооруженный винтовками, гранатами, двумя пулеметами, выстроился около здания штаба.

Соколов пояснил задачу:

— Нам предстоит разоружить опытных вояк. Они не сдали оружия в Уфе и Аше. Добровольно не сдадут и здесь. Предстоит бой.

Зазвенели рельсы узкой колеи, покатились заводские вагончики. Ежились легко одетые бойцы. Декабрьский мороз хватал их за руки, за нос и щеки.

На станцию Симская отряд прибыл вовремя. Эшелон уже приближался.

Красногвардейцы цепочкой залегли за огромным снежным валом с правой стороны но ходу поезда. Шесть боевиков, вооруженных наганами, легли возле пути там, где должен встать паровоз. Недалеко от шестерки сели на снег командир Соколов и боевик Масленников. У обоих в руках по гранате.

Из-за поворота выскочил паровоз.

Левофланговый командир подразделения Горбунов подсчитывал вагоны.

— Все товарные. Раз, два, три… пятнадцать… тридцать… Передать по цепочке: вагонов сорок!

Поезд замедлил ход. С левой стороны поезда приоткрылись двери некоторых вагонов. Из дверей высунулись головы. На платформе и около вокзала ни души. За вокзалом, на пригорке, в окружении сосен стояли три избы. Ничто не вызывало подозрений у казаков.

Паровоз, выпустив густой пар, уперся в рельсы колесами. Поезд лязгнул буферами, со скрипом встал.

Четыре боевика моментально забрались справа и слева в паровозную будку, а двое — отцепили паровоз. Машинист и помощник растерялись, а сопровождавший их казак не успел выстрелить — упал от смертельного удара по голове.

— Полный вперед! — приказал машинисту бывший матрос, держа наган в руке.

Паровоз рванулся и, прикрываясь паром, ушел со станции.

— Откройте двери! — потребовал Соколов.

Двери первого и второго вагонов раскрылись. Но в тот же миг из первого вагона швырнули гранату. Ее на лету схватил Масленников и метнул обратно. В ту же секунду Соколов бросил свою гранату во второй вагон. Раздался взрыв. Вверх и в стороны полетели обломки двух вагонов.

Соколов и Масленников скатились под откос. Казаки выскочили из вагонов.

— Огонь! — изо всей силы крикнул Тараканов, раньше всех понявший происшедшее.

Застрочил пулемет, прошивая поезд, захлопали выстрелы и кое-где ухнули гранаты. В задних вагонах послышался грохот и пронзительный визг лошадей.

Красногвардейцы, занявшие удобные позиции, вели прицельный огонь. Казаки в панике лезли под вагоны и стреляли не целясь.

Бой затянулся. С завода примчалась резервная группа. Она начала обходить эшелон с двух сторон.

Казаки попытались скрыться за вокзалом, но и там их встретил пулемет. Кадровые вояки подняли штыки с белыми платками.

— Прекратить огонь! — понеслось по цепи красногвардейцев.

— Казаки, положите оружие и перейдите на перрон! — приказал Тараканов. Побежденные подчинились.

Красногвардейцы подразделения Горбунова собрали казацкое оружие. Резервная группа выгрузила все запасы из вагонов.

— Оружие собрано! Вагоны очищены! — доложили Тараканову командиры подразделений.

— Дать сигнал!

В воздух со свистом взвилась зеленая ракета. Послышался гудок. С восточной стороны пришел паровоз. Красногвардейцы выкатили останки разбитых вагонов на запасный путь, прицепили паровоз к уцелевшему поезду и рассыпались по флангам. Казаки, изумленные организованностью рабочих, молча ждали приказа.

— Господа казаки! — обратился Тараканов. — Заберите своих раненых, убитых и отправляйтесь отсюда к чертовой матери! По вагонам!

Казаки ринулись в вагоны. Паровоз запыхтел, ухнул, дернул и потянул потрепанный эшелон дальше — на Восток.

А красногвардейцы четким шагом по скрипучему снегу двинулись к заводу. А впереди покатились четыре вагонетки, загруженные винтовками, патронами, гранатами, шестью пулеметами, нагайками, шашками, седлами, ящиками, тюками, отнятыми у врагов революции.

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ

Бывший участник вооруженного восстания в 1906 году, политический каторжанин, комиссар Осокин Трофим Дмитриевич стал управителем завода. Высокий, широкоплечий, крепко сколоченный, он неожиданно появлялся в цехах, приветствовал рабочих и покрикивал на кафтанников (получивших от Умова в награду дорогой кафтан). Совещания с инженерами и мастерами Осокин обычно начинал так:

— Ну, кто здесь из вас товарищи, кто нет, разбирайтесь сами. Только по делам вижу, что есть среди вас и не товарищи.

Осокин вынимал маузер из кобуры, клал его на стол, выпрямлялся во весь рост и, повысив голос, продолжал:

— Я должен предупредить тех, кто до сих пор нам не товарищи, што с ними буду разговаривать вот этим языком. — Осокин выразительно смотрел на маузер.

Такое объяснение вызывало озлобление среди инженерно-технических работников. Осокин считал это закономерным. — «Буржуйские холуи» всегда будут недовольны», — рассуждал он и еще крепче «завинчивал гайки». Этим воспользовались эсеровские подголоски. Они повели агитацию в цехах против большевиков, «дорвавшихся до власти».

В январе 1918 года в Сим из Аши приехал Гузаков. Он обратился в партийный комитет с просьбой созвать общезаводское рабочее собрание.

Рабочие, прочитавшие объявление о том, что с докладом о международном положении выступит Гузаков, пришли в клуб раньше назначенного часа.

— Ну, что-то скажет нам наш председатель! Скоро ли будет мировая революция? — переговаривались между собой рабочие, ожидая начала собрания.