— Позвольте, позвольте, — кричал кто-то, — это как же разоружить? Опять также, как в 1906 году?!

— Нет, нет, товарищи, — убеждал Чеверев.

Разгорелся спор. Рядом с Чеверевым на возвышенность поднялся Чевардин. Рабочие уважали этого седовласого токаря, умевшего ответить на любой вопрос.

— Тише, братцы, тише! Послушаем, что скажет нам Васюха!

Шум прекратился.

Первый председатель Совета в 1917 году Василий Андреевич Чевардин.

— Прошу всех, — сказал Чевардин, — кто желает помочь нам в этом деле, подойти ко мне. Приглашаем всех после работы прийти в кинематограф. Будем выбирать свою власть.

— Можно разойтись, товарищи! — добавил Чеверев. Рабочие, бурно обсуждая новости, хлынули по цехам.

Около Чевардина и Чеверева осталось человек тридцать.

Вечером зал кинематографа, находившийся в большом утепленном сарае, был переполнен. Народ с любопытством поспешил на первое собрание свободных граждан. Пришли даже старики и старушки. Вокруг длинного сарая сновала детвора, прикладывающая уши к тонкой деревянной стене.

А в это время в земской управе гремел бас земского начальника.

— Кто созвал это сборище? Я вас спрашиваю, господин Мартынов? — требовал он ответа от волостного старшины.

— Они меня не спрашивали, — оправдывался старшина.

— Анархия! Безвластие! Сейчас же отправляйся на собрание. Ты же местная власть. Иди немедленно!

Когда Мартынов пробрался в зал, собрание уже заслушало Манифест ЦК РСДРП и приступило к выдвижению кандидатов в исполнительный комитет. Кричали с мест. Назвали двадцать пять человек и всех избрали. Председателем утвердили Василия Андреевича Чевардина.

Кто-то заметил в зале волостного старшину и с места крикнул:

— Есть предложение!

— Какое? — спросил Чевардин.

— Пусть старшина Мартынов наденет свою медаль и перед народом поклянется, что отныне он будет выполнять все указания рабочей власти.

— Правильно! Выходи, старшина!

Мартынов, подталкиваемый рабочими, вышел к столу президиума. На его груди блестела круглая большая медаль — символ былой власти.

— Я, я, — якал Мартынов, не находя слов, — я ничего не могу сказать против общества.

— Да здравствует рабочая власть! Урраа! — покатилось по залу.

— Товарищи, нам надо создать свою милицию, — сказал Чевардин. — Кого изберем начальником?

— Начальника почты! — крикнул кто-то.

— Правильно! Разуваева! — поддержали несколько голосов.

Избрали Разуваева, поручив ему формирование милиции из двенадцати человек.

С собрания все разошлись в приподнятом настроении.

Утром, седьмого марта, к дому, в котором размещалась полиция, подкатили два пассажира в кошевке и подошли пятнадцать вооруженных рабочих. Двое вошли в помещение, а рабочие окружили дом.

— Уважаемый урядник полиции, — обратился один из вошедших, — я уполномочен заявить вам, что общее собрание граждан решило обезоружить вас. Это решение может подтвердить пришедший со мной старшина.

— Гражданин Чеверев, — ответил урядник, — мы уже знаем об этом решении. Оружие сдадим, если вы гарантируете нам безопасность.

— Да, мы не тронем ни одного полицейского, — ответил Чеверев.

Через пять минут все винтовки, шашки, револьверы, патроны были вынесены и уложены в короб.

— Счастливо оставаться, господа полицейские. Можете уезжать, если уж так вы решили.

Чеверев по-военному щелкнул каблуками, приложил руку к головному убору, повернулся и вышел.

— Михайлыч и Алеша, останьтесь на посту. Охраняйте господ, чтобы их безоружных-то никто не обидел. Они собираются уезжать, не задерживайте. Гранька, поворачивай к заводу. Отряд, смирно! По направлению к заводу, за подводой, шагом марш! Запевай! — и сам же запел: «Смело, товарищи, в ногу!..»

— Идут, идут! Победителям ур-р-а-а! — приветствовали рабочие свой отряд, вошедший с песней на территорию завода.

— Дозвольте доложить? — Чеверев вытянулся перед Чевардиным.

— Вольно, вольно! — улыбаясь, ответил Чевардин, — все забрали? Молодцы! Создадим свой арсенал на территории завода. Здесь будет безопаснее.

Полицейские в тот же день уехали из Сима. Опустело помещение, которое было местом диких истязаний.

На охрану порядка в поселке вышла народная милиция. Разуваев, не имевший понятия о милиции и ее роли, в первый же месяц столкнулся с загадочным происшествием. Кто-то убил хозяина пивной Лаптева. Милиция установила, что убийство произведено в доме хозяина днем, выстрелом из револьвера в лоб. На месте убийства обнаружена записка, написанная карандашом, крупно печатными буквами.

Подлец, выследивший большевиков и предавший их в лапы карателей, не остался безнаказанным.

Забурлила, закипела симская долина.

Почти каждый день — многолюдные митинги и собрания. Победители потребовали от заводчика введения восьмичасового рабочего дня и с 17 марта ввели его. По улицам неслись вырвавшиеся из неволи песни, утверждающие: «мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».

29 марта второй раз свободно собрались симские большевики. Представитель Миньярского районного комитета партии на этом собрании сказал, что период строгой конспирации кончился. Большевики теперь должны сказать всему народу о своей принадлежности к партии, цель которой — построение социализма.

Собрание единогласно избрало председателем комитета Василия Андреевича Чевардина, секретарем — Петра Михайловича Усачева, членами — Чеверева Александра Михайловича, Булыкина Евграфа Ивановича и Чекмарева Василия Романовича. Постановили: назначить партийных организаторов по цехам и объявить запись желающих вступить в ряды большевиков, провести выборы в Совет, влив в него уже избранный исполком.

На другой же день по цехам прошли выборы рабочих депутатов в Совет. Избрали большевиков. Председателем еще раз утвердили Чевардина.

К концу апреля партийная организация выросла до 150 человек, в мае было уже 262, в июле — 300, в сентябре — 500 человек.

Могучая волна революции докатилась до самых далеких уголков земли русской. Из Александровского кошмарного централа, из Тобольской гнилой тюрьмы, из рудников Забайкалья, с берегов суровой Лены — отовсюду волна несла к родным берегам людей, боровшихся за свободу.

Десять с лишним лет тому назад каратели увезли из Сима революционеров. И вот теперь оставшиеся в живых стали возвращаться.

Первым вернулся в Сим Петя Гузаков.

Теперь это уже был взрослый человек. Он прошел большую жизненную школу: побывал в тюрьмах и ссылке. Он встречался с Лениным в школе под Парижем. Каждое слово Ленина глубоко запало в сердце молодого революционера, поклявшегося не щадить своей жизни в борьбе за рабочее дело. Теперь Петр ясно видел цель и путь, по которому идет. Вырвавшись из неволи, он поспешил в родные края, где начинал борьбу за свободу и где намерен отдать всего себя делу революции.

— Ба! Да ты ли это?! — с радостью протянул руки Петру Чевардин. — Дорогой ты наш разведчик, жив? — обнимал и целовал его Чевардин, не скрывая своих слез.

— Спасибо, Василий Андреевич, спасибо за теплую встречу. Я рад, что жив ты — соратник моего незабвенного брата. В тюрьме я дал клятву Михаилу всю свою жизнь посвятить делу, за которое он погиб. И вот мечта наша сбылась.

— Да, сбылась, друг мой, сбылась, Петя. Прости, что так называю. Но для меня ты все тот же Петя, хотя и возмужал. Мечта сбылась, но…

— Но борьба еще не окончена, — прервал старшего младший. — Знаю, Василий Андреич, знаю, о чем ты хочешь сказать. Вот об этом я и хочу поговорить. Губернский комитет нашей партии поручил мне…