Симская полиция, узнав о встречах рабочих с ранеными солдатами, забила тревогу. За госпиталем был установлен негласный надзор.

Заводоуправление, встревоженное ростом брака на производстве и падением производительности труда, повысило заработную плату отдельным рабочим. Это вызвало разлад в рабочей среде.

Опытные подпольщики Чевардин, Чеверев, Симбирцев, Кузнецов, Салов вели агитацию во всех цехах, уделяя особое внимание молодежи, пришедшей на завод ил ремесленной школы и из деревни. В 1915 году они создали еще одну социал-демократическую группу. В нее вошли Кузьма Рындин, Евграф Булыкин, и другие молодые ребята.

Марк Заикин, уволенный с Миньярского завода за участие в забастовке, с помощью большевиков устроился в малярном цехе Симского завода. Работал он с шутками, прибаутками и песнями, как бы играя. Нередко маляры в час отдыха собирались около веселого парня и с удовольствием смеялись над его шутками.

Кузьма Рындин тоже был в числе слушателей. Ему нравился этот шутник. Каждую удобную минуту Кузьма старался использовать для того, чтобы поговорить с Марком.

— Скажи, пожалуйста, как это не будет хозяев и рабочих? Куда они денутся? А за что большевиков преследует полиция? Правда ли, что царица продала Россию немцам? Что значит империалистическая и гражданская война? — сыпал вопросы Кузьма.

Марк отвечал на все вопросы. Однажды он пригласил Кузьму и его друга Граньку в Миньяр.

— У меня погостите в воскресенье, познакомитесь с миньярской молодежью, — говорил Марк.

Друзья охотно приняли приглашение.

В квартиру Заикина пришли молодые миньярские рабочие. С ними Марк говорил откровенно.

— На фронтах поражение за поражением, в войсках разброд. В стране разруха, голод. Растет возмущение народа. Наши нелегальные газеты пишут, что такое состояние в стране беспокоит даже капиталистов. Прогнившее царское правительство не в силах справиться с приближающейся катастрофой. Будет революция посильней той, что была в 1905 году.

Эти слова пугали и радовали Кузьму и Евграфа. Они молча слушали беседу, которая закончилась так же неожиданно, как и началась.

На прощание Заикин сказал своим симским гостям, что они присутствовали на нелегальном собрании группы большевиков и просил молчать об этом.

Друзья вернулись в Сим под огромным впечатлением от услышанного. Василий Андреевич Чевардин поздравил своих молодых друзей с началом конспиративной деятельности.

— Молодцы, ребята. Правильно сделали, что пришли ко мне. И впредь поступайте так. Вам можно поручить уже более серьезное дело. Соберите-ка самых надежных рабочих. Я приведу миньярских гостей. Потолкуем. И если приглашенные вами ребята окажутся действительно надежными, организуем социал-демократический или, точнее сказать, большевистский кружок.

Такое поручение окрылило ребят. Подумать только: им доверяют самое секретное, поручают ответственное. Они теперь революционеры-большевики!

Встреча с миньярскими друзьями состоялась в доме Золотовых. Сюда по приглашению Евграфа и Кузьмы пришли молодые литейщики — Удалов Сергей, Золотов Иван, слесари Булатов Алексей, Морин Федор, Родионов Андрей, Булыкин Федор.

Василий Андреевич привел еще двоих. Евграф сразу узнал в них миньярцев. Знакомясь с собравшимися, миньярцы назвали свои фамилии — Энбеков Сергей, Бычков Павел.

— С этого дня, — сказал Чевардин после продолжительной беседы, увлекшей собравшихся, — вы будете членами большевистского кружка. Об этом никто не должен знать. В вашу группу мы пошлем Чеверева Александра Михайловича. От него вы будете получать указания.

Так в Симе появилась еще одна группа большевиков. В целях конспирации они действовали обособленно, связь между собой держали через старых подпольщиков.

К концу 1916 года группы значительно выросли. Возникла необходимость создания единой организации во главе с партийным комитетом.

Объединенное собрание, на котором присутствовали только делегаты от групп, состоялось в доме Егорова Петра. Объединенную организацию назвали Российской социал-демократической рабочей партией большевиков Симского завода. Избрали комитет из пяти человек: троих из старых подпольщиков, двоих — молодых. Но фамилии и имена членов комитета зашифровали цифрами. Они могли знать всех членов организации, а их знали только связные товарищи. Опытные конспираторы позаботились о сохранении руководящего ядра.

Каждый день в час обеда завод умолкал. В это время прекращался стук и грохот. В летнюю пору рабочие выходили из цехов, устраивались где-нибудь поудобнее и извлекали из мешочков еду, положенную заботливой хозяйкой. Зимой обедали около чугунных печек в цехах.

Заводская администрация тоже обедала в это время. Каждый день в один и тот же час, с точностью до минуты, Умов выходил из конторы домой.

И сегодня он вышел в обычное время. Но что это? Стук чуть ли не во всех цехах. Разрозненные одиночные удары ручных молотков, визг пил и напильников, звон листового железа и жести.

Не желая возвращаться, Умов поспешил к проходной.

— Алло? Это я. Звоню из проходной, — говорил Умов инженеру завода, — выясните, пожалуйста, что делают в цехах в обеденный перерыв и доложите мне, когда возвращусь в контору.

Инженер застал рабочих врасплох. Трудились почти все. Делали сковородки, ступки, утюги, скобы, гвозди, подковы, зубья для борон, ножи, ведра, замки, полозья и другие предметы, необходимые в крестьянском быту.

— Для чего? — спросил инженер.

— Для сбыта, господин инженер, — ответили рабочие. — Голод-то не тетка, обедать не дает.

Умов выслушал сообщение инженера и крепко задумался. Рабочие делали то, что можно обменять в деревне на продовольствие. Голод вынудил их заняться частным ремеслом.

— Но позвольте, — рассуждал Умов, — они же растаскивают железо и все делают из заводского материала. Сегодня работают в обед, завтра будут тратить все рабочее время на себя. Запретить, немедленно запретить!

— Так-то оно так, господин Умов, — заметил инженер, — но и запрещение не остановит голодающих рабочих. Они будут делать это тайно от администрации и потащат еще больше. Если это им не удастся, они забастуют. Не лучше ли разрешить расход заводских материалов, ограничив потребление и время работы для себя? Может быть, следует установить цены на материалы, расходуемые на эти цели? Усилить контроль за производством и выносом предметов?

— Вы правы, господин инженер. И это делается, вероятно, уже не первый день. Я не обращал внимания на стук в обеденный перерыв. Он был редким. А сегодня подняли такой трезвон, что я невольно заметил. Узаконим это приказом.

Умов разрешил рабочим делать для себя лишь мелкие предметы в строго определенное время и выносить их только по пропускам с отметкой «оплачено».

По воскресеньям санным путем уходили из Сима вереницы подвод в различных направлениях — в Ерал, Илек, Муратовку, Серпиевку и другие деревни. Большевики воспользовались этим. Они вместе с изделиями отправляли листовки о войне, нелегальные газеты и литературу.

В бане бабушки Волковой прекратилось позвякивание «американки». Иван Мызгин заботливо упаковал печатный станок и вместе со шрифтом вновь отвез его на кладбище к «архангелу-хранителю». Сейчас он сдавал последнюю продукцию Василию Чевардину.

— Ну, Васюха, пора мне снова покинуть родной край. Приказано явиться в распоряжение Уфимского комитета. Куда меня забросит судьба, не знаю. Жалко расставаться, а надо. Чувствую, что приближается тот решительный бой, о котором мы с тобой уже давно проповедуем. Звездочка сообщила, что жандармы усиленно «очищают» промышленные города от «подозрительных элементов». В верхах началась министерская чехарда. За два года войны сменилось четыре председателя Совета Министров. Наши именуют этот совет «Кувырк-коллегией». В царском доме, говорят, заправляет «божий посланник» — пройдоха Распутин. Министры не довольны. Нарушилось «единение» царя с капиталистами. Верхи шатаются. Низы бунтуют. Растут забастовки. Началось дезертирство из армии. Вот, брат, какие дела-то завариваются. Я заметил, что и здесь уже начинает «попахивать порохом». Госпиталь-то отсюда увезли. Видать, крепко вы в нем поработали. Спасают воинов от большевистской «заразы». В Симе появились «крысы с тонущего корабля». Я видел купеческого сына Шашкина. Такой расфранченный офицеришка! Приезжал, видимо, сообщить отцу, что его капиталам грозит опасность. Еще заметил, что в Симе появились люди в серых и зеленых шинелях без оружия.