Мой механический угорь вдруг за что-то зацепился. Я потянул его сочленения и посмотрел, как он стал вытягиваться. Во время этой операции я погрузился еще больше. Это заняло около полутора минут.

Я был совсем близко от того места, где никогда не хотел бы оказаться. Подступала тошнота. Я выключил свет, затем включил снова: мне вдруг стало страшно выключать его. Беспричинная паника охватила меня, и я ухватился за линь обеими руками, повисел так немного, чтобы успокоиться, и, потушив все же фонарик, начал всплывать.

Как-то незаметно для себя я всплыл на поверхность. Как только меня подняли на борт, я снял маску, прикрыл глаза рукой и стал смотреть сквозь пальцы на морские волны. Моим первым вопросом был: «Где он?»

— Поблизости, — сказал кто-то. — Мы потеряли его после того, как ты показался на поверхности. Мы не можем поймать его видеоканалами.

— Плохо работаете!

Моя работа на этом закончилась, и я ушел греть себе кофе с ромом.

Сзади слышался шепот:

— Смог бы ты, Билли, вот так смеяться после подобной встряски?

Ответ не волновал меня.

Посмеиваясь, я прошел в центральную полусферу с двумя чашками кофе.

— Что, скучно?

Майк кивнул. Его крупные руки тряслись, а мои были спокойны, как у хирурга, когда я ставил чашку на клавиатуру компьютера.

Он прыгнул ко мне, делая страшное лицо.

— Не капай на эту панель! Ты что, хочешь угробить себя и подорвать к черту весь корабль?

Я вытер полотенцем капли кофе и сел, пустыми глазами уставясь на стену. Счастливо зевнув, я почувствовал, что плечо перестало ныть.

Селектор подал сигнал вызова. Майк нажал на кнопку ответа.

— Карл здесь?

— Да, мадам.

— Дай мне переговорить с ним!

Майк передал мне микрофон.

— Говорите, — сказал я.

— У тебя все в порядке?

— Да, спасибо… а почему бы и нет?

— Очень долго ты там плавал, я тем временем решила отказаться от этой ловли.

— Дело твое! Лично я чист по всем статьям договора!

— Я буду более осторожна в следующий раз, — сказала она. — Думаю, что слишком поторопилась, извини меня… — Она закончила на этом, оставив меня с кучей вопросов в голове. Я достал сигарету у Майка из-за уха и закурил ее.

— Карл, как она странно говорила с тобой, — проговорил Майк, обернувшись к замолчавшему селектору. — Такая женщина! Добра, умна и очаровательна. Но что она сделала тебе?

— Можно об этом позже? — попросил я.

Он опустил свои глаза в чашку:

— Понимаю, это не мое дело…

— Тебе сахара или молока?

— Сахара…

Икки не появился ни в этот день, ни ночью. Мы поймали волну Лайфлейн и оставили радио бормотать, пока Джейн не приказала подать себе ужин. Позже ей расправили койку. Я включил на полную громкость музыкальную волну и ждал окрика, чтобы прекратить шуметь. Она же не подала признаков недовольства, и я решил, что она заснула.

Затем я уговорил Майка сыграть в шахматы. Мы занимались этой безобидной забавой до самого утра. Разговор наш ограничивался лишь словами «шах», «мат» и «дурак». Он проигрывал, и это также мешало разговору, но было мне приятно. А после я изготовил бифштекс и, пожарив на завтрак картофель, пошел спать.

Десять часов спустя кто-то разбудил меня, но я, приподнявшись на локте, отказался открыть глаза:

— В чем дело?

— Прошу прощения, что разбудил вас, — извинился будивший, не знаю кто, — но мисс Луарих хочет, чтобы мы могли плыть дальше. Надо завершить вчерашнюю работу!

Я приоткрыл один глаз, считая, что меня разыгрывают.

— Но нужно просто поднять на борт трос, всякий сможет отцепить его…

— Он уже у борта, сэр. Но она сказала, что это должны сделать именно вы. Так оговаривается в вашем контракте и вам лучше сделать, как это было условлено.

— Очень мило с ее стороны!

— Она также сказала, чтобы вы поменяли рубашку, причесали волосы и побрились, так как мистер Андерсон будет снимать вас на видео.

— О’кей. Скажи им, что я иду, и попроси у нее какие-нибудь щипчики, чтобы почистить ногти.

Я был краток. Все дело заняло минуты три, и я сыграл все чисто, даже извинился, когда поскользнулся и ударился в Андерсонову спину мокрой бухтой троса. Он улыбнулся и кивнул, она тоже улыбнулась. Даже грим из косметики «Лаурих» не смог полностью скрыть темные круги под ее глазами, и я улыбнулся, помахав рукой всем нашим болельщикам.

— Запомните, мисс Вселенная, вы тоже можете выглядеть, как охотница за чудовищами. Только используйте крем для лица фирмы «Луарих».

Я спустился вниз и приготовил себе сэндвич с майонезом.

Два дня проплыли, как подтаявшие айсберги — серые, спокойные, холодные. Я изучал собственные чувства и свои неясные мечты. Затем я позвонил в Лайфлейн и проверил свой счет в банке.

— Собираешься что-то покупать? — поинтересовался Майк.

— Собираюсь домой, — огрызнулся я.

— Вот как?

— У меня нет другой работы, кроме как служить приманкой. Майк. Черт с ним, с Икки! Черт с ней, с Венерой и предприятиями Луарих! И с тобой черт, кстати!

У него поднялись брови.

— Что это значит, Карл?

— Я год ждал эту работу. И вот я здесь. А теперь я решил, что эго плохое занятие для такого неженки, как я.

— Ты знал об этом, когда подписывал контракт. Неважно, что ты делаешь, пусть даже продаешь крем для лица — если работаешь на продавцов крема для лица.

— О, не это мучает меня. Я согласен, что реклама сидит у меня в печенках, но «Тенсквер» всегда был рекламным судном с тех пор, как впервые вышел в море.

— Что же тогда?

— Добавляются пять или шесть факторов. Главный фактор, что я больше не боюсь. А когда-то это много значило для меня, теперь же — нет… И… Я начинаю чувствовать жалость к Икки.

— И тебе уже не хочется поймать его?

— Я поймаю его, если он придет смирно, но я не хочу подставлять свой затылок, чтобы заставить его ползти в Хопкинс. Я сворачиваю это дело и отправляюсь на Марс, а уж оттуда домой в ракете первым классом. Банкротство на Венере ничего общего с трестом на Марсе не имеет, и у меня есть деньги в запасе, которые я храню там, куда коррупция не доберется. Собираюсь купить себе большой дом на Южном побережье Флориды, и если тебе случится искать работу, ты сможешь остановиться у меня. Ты будешь открывать для меня бутылки.

— Ты большой осел! — сказал мне Майк. — Я слышал, что болтают о вас с этой парфюмерной львицей. Осмелюсь посоветовать тебе, приманка, постарайся удержать для себя то, что ты поймаешь…

Я обернулся.

— Если тебе когда-нибудь нужна будет работа, разыщи меня.

Я спокойно закрыл за собой дверь.

День чудовища начался обыденно, как и любой другой. На телемониторе ничего не было. Я как раз занимался ревизией своего снаряжения. И тут поступил сигнал.

Итак, вниз, в пучину! Я опустился на глубину около двухсот девяноста метров. Тросы чернели слева, и я следовал вдоль них. Беззвучная мокрая ночь, а я мчался своей дорогой, как глупая комета хвостом вперед. Я поймал линь, скользкий и гладкий, и начал насаживать приманку. Далеко внизу появилась какая-то тень, как если бы в глубине кто-то открыл огромную дверь. Я никогда раньше не погружался так быстро.

К этому времени я все еще не осознал, что это навстречу мне поднимается Икки.

Я безмятежно привязывал грузило, затем закрепил наживу и бросил линь, когда огромный грубый черный остров уже вырос подо мной.

Я направил вниз лучик фонарика. У Икки был открыт рот. Мне оставалось только превратиться в кролика.

Волны смертельного страха помчались к пяткам, желудок мой сжался.

Только одну-единственную вещь оставалось сделать мне. Непонятно только, как мне удалось до нее додуматься. Я бросил вниз остальные свои грузила.

Я мог бы считать движения чешуйчатых век, прикрывавших его глаза.

Еще четыре метра, и я поцеловал его сверкающие челюсти выбросами компрессионного воздуха и в то же время резко рванулся в сторону и вверх. Позже я уже не знал, преследует ли он меня или нет. Я начал терять сознание в ожидании быть съеденным.