В конце концов большой плот был продан на аукционе для морских исследований, он был и построен только для этой одной цели. Ллойд не захотел страховать его, а единственные морские изыскания состояли в случайной аренде за пятьдесят монет в день людям, желающим попытать счастья в охоте на морского Левиафана. Я был человеком-приманкой в трех из подобных экспедиций и дважды находился достаточно близко, чтобы посчитать клыки Икки.

Я принял решение.

— Вам нужно мое присутствие для создания местного колорита. Это будет выглядеть занятно. И запомните одну вещь — если кто и добудет вам Икки — это буду я.

Я стоял на опустевшей площадке. Туманные башни Лайфлейна с каждой минутой становились все более расплывчатыми.

Береговая линия западного склона выше Лайфлейна два века назад простиралась в некоторых местах на сорок миль в море. И угол его подъема был невелик, но достигал высоты горного хребта в несколько тысяч футов, отделяя нас от Хайленда. Выше Лайфлейна простирались ровные плато, где находились частные ангары, в том числе и 16.

Ангар-16 принадлежал компании «Кэл Кэб хоппер сервис». Самого Кэла я недолюбливал, но его как раз не было поблизости, когда я выбрался из автобуса и приветливо помахал механику.

Два хоппера стояли на земле. Один из них, на котором Стив чинил карбюратор, спазматически дергался.

— Колики? — спросил я.

— Невы деление газов и изжога. — Он закрутил болты и повернулся ко мне. — А ты тоже плывешь?

Я кивнул.

Ну и дела! Ему явно было интересно порассуждать о моих грядущих приключениях. Он включил бакен и вытер свои веснушки. Температура была около двадцати градусов по Цельсию.

— Луарих, — пробормотал он. — Какие-то люди хотят тебя видеть.

— Кто это может быть?

— Репортеры, журналисты и прочие.

— Займусь-ка лучше укладкой багажа.

— Ты записан на видеокассету. Они хотят, чтобы ты пришел к ним в живом виде.

Механик направился к ангару, потом оглянулся.

— Скажи им хоть словечко. Похоже, они придумают остальное. Я сказал им, что требовалось, одно такое короткое словечко. Они, должно быть, использовали телеобъектив и умели читать по губам, потому что эту часть кассеты впоследствии никогда не показывали по телевидению.

Я бросил свое барахло на заднее сиденье, взобрался на пассажирское и закурил сигарету. Пять минут спустя Кэл появился из офиса «Кваонсет» с холодным выражением лица. Он подошел к хопперу, потом указал пальцем в сторону ангара.

— Они требуют, чтобы вы явились туда!.. Для интервью.

— Шоу началось! — крикнул я. — Если я нужен им, чтобы давать интервью, то пусть они берут себе другого человека для приманки.

Его глаза сузились, и он удалился. Хотел бы я знать, сколько ему заплатили за то, чтобы он сидел в этом ангаре и попивал свой сок.

Я полагаю, что достаточно знал Кэла. Никогда не любил этого парня.

Ночью Венера представляет собой поле черной воды. Вы никогда не определите тут, где кончается море и где начинается небо. Море похоже на молоко, налитое в чернильницу. Сначала вы видите неустойчивые извивы белого, чуть позже начинаете различать оттенки зеленого цвета, серый, затем все снова становится белым. Это значит, что наступает день с неизбежной изнуряющей жарой.

Я снял куртку еще когда мы пролетали над заливчиком. Хоппер мог брать на борт четырех человек или троих плюс снаряжение человека-приманки. На сей раз я был единственным пассажиром, а пилот отработанными скупыми движениями напоминал свою машину. Лайфлейн совершил как бы прыжок и исчез в заднем иллюминаторе, и в то же время «Тенсквер» появился в зоне видимости. Пилот перестал напевать и встряхнул головой……..

Я наклонился вперед, весь охваченный воспоминаниями. Я знал каждый квадратный дюйм этого огромного плота. Собственно говоря, я сильно сомневался, что когда-либо снова окажусь на этом неповоротливом судне. Но теперь я уже почти верю в предначертанное.

«Тенсквер» представлял собой плавучее футбольное поле, ровное, как блин, исключая лишь пластмассовый «волдырь» посередине и башни, похожие на шахматные ладьи, по бортам.

Слайдер — подвижная комната-коробка, способная двигаться и останавливаться на любом из перекрещивающихся желобков с помощью сильной электромагнитной тяги. В слайдере находится оперативная контрольная рубка. Получая радиоизлучение от генераторов позади центрального «волдыря», она была связана на коротких волнах с сонарной комнатой, где записываются движение источников сведений и сигналы передаются рыболову, сидящему перед контрольным дисплеем.

Рыбак может играть своими удочками часами, даже целыми сутками, видя перед собой один компьютер да линии на дисплее.

А когда животное замечено и внешний захват, расположенный двенадцатью футами ниже ватерлинии, выскакивает для подхвата и помогает подъемникам, только тогда рыбак видит свой улов, который поднимается к нему, как падший ангел, из тьмы глубин. В свое время Девитс заметил, что всякий, кто смотрит в пучину, должен действовать. Но сам он в тот раз не действовал, и сотни тонн невообразимого мяса, раненного и наркотизированного, порвали трос подъемника и, сокрушив систему слежения, через минуту уже скользили по «Тенскверу» прочь от рыбака.

Мы сделали круг, сели рядом с толпой, я сбросил свои вещи на палубу и спрыгнул следом.

— Приехали! — сказал пилот, когда дверь скользнула на свое место.

Махнув рукой Малверну, фактическому капитану этой посудины, я узнал, что большинство людей прибудет только через восемь часов. Они хотели, чтобы я немного побыл один. Я даже могу представить тот видеоролик, который прокручивался в мозгу моей денежной леди: «Салон судна. Портьеры, свисающие до полу, приглушенный свет. Человек-приманка спускается сюда по лестнице, оглядывается по сторонам, идет к стойке. Крупный план: он усмехается. Произносит: «Вы думаете, что уже пора и именно сейчас его можно выловить?» Смущение, молчаливое передергивание плечами. «Но почему Вы думаете, что мисс Луарих имеет лучший шанс, чем другие? Это потому, что она лучше экипирована?»

Усмешка.

— Или сегодня известно о привычках этого животного больше, чем вчера? Или, быть может, только из желания победить, стать чемпионом? Одна тут причина или сразу обе?

Ответ: «Да, обе вместе».

— Именно по этой причине вы подписали с ней договор?

— Она платит вдвойне. Я не мог бы взять этот проклятый плот сам.

Поэтому-то я здесь.

Я взбирался на каждую башню судна, проверяя контролирующие и подводные видеоглаза. Затем поднялся по главному лифту.

Малверн не осуждал, что я провожу проверку так основательно. Мы плавали вместе и раньше. Я нисколько не удивился, когда, выйдя из лифта, нашел его ожидающим меня. Следующие десять минут мы в молчании исследовали кают-компанию.

— Итак, мы устроимся здесь?

Я кивнул головой.

— Мне тоже хотелось бы, но вряд ли удастся. Эта женщина чересчур много о себе думает. Она хочет сама управлять слайдером, да вряд ли ей это удастся.

— Ты уже видел ее?

— Да.

— И давно?

— Четыре или пять лет назад.

— Тогда она была ребенком. Откуда ты знаешь, как она сможет справиться с делом?

— Я знаю. Она изучит каждую отмель и будет все время читать лоцию. Она основательно изучит любую теорию. Ты помнишь, мы были вместе, когда Икки разнес нам полплота?

— Разве можно позабыть такое?

Он почесал подбородок.

— Так вот, хоть она и способна на многое, но нас впереди ждет еще и не такое приключение.

— Может, ты и прав, но когда я знал ее, она была просто богатой ведьмой.

— И она не была блондинкой, — добавил я.

Он зевнул.

— Давай что-нибудь перекусим.

Мы так и сделали.

Когда я был молодым, то считал, что быть рожденным морским созданием — высшее благо, даримое природой лишь избранным. Ну а остальным остается лишь стремиться к этому идеалу. Я рос на побережье Тихого океана и проводил каникулы на Средиземном море. Целые месяцы я жил, торгуя кораллами и играя с дельфинами. Рыбачил повсюду, где была рыба, огорчаясь тому, что не могу побывать там, где живут эти серебристые создания. Когда я стал старше, мне захотелось ловить рыбу покрупнее, и не было в Солнечной системе существа, исключая разве что секвойю, крупнее, чем Икки.